Сергей Алексеев - Волчья хватка. Волчья хватка‑2 (сборник)

— Остатки костной ткани, — сказал он, подавая Савватееву сильную лупу. — Здесь все вокруг усеяно этой дробленкой. Два-три на квадратный метр. Ещё больше металлических, очень мелких, либо с изменённой кристаллической структурой. В основном сталь и алюминий.

Пока Савватеев изучал под лупой осколок, ФБРовец поводил штангой по вырубке и принёс ещё один, покрупнее, с пористым сегментом, характерным для рёбер.

— Результат воздействия мощнейшего электрического разряда в ионизированной или газовой среде, — объяснил он. — При высоком количестве выделяемого тепла, но в кратчайший срок. В одно мгновение десятки тысяч градусов. Что-то наподобие взрыва шаровой молнии, только очень крупной.

Наверное, Твистер намеревался поразить воображение чётким знанием какого-то неизвестного Савватееву предмета. А поскольку тот никак не реагировал, то пассажир начал развивать тему:

— Мягкие ткани от высокого давления превращаются в биомассу. Можно сказать, в пену, которая размывается дождями и почти полностью утрачивается. Но кость — достаточно твёрдый и химически устойчивый материал. Кстати, сохраняется на земле лучше, чем металлы…

То, что он излагал тут, было очень серьёзно и несло в себе некую опасность, ощущаемую пока интуитивно. Понятно, что возле этой лесовозной дороги и впрямь что-то рвануло. И не бомба, случайно обронённая военным самолётом…

Впрочем, возможно, и бомба, и случайно обронённая, но почему точно угодила в какую-то цель? И какая, если потенциальные американские друзья придумали всю эту операцию с исчезнувшим на охотбазе каннибалом, дабы внедрить сюда засланца украинского происхождения и взглянуть хотя бы на последствия взрыва, на его поражающие факторы? Да ещё как внедрить — не под видом грибника с лукошком, а через Службу внешней разведки, поставив всех на уши!

Неужели краснолицый милиционер Мерин все это узрел, просчитал и, чтобы не участвовать в дьявольской операции, выстрелил себе в сердце?..

Савватеев физически ощутил, как часть мозга, отвечающая за аналитическое мышление, застопорилась и зависла ноющей головной болью. Слишком много выпало впечатлений на один световой день…

И как всегда в случаях, когда небо кажется с овчинку, он засмеялся и хлопнул ФБРовца по плечу:

— Мыкола! А хочешь хохляцкий анекдот на злобу дня? Шли мы по дороге втроём: я, кум и граната. А навстречу фура з нимцами! Я кажу, кум, кидай гранату! Кум кинул, и остались мы вдвоём: я и фура з нимцами…

— Смешно, — сказал Твистер. — На самом деле я люблю юмор. Особенно в зоне повышенного травматизма.

— У меня сразу же возникло подозрение, что ты шпион, — ухмыльнулся Савватеев. — Вражеский лазутчик. Но я все равно открою тебе одну тайну.

— Загадочной русской души?

— Почти что… — он показал на воронку: — У нас так принято хоронить людоедов. Чтоб в щепки, в биомассу!

— Нет, это я тебе открою тайну, — серьёзно проговорил ФБРовец. — Энергетический взрыв засечён нашим спутником. Геомагнитное возмущение в этой точке по всем параметрам аналогично наземному взрыву ядерного заряда средней мощности. Кроме одного — теплового, из-за его мгновенного выделения… Кстати, спутник тоже вышел из строя…

— Если бы мы тут что-то испытывали, кто б тебя сюда пустил? — засмеялся Савватеев, хотя поверил ему и внутренне содрогнулся, вдруг вспомнив проломленную стариками стену трансформаторной будки и рассказ Филина.

— В том-то и дело, Олег… Тогда что это было?

— Та не дывись, Мыкола! — Савватеев приобнял его и повёл от воронки. — А как ещё уничтожить прах дьявола?.. Правда, есть другие способы, например, сжечь труп каннибала, пепел зарядить в ружьё и выстрелить в полнолуние. Но что я тебе рассказываю? Сам иди и послушай.

Твистер чуял, что он валяет дурака, смотрел вопросительно и насторожённо, словно ожидал подвоха. Савватеев сунул руки в карманы брюк и пошёл вперёд.

— Убийца Каймака сидит на базе, под охраной, — сказал он, не оборачиваясь, чтобы не выдавать чувств. — И соучастник тоже… Пошли, Мыкола, а то и в самом деле подумаю, что ты шпионить сюда приехал, а не правозащитника искать. Допросим, проведём очные ставки…

Голос Финала в наушниках слышался где-то в затылке:

— Он ожил! Уходит в вашу сторону! Преследуем!..

— Кто ожил? — бестолково спросил Савватеев.

— Волк! Полежал и вскочил! Точно оборотень!..

10

Обещанные Драчом искушения начались в первую же ночь после его ухода. Волчица явилась ему, как только он заснул. Бестелесная, но будто бы осязаемая, она села в изголовье, накрыла ладонью лоб, и голос её был такой же призрачный.

Однако же завораживающий и манящий.

— Я все про тебя знаю. Я верила, что ты найдёшь меня. И оставляла тебе не дары, а следы… Я так долго тебя ждала и теперь жду… Почему ты не идёшь ко мне? Ведь ты же сделал выбор и отослал Драча? Приди, отдарись с лихвой… Ведь ты обещал отдариться…

Вначале он не отвечал, даже во сне отчётливо представляя, что это будет разговор с самим собой, а её появление всего лишь грёзы, плод воображения.

Потом она стала приходить наяву, стоило лишь закрыть глаза, и, понимая, что это бред, Ражный вскакивал, выбегал на улицу, растирался снегом или, разбив заберег, нырял с головой в ледяную воду и всякий раз ловил себя на том, что парит летучей мышью и ищет следы волчицы.

А их не было, и эти видения становились мучительными.

Однажды отчаявшись, на рассвете он побежал к Сирому Урочищу, где так легко было достигнуть состояния Правила, дождался восхода, подставился солнечному ветру и вдруг с ужасом обнаружил вместо подъёмной силы сильнейшее земное тяготение. Его придавило к жёсткому снегу, сплющило лицо, и в тот же миг он ощутил её призрачную руку на лбу.

— Это я держу тебя на земле, — заговорила она вкрадчиво. — И не позволю летать, пока ты не исполнишь своего слова и не отдаришься…

— Я вернул тебе дары! — забывшись, крикнул он. — Если бы я знал, чем это кончится, не принял бы…

— Но ты принял… И теперь обязан отдариться. Таков обычай…

— Я научил тебя готовить рогну… Волчица засмеялась:

— Но этого мало… Ты должен назвать меня избранной и названой невестой. Ты ведь сказал, будто испытал чувства праздника Манорамы… Но не взял моего плаща. А я готова была принести его сама… Вместе с топором. Но принесла тулуп…

Раздавленный земным притяжением, он уже не отличал сна от яви.

— Почему?

— Боялась, истолкуешь иначе… И не назовёшь меня избранной…

— Не мечтал услышать эти слова… Отдай плащ сейчас. И скажи имя!