Гай Кей - Тигана

И еще долго после этого в Сенцио вспоминали то нереальное, душераздирающее, совершенно неожиданное исполнение «Плача» в теплую, тихую ночь, ознаменовавшую начало войны.

Они исполнили всего одну песню и замолчали. Оба были совершенно опустошены. Дэвин взял у Солинги в баре две открытых бутылки вина и пошел вслед за Алессаном наверх. Дверь одной из комнат стояла приоткрытой. Это была комната Алаис и Катрианы. В дверях ждал Баэрд; он издал тихий задыхающийся звук и сделал шаг вперед, в коридор, и Алессан обнял его.

Они долго стояли, обнявшись, слегка раскачиваясь. Когда они разжали объятия, их глаза казались затуманенными, незрячими.

Дэвин вошел вслед за ними. Там были Алаис и Ровиго, Сандре, Ринальдо, Дукас и Наддо. Чародей Сертино. Все они набились в одну комнату, словно пребывание в комнате, из которой она ушла, может каким-то образом удержать возле них ее душу.

— Кто-нибудь догадался принести вина? — слабым голосом спросил Ринальдо.

— Догадался, — ответил Дэвин, подходя к Целителю. Ринальдо выглядел бледным и измученным. Дэвин бросил взгляд на левую руку Сандре и увидел, что кровотечение прекратилось. Он положил руку Ринальдо на одну из бутылок с вином, и Целитель стал пить из нее, не вспомнив о стакане. Вторую бутылку Дэвин дал Дукасу, который сделал то же самое.

Сертино смотрел на руку Сандре.

— Вам придется приобрести привычку маскировать эти пальцы. — Он поднял собственную левую руку, и Дэвин увидел уже знакомую иллюзию целых пальцев.

— Знаю, — ответил Сандре. — Но сейчас я чувствую себя очень слабым.

— Неважно, — сказал Сертино. — Если увидят, что у вас не хватает двух пальцев, вы погибли. Как бы мы ни устали, маскировка должна быть постоянной. Сделайте это. Сейчас.

Сандре сердито посмотрел на него, но круглое розовое лицо чародея из Чертандо не выражало ничего, кроме озабоченности. Герцог на мгновение прикрыл глаза, поморщился, потом медленно поднял левую руку. Дэвин увидел на ней все пять пальцев, или их иллюзию. Он никак не мог избавиться от мысли о Томассо, который умер в подземелье Астибара.

Дукас протянул ему бутылку. Дэвин взял ее и сделал несколько глотков, потом передал бутылку Наддо и сел рядом с Алаис на кровать. Она взяла его за руку, чего никогда не делала раньше. Глаза ее покраснели от слез, кожа казалась припухшей. Алессан тяжело опустился на пол возле двери, прислонился спиной к стенке и закрыл глаза. При свечах лицо его выглядело осунувшимся, скулы резко выступили.

Дукас прочистил горло.

— Нам лучше заняться планами, — смущенно произнес он. — Если она убила барбадиора, сегодня ночью в городе будет обыск, а что будет завтра, известно лишь Триаде.

— Сандре воспользовался магией, — сказал Алессан, не открывая глаз. — Если в Сенцио есть Охотник, ему грозит опасность.

— С этим мы можем разобраться, — яростно произнес Наддо, переводя взгляд с Дукаса на Сертино. — Однажды мы уже это сделали, вспомните. А с тем Охотником было более двадцати человек.

— Вы не в горах Чертандо, — мягко напомнил ему Ровиго.

— Не имеет значения, — возразил Дукас. — Наддо прав. Нас окажется достаточно на улице, и с нами будет Сертино, чтобы указать на Охотника, и если мы не сможем устроить потасовку, в которой Охотника убьют, мне будет стыдно за своих людей.

— Это рискованно, — сказал Баэрд.

Дукас внезапно улыбнулся волчьей улыбкой, холодно и жестко, без всякого веселья.

— Сегодня я с удовольствием рискну, — сказал он. Дэвин хорошо понял, что он имел в виду.

Алессан открыл глаза и посмотрел на них.

— Так сделайте это, — сказал он. — Дэвин может передавать нам от вас сообщения. Мы уведем отсюда Сандре, обратно на корабль, если понадобится. Если вы пришлете сообщение, что…

Он замолчал, потом одним гибким движением вскочил на ноги. Баэрд уже схватил свой меч, который стоял у стены. Дэвин встал, выпустив руку Алаис.

Со стороны наружной лестницы снова донесся шум. Потом чья-то рука открыла раму наружу, и Эрлейн ди Сенцио, осторожно перешагнув через подоконник, вошел в комнату с Катрианой на руках.

В мертвой тишине он несколько мгновений смотрел на них всех, впитывая немую сцену, потом повернулся к Алессану.

— Если вас беспокоит магия, — произнес он тонким, как бумага, голосом, то вам надо беспокоиться еще сильнее. Я только что израсходовал очень много энергии. Если в Сенцио есть Охотник, то весьма вероятно, что все, кто окажется рядом со мной, будут схвачены и убиты. — Он замолчал, потом очень слабо улыбнулся. — Но я поймал ее вовремя. Она жива.

Мир вокруг Дэвина закружился и покачнулся. Он услышал свой собственный, нечленораздельный, радостный крик. Сандре буквально подпрыгнул и бросился к Эрлейну, чтобы взять у него бесчувственное тело Катрианы. Он поспешно опустил ее на кровать. Он снова плакал. И совершенно неожиданно плакал Ровиго.

Дэвин резко повернулся к Эрлейну. И успел увидеть, как Алессан пересек комнату двумя шагами, схватил измученного чародея в свои медвежьи объятия и приподнял его над землей, не обращая внимания на слабые протесты Эрлейна. Когда Алессан отпустил его и отступил назад; его серые глаза сияли, лицо освещала улыбка, которую он не мог сдержать. Эрлейн безуспешно пытался сохранить свое обычное циничное выражение лица. Тут Баэрд подошел к нему и без предупреждения схватил чародея за плечи и расцеловал в обе щеки.

И снова трубадур пытался выглядеть суровым и недовольным. И снова ему это не удалось. Совершенно неубедительно стараясь нахмуриться, он сказал:

— Эй, поосторожней. Дэвин и так сделал из меня лепешку, когда вы все выскочили из двери. Я весь в синяках. — Он сердито взглянул на Дэвина, который в ответ радостно улыбнулся.

Сертино подал Эрлейну бутылку. Тот жадно припал к ней, вытер рукавом рот.

— Нетрудно было догадаться по тому, как вы мчались, что случилось нечто серьезное. Я бросился следом, но теперь я не слишком быстро бегаю, поэтому решил прибегнуть к магии. И добрался до дальнего конца стены сада как раз тогда, когда Алессан и Дэвин добежали до ближней стороны.

— Почему? — резко спросил Алессан с удивлением в голосе. — Ты же никогда не прибегаешь к магии. Почему сейчас?

Эрлейн демонстративно пожал плечами.

— Я никогда раньше не видел, чтобы вы все так куда-то мчались. — Он скорчил гримасу. — Полагаю, я поддался общему порыву.

Алессан снова улыбался: казалось, он не может надолго удержаться от улыбки. Каждые несколько секунд он бросал быстрый взгляд на кровать, словно желая убедиться в том, кто там лежит.

— А потом? — спросил он.