Павел Буркин - Полночь мира (=Пепел Сколена)

  - Я... на колени передо мной... ик!.. рабыня...

  Настроение пьяного сменилось, как по команде. Только что перед ней был, в общем, неплохой, хоть и никчемный, человек. Но в один миг его сменил родич короля Амори, повинный во всех преступлениях своего дяди. Легко подавив преступную жалость, Эвинна опустила на голову пьяному кувшин с вином. В Эшпере телохранитель успел разбить сосуд. Но Алкин о безопасности даже не подумал. Не подумал он и защититься: кувшин беспрепятственно раскололся о его затылок. Обмякшее тело безвольно растянулось на столе. Эвинна подобрала изящную вещицу - серебряный нож для разделки фруктов - и аккуратно вогнала ее в горло.

  Только что она убила беззащитного, но не испытывала и тени раскаяния. Пусть он лично не пытал и не убивал, но чтобы такие, как он, развлекались, настоящие палачи и пытают, и убивают. Прежде, чем до пьяной служанки дошло, что происходит, Эвинна ударила ее по голове связанными руками, ловко, как учил Эльфер, найдя единственно нужное место. Нет, все-таки ее убить рука не поднялась. Девушка обмякла, а Эвинна огляделась, пытаясь найти хоть что-то подходящее в качестве оружия. Если охрана вломится до того, как она разрежет веревки и вооружится...

  ...Свой меч Эвинна обнаружила сразу, после беглого осмотра каюты. "Неужели он и правда живой? - подумала Эвинна. Выходит, отцовский меч снова ее выручил.

  Эвинна не знала - и так и не узнала - что когда Алкин купил ее и Морреста, торговец предложил ему оставшийся у него меч. Все равно тысяча золотом - более чем щедрая цена. Работорговец неплохо разбирался в рабах - но не в оружии: иначе продал бы меч не меньше, чем за десять тысяч. Или не продал: такую сумму запросто не смог бы выложить даже Амори.

  "Выручил ты меня, друг" - подумала Эвинна. Взобравшись на стул, зубами вытянула меч из ножен и принялась пилить о блестящее лезвие веревки. Они распались почти сразу. Эвинна помассировала затекшие кисти, а потом подняла оружие и прижалась губами к холодной стали. Ни один мужчина этого не добьется, пусть со шлюхами целуются, а справедливый меч, в отличие от них, не предаст, не продаст и не изнасилует.

  Теплые губы заставили сияющую сталь помутнеть, на ней остался как бы отпечаток ее губ. Вскоре стало не до таких мелочей, так как в каюту ввалился один из надсмотрщиков. Он сразу понял, что произошло.

  - Оружайсь! - заорал он. - Восстание! Уби... - и тут же осел: Эвинна не зря училась у отца Эльфера. А девушка, выбив ногой хлипкую дверь, выскочила на палубу. Пользуясь тем, что все побежали за оружием, она стала рубить цепи, дрянное железо легко поддавалось древнему клинку.

  - Сколенцы! - кричала она. - Вы свободны! Бейте ваших мучителей, алков! - Удар, звон - и очередная цепь распадается, лишь брызгают, точно мальцы от щуки, искры.

  Умели в старой Империи делать мечи. Впрочем, таких мечей на всю Империю было лишь пара дюжин.

  - Я свободен! - радостно кричит здоровяк-сколенец, выдергшивая из уключины весло - хоть какое-то оружие. А Эвинна уже рубит следующую цепь. Она успела освободить человек двадцать прежде, чем из трюма прибежали вооруженные надсмотрщики. Их вел бородатый громила с огромной секирой в руках. Эвинна уклонилась от чудовищного, неудержимого удара и, выбросив руку в длинном выпаде, достала громилу, оружие вошло туго, как в мерзлое мясо. Не ожидавший от девушки такого мастерства здоровяк повалился на палубу, заливая доски кровью.

  Остальные навалились разом, все, что оставалось Эвинне - отбиваться, прижавшись спиной к фальшборту. Она держалась, отбивая бесконечные выпады, пока могучий сколенец не завладел выпавшей из мертвых рук секирой. Он бросился было на помощь Эвинне, успел даже ловко рубануть по колену одного из нападающих, но девушка крикнула:

  - Освобождай других, я продержусь!

  Раненого тут же добили веслами. Один из освобожденных, вывернув из холоденющих рук меч, бросается ей на помощь.

  - Получайте! - кричит парень, всаживая меч в спину одного из алков. Солдат валится на окровавленную палубу, но трое из остальных четверых одновременно вонзают клинки в тело сколенца. Его кровь мешается с кровью алка - теперь уже и не поймешь, где кровь сколенская, а где алкская. А говорили-то: голубая кровь, голубая кровь! Мечники снова напали на Эвинну, звон клинков разносился над морским простором, и испуганные непривычным звуком чайки взмывали в синее небо. Эвинне удалось зацепить щеку одного из них, но в ответ тот обрушил меч ей на плечо. Девушка сумела немного отклонить меч, но все равно резаная рана была глубокой и длинной. Второй алк сумел зацепить и правую руку Эвинны. Казалось бы, алкам оставалось лишь держать Эвинну на расстоянии и ждать, пока она истечет кровью...

  ...Если бы сзади не ширилось восстание.

  Здоровяк с секирой, закончив освобождать невольников, ринулся в атаку. К нему повернулись трое из четырех, наседавших на Эвинну, и она смогла раскроить четвертому лоб, кровь стекала на глаза и мешала надсмотрщику драться. А огромная секира, сверкнув на осеннем солнце, начисто снесла голову одному из алков. Словно чудовищный катапультный снаряд, голова улетела за борт и с плеском упала в зимнюю воду. Вокруг нее сразу расплылась красная клякса...

  Двое других слитно опустили мечи на плечи сколенцу, и его руки, брызжа кровью, полетели за борт. Секира зазвенела, вонзившись в фальшборт. Но теперь перевес был уже на стороне восставших, и Эвинна, свалив противостоящего ей ударом в живот, бросилась в атаку. Напали и остальные рабы. Они просто смяли последних надсмотрщиков, кого-то успели изувечить алкские клинки, сама Эвинна заработала еще один порез на бедре - только это уже ничего не меняло. Меньше чем за минуту все было кончено. На багровой от крови и вывернутых внутренностей палубе валялись все семеро солдат и, увы, добрая дюжина восставших.

  - Обыщите корабль, - распорядилась Эвинна, и ее послушались: она делом доказала, что имеет право командовать. Но все семеро лежали на палубе, и больше слуг у Алкина, за исключением накрашенных девушек, которые так и остались лежать в каюте с трупом, не было.

  - Есть ли здесь кто-то, искусный в мореходстве? - спросила Эвинна.

  - Я, - произнес еще один мужчина, завладевший мечом и лично сваливший последнего алка. - Я Этельред ван Нидлир, с Хэйгара. У меня было свое судно, я плавал на нем в Ормоссу, Борэйн, Крамар и Хорадон. Но мой корабль потопили люди Алкина.

  - Надо решить, куда нам плыть, - напомнила Эвинна.

  - Как куда? В Нижний Сколен, по Эмбре, развезем всех по домам.

  - А у многих теперь есть дома? - спросила Эвинна. Оказалось, что у десятка освобожденных они были, но у остальных... Либо их отняли и сожгли за недоимки, либо это были такие берлоги, в которые тошно возвращаться. И далеко не все знали, где искать свои семьи. Счастливчики тоже не горели желанием возвращаться, не поквитавшись с алками.