Карина Демина - Хозяйка большого дома

Она сделала глубокий вдох и сказала:

— До темноты добраться успею.

В конце концов, Нат муж, а не тюремщик. И не вправе Нире запрещать видеться с родными… конечно, следовало бы сказать… попросить сопровождение, но… Нира от мысли этой отказалась, поскольку вряд ли Райдо это самое сопровождение выделит. Скорее уж запрет.

Нет.

Ей надоело притворяться слепой, глухой и вообще…

До города — пара миль. И верхом Нира держится неплохо.

Доберется.

А заночует дома, небось, не откажут… утром же вернется.

Все будет именно так.

Переодевалась она сама, торопливо, в глубине души и опасаясь, что ей помешают, и желая этого. Но в огромном этом доме до Ниры никому не было дела.

Райдо был занят.

Ийлэ… Ийлэ вновь пряталась, надо полагать от вчерашнего гостя, который не убрался из дому, но поселился и, кажется, надолго… с гостем прибыли еще псы, и Нат просил держаться от них подальше.

Неподходящая компания.

Нира и без предупреждения не стала бы к чужакам подходить, и сейчас шла осторожно, на цыпочках, и по лестнице спускалась также… а чужаку, который маялся у входных дверей, кивнула.

И дверь толкнула.

Сердце екнуло: вдруг да задержит? Спрашивать начнет… не задержал.

— Вам помочь, леди? — спросил он низким гортанным голосом.

— Нет, спасибо. Я… сама.

Нира подобрала юбки и бегом бросилась к конюшням.

Конюх тоже не стал задавать лишних вопросов, но заседлал сытую соловую кобылку и попросил:

— Вы уж аккуратней, а то дождь… скользко.

И вправду дождь.

Зарядил. И мелкий такой, бисерный… капли оседают на плаще Ниры, прячутся в складках его, оседают и на шляпке, и на вуали, и в гриве лошади. Той вовсе не по вкусу прогулка, она то поднимается в рысь, то переходит на шаг, тряся головой, фыркая, всем своим видом показывая, что приличные люди этакой погодой не гуляют.

Дома сидят.

Ничего. До дома осталось не так уж далеко и… Нира натянула поводья.

Господи, что она творит?

Ее же просили… и Нат сказал, что все объяснит, но позже. Если так, то… он бы не стал молчать без веской на то причины.

А Нира…

Нира никогда не умела слушать. И думать. И вообще… надо возвращаться, пока никто отсутствия не заметил… а если и заметили, то Нира скажет, что просто-напросто собиралась прогуляться. Верхом. Злилась она из-за ссоры и вот… конечно, тоже не самый умный поступок, но все лучше побега.

Она решительно развернула лошадь, которая, оценив перспективу, воспряла духом и бодро затрусила по дороге… вот только уехать не получилось.

Откуда появились всадники Нира не поняла, но просто вдруг оказалась в кольце, и знакомый насмешливый голос поинтересовался:

— И куда это вы так спешите, юная леди? Да на ночь глядя?

Райдо видел огни.

Далекая цепь, рассыпавшееся ожерелье из рыжих звеньев, которые по мере приближения срастались одно с другим.

Интересно, отчего подобные дела люди предпочитают проворачивать по ночам? Что это? Инстинктивная вера, будто темнота спрячет их, что от закона, что от их же Господа, который, говорят, гневлив и злопамятен?

Или же давний, пришедший вместе с ними, страх, который заставляет вспомнить древние времена, где ночь была опасна.

Враг.

И друг. Для кого? А для кого придется.

Райдо ждал.

Он поднялся на чердак и сел у трубы, к трубе прислонившись. Печь топили с утра, и к вечеру она успела остыть, но кирпичи все одно были теплыми.

Странно как.

Ничего-то на чердаке не изменилось. И матрац на полу остался, и покрывало. Столик кукольный, куклы упавшие. Прерванное чаепитие.

А время тянется-тянется… ждать тяжело. Райдо устал от этой истории, от самих людей, а еще от невозможности просто жить. Война ведь закончилась, так какого хрыся они держатся за нее?

— Тоска, да? — тишина давит на голову.

И страхи выползают.

Запертая комната? Талбот, конечно, дверь исправил и заверил, что этот замок он теперь и сам не сразу вскрыть бы сумел, а значит, людям и подавно его не взять…

…тот, кто устроил это представление, слишком умен.

…он подозревает ловушку, а потому…

…облава?

Облава… неудачная, надо полагать… нынешние разбойники на диво хитры окажутся и, уходя от преследования, доберутся до усадьбы.

Спалят…

…только сначала вырежут всех, кто в недобрый час окажется здесь.

И Гарм рискует, как рискует и Видгар… с ним пятеро… люди Гарма… полукровки, наемники… а значит, без роду, без племени. Этих никто искать не станет.

— Верно, шериф? — Райдо понял, что молчать не способен. Он поднял куклу со стертым лицом. Платье грязное, да и сама игрушка выглядит жалко, но за неимением иных собеседников, сойдет. Он усадил куклу на стул.

А стул развернул к себе.

— Мне с самого начала следовало заглянуть к мамаше Бибо… мы с вами знаем, сколько всего интересного способны рассказать проститутки… это другие пусть смотрят на них сверху вниз. О чем они вам поведали? О странных вкусах Альфреда?

— В том числе, — раздался тихий голос. — Вижу, вы не так больны, как мне представлялось.

— А вы не так человечны, как представлялось мне.

Он сумел подняться беззвучно, и стало быть, даже дом боялся его.

— Поговорим? — предложил Райдо.

— Думаете, есть о чем? Кстати, не шевелитесь и вообще постарайтесь не делать резких движений, а то ведь выстрелю…

Арбалет в руке.

Арбалет маленький и выглядит детским, игрушечным, а стрела и вовсе на иглу похожа. Скорее всего, игла и есть.

Шериф кивнул, подтверждая догадку:

— Я не промахнусь с такого расстояния. А вам хватит и царапины.

— Яд?

— Увы…

Он остановился в трех шагах.

Близко.

И слишком далеко.

— Руки. Так чтобы я их видел.

Райдо положил руки на колени.

— Ладонями вверх. И откиньтесь немного… вам ведь неудобно сидеть.

— Да я потерплю.

— Терпеть осталось не так и долго, — человек скинул надоевшую маску и теперь, пожалуй, выглядел самим собой.

Ублюдком форменным.

Или в форме?

Надо будет потом Кейрену отписаться, спросить, как правильно таких вот ублюдков именовать.

— Так значит, старушка Бибо проболталась? Всегда была языкастой тварью… учи ее, учи, а она упрямится… думает, что если помрет, то я ее не достану. Достану. И помереть не успеет.

Он по-прежнему жевал табак, и челюсти двигались размеренно, спокойно.

Сердце билось ровно.

И страхом от него не пахло, равно как и азартом.

— Шериф, вам не говорили, что самоуверенность губит людей…