Стивен Эриксон - Сады Луны

— И вовсе не справедливо! — вспыхнул Крокус.

Грудь Круппа дрожала от сдерживаемого смеха.

— Можешь вопрошать самих богов, милый отрок, и даже они тебе скажут, что жизнь — несправедлива. Однако не хочешь ли ты узнать, каким образом усадьба Симтал нынче ночью стала вдруг усадьбой Колла? Или думы твои столь предельно опутала новая и пылкая страсть, что даже судьбы ближайших друзей — в частности, самого Круппа! — не вызывают у печального юноши ни малейшего интереса?

Крокус возмущённо вскинул голову:

— Вот ещё! Конечно, мне интересно!

— Тогда сказание начинается, как обычно, с многомудрого Круппа…

Мурильо притворно застонал:

— Так говорил Угорь!

ЭПИЛОГ

Я видел, как родился слухв таинственной утробе, —под солнцем ярким брошен онсреди холмов Гадроби,

где разбежались овцыот волчьих злых ветров,и пастухи трепещутпред шёпотом песков.

Вот он открыл глаза, взглянул —и сердце стало кремнем,когда Ворота в Никудатень бросили на землю.

Я видел: родился этот слухв сотне тысяч сердецгорода голубых огней…[11]

Солнце превратило туман в сияющий белый щит над озером. У берега на волнах покачивался рыбацкий баркас. Вот-вот прилив снимет его с гальки и унесёт на глубину.

Молоток помог Скворцу взобраться на кучу камней, где они теперь сидели. Взгляд целителя задержался на фигуре Быстрого Бена, который стоял, ссутулившись, и смотрел на что-то за озером. Молоток проследил за взглядом чародея. Семя Луны низко парило на горизонте, солнце окутало золотистой дымкой грубую базальтовую глыбу. Целитель хмыкнул.

— На юг летит. Интересно, к чему бы это?

Скворец прищурился против света. И начал массировать виски.

— Опять голова болит? — встревожился Молоток.

— В последнее время уже не так сильно, — отмахнулся седой солдат.

— Меня, скорее, нога твоя беспокоит, — проворчал целитель. — Мне бы с ней поработать как следует, а тебе — некоторое время не ходить, не нагружать её хотя бы.

Скворец ухмыльнулся.

— Ну, вот будет время… — проговорил он.

Молоток вздохнул.

— Тогда мы ею и займёмся.

С поросшего лесом склона послышался крик Вала:

— Летят!

Целитель помог Скворцу подняться.

— Да ладно! — прошептал он. — Могло быть куда хуже, верно, сержант?

Скворец мрачно посмотрел на город за озером.

— Троих потеряли. В целом не так уж плохо.

Молоток скривился, словно от боли. И промолчал.

— Ну, за дело! — проворчал Скворец. — Капитан Паран ненавидит опаздывать. И может, моранты нам принесут добрые вести. Неплохо бы для разнообразия, верно?

С берега Быстрый Бен смотрел, как Молоток поддерживает сержанта по пути вверх по склону. «Может, пора?» — подумал чародей. В нашем деле, чтобы выжить, нельзя расслабляться. Лучшие планы работают внутри чужих планов: когда нужно блефовать, блефуй по-крупному. Но вторую руку держи так, чтоб никто не видел, что в ней.

Чародей почувствовал укол сожаления. Нет, не пора ещё. Надо дать старику шанс передохнуть. Нельзя позволять себе оборачиваться — это всегда не к добру. План-то уже готов.

— И Скворец просто зайдётся воем, когда его услышит, — прошептал себе под нос Бен.

Капитан Паран слышал остальных на берегу, но даже не шевельнулся, чтобы присоединиться к солдатам. Ещё не время. Общение с Взошедшими подарило ему это новое чувство времени — или, может быть, дело в отатараловом мече, который теперь висел у него на поясе. Но как бы там ни было, Паран чувствовал её — уже не маленькая девочка, а подросток, пухленькая, как и следовало ожидать, глаза под тяжёлыми веками обманчиво спокойны, когда она смотрит в утреннее небо,

Я приду за тобой, — пообещал Паран. — Когда мы раздавим этого Паннионского Провидца и его растреклятую священную войну, я приду за тобой, Рваная Снасть.

Я знаю.

Капитан окаменел. Голос в голове не принадлежал ему. Или нет? Паран подождал, подождал ещё.

Рваная Снасть? Только тишина в ответ. Эх… Воображение, только и всего. Выдумал, что ты вспомнишь довольно о своей прежней жизни, чтобы возродить чувства, которые когда-то ко мне испытывала, и снова испытать их. Я просто дурак.

Он поднялся и снова посмотрел на могилу Лорн — небольшой холмик из камней и гальки. Стряхнул веточки и рыжую хвою с одежды. Только посмотри на меня. Прежде — агент адъюнкта, теперь — солдат. Наконец солдат. Паран улыбнулся и пошёл по склону вниз, к своему взводу.

Что ж, тогда буду ждать солдата.

Паран остановился, а затем с улыбкой двинулся дальше.

— А вот это, — прошептал он, — уже точно не моё воображение.

Торговый корабль шёл вдоль южного берега — к дельте реки и Дхаврану. Калам опёрся на планширь, глядя на далёкие, заснеженные вершины гор на севере.

Рядом стоял другой пассажир — непримечательный и неразговорчивый.

Убийца слышал звонкие голоса Апсалар и Крокуса. Оживлённые, они крутились один вокруг другого в нежном танце, которому ещё только предстояло найти подходящие слова. Калам медленно и недоверчиво улыбнулся. Он давным-давно не видал такой невинности.

В следующий миг рядом с убийцей возник Крокус, маленький демон дяди цеплялся за плечо юноши.

— Колл говорит, что столица Империи — Унта — такая же большая, как Даруджистан. Это правда?

Калам пожал плечами.

— Наверное. Но уродливей в разы. Только не думаю, что нам доведётся туда попасть. Итко-Кан расположен на южном взморье, а Унта — в Картуловой бухте, на северо-восточном побережье. А ты уж заскучал по Даруджистану?

По лицу Крокуса пробежало печальное выражение. Он посмотрел на волны.

— Только по некоторым людям там.

Убийца хмыкнул.

— Тут я тебя понимаю, Крокус. Демоновы кишки, ты только глянь на Скрипача! Сидит, будто ему кто-то отрезал руку и ногу.

— Апсалар до сих пор не может поверить, что вы ради неё на это пошли. Насколько она помнит, в вашем взводе её не слишком-то любили.

— Ну так то ведь была не она, верно? Эта девочка — рыбачка из какой-то нищей деревеньки. И она оказалась очень далеко от дома.

— Она больше, чем просто рыбачка, — пробормотал Крокус. Он держал в руках монетку и рассеянно вертел её в пальцах.