Роберт Асприн - Крылья рока

Девушка тихо, с натянутыми как струна нервами, прошла по широкой набережной и вышла на один из больших причалов. Теперь под ней была вода: доски едва заметно прогибались под ее шагами. Висящая над головой луна отбрасывала серебряную дорожку на нежную рябь.

Девушка откинула капюшон. Прохладный свежий ветер приятно ласкал кожу, подхватывал и трепал волосы. Распахнув плащ, Ченая глубоко вздохнула, наполняя легкие терпким ароматом.

Неожиданно впереди выросла тень. Меч девушки мгновенно покинул ножны. Рейк, освобожденный от поводка, с криком поднялся в воздух. Ченая, отпрянув назад, присела, всматриваясь в темноту.

Но тень перепугалась больше.

— Не бейте меня! — это был голос ребенка, скорее всего мальчика. — Пожалуйста!

Тень протянула к ней руки, сжав ладони в мольбе.

Ченая выпрямилась, убирая меч в ножны.

— Черт побери, что ты тут делаешь? — суровым тоном требовательно спросила она. Никогда прежде ей не приходилось убивать детей, но сейчас она была близка к этому. — В такое время, когда мало у кого вообще хватает смелости выходить из дома на улицу?

Маленькая фигурка, похоже, пожала плечами.

— Я просто играл, — нерешительно заявил ребенок.

Ченая усмехнулась:

— Не ври. Судя по голосу, ты мальчик. Вышел промышлять воровством?

Ребенок ответил не сразу; обернувшись, он глядел в море.

Ченая поняла, что дошла до самого края старой пристани; не выскочи мальчишка у нее перед носом, как чертик из табакерки, она могла бы сорваться в воду.

— Ходил на разведку, — наконец сказал мальчишка. — Я иногда прихожу сюда один, чтобы посмотреть на свой дом.

Снова усевшись на край пристани, он заболтал ногами по воде.

Ченая села рядом и искоса оглядела его. Лет десять, решила она. Печальная нотка в его голосе тронула девушку.

— Что ты имеешь в виду, говоря «свой дом»?

Мальчишка указал пальцем:

— Тот, что за морем.

Значит, ребенок — бейсибец. В темноте Ченая не могла определить это. Он не выделялся внешностью, не отличался запахом и не пытался ее убить — хотя с таким ростом вряд ли представлял серьезную угрозу.

Ченая проследила за его взглядом, брошенным в сторону воды, ощущая какой-то странный холодок в области затылка.

И вдруг успокоилась, словно сама обрела здесь свой дом.

— Как вы, бейсибцы, называете море? — спросила девушка, нарушая молчание.

Мальчишка поднял на нее глаза, и она с ужасом осознала его чужеродность. Эти большие невинные глаза не мигали, чарующим волшебством приковывая ее взгляд. В них с магической прозрачностью отражались звезды и ее собственное лицо. Мальчишка произнес мелодичное слово, которого она не поняла.

Ченая отвела взгляд.

— Мне это ничего не говорит, но звучит красиво.

Шепот был едва слышен, так тихо она говорила. Лунный свет сверкал на пляшущих волнах. Под ногами покачивался и стонал пирс. Одна рука медленно потянулась к груди, и в ее засыпающий рассудок непрошено вторглась старая мечта.

На серебряной ряби появился лик Саванкалы; его губы зашевелились, произнося ответ на третье желание…

— Ты не бейсибка, — заговорил ребенок. — Ты не принадлежишь морю. Тогда почему ты так пристально смотришь на него?

Видение оставило девушку, как и чарующий холодок. Она слабо улыбнулась.

— Я никогда не видела море, — мягко ответила она, — но мы с ним старые друзья. Почти возлюбленные, — Ченая вздохнула. — Оно прекрасно, почти такое, как говорится о нем во всех рассказах.

— Как и ты, — неожиданно ответил ребенок. — Что ты носишь в волосах?

Ченая прикоснулась к обручу на лбу.

— Украшение, — просто ответила она. — Оно несет знак моего бога.

Мальчик склонился ближе, его рука поднялась к лицу девушки.

— Можно потрогать? — спросил он. — Мои родители бедны.

У нас нет ничего столь прекрасного. Оно блестит, когда на него падает свет.

Ченая почувствовала, как пальцы ребенка прикоснулись к металлу около виска, затем мягко скользнули к изображению солнца.

Перед ее глазами сверкнула, ослепив, бриллиантово-белая вспышка. Девушка упала назад, спиной на край причала, ее неудержимо потянуло вниз, в воду. Вдруг сильная рука подхватила Ченаю и помогла снова сесть.

Если не считать отрывочных мелькающих образов, зрение вернулось. Мальчишка-бейсибец сидел рядом, держа ее обеими руками. У него во лбу ослепительно горела крошечная звезда, маленькое солнце, освещая водную гладь.

Его уста зашевелились, но это не был прежний детский голос.

— Дочь.

Это было утверждение, ничего больше.

Прижав руки к глазам, Ченая склонила голову в благоговейном ужасе.

— Сияющий Отец! — выдохнула она, не в силах найти других слов. Горло у нее сжалось, дыхание перехватило.

Его пальцы снова взяли ее руки, оторвали их от лица.

— Не бойся меня, дочь моя, — его раскатистый голос наполнил ее уши и разум, пустив по телу волну дрожи. — Ты призывала меня сегодня вечером?

Ченая прикусила губу, желая освободиться от его прикосновения и в то же время боясь отстраниться от него.

— Я искала твоих жрецов, — дрожа, ответила она, — я искала прорицателей, знамений. Я даже не мечтала…

— Один раз ты уже просила меня, — сказал бог. — И я пришел к тебе, чтобы вознаградить тебя.

Ченая запиналась, не в силах посмотреть на него.

— И я поклонялась тебе, молилась, но ни разу с тех пор…

Бог мягко упрекнул ее:

— Разве я не выказывал тебе больше предпочтения, чем остальным людям? Разве мои дары не были достаточно щедрыми?

Тебе нужно что-то еще?

Опустив голову, девушка разразилась слезами.

— Нет, Отец мой. Прости меня. Я не хотела…

Слова не давались ей. Безудержно дрожа, девушка взирала на всепроникающее сияние, в котором купались ее сжатые руки.

— Я знаю, что ты хотела сказать, — заговорил Саванкала. — Ты призвала меня не ради себя, но ради того, которого мы оба любим. И я окажу ту небольшую помощь, что мне по силам.

— Третий отряд коммандос, — воскликнула Ченая, смаргивая слезы, окрыленная тем, что на ее мольбы ответили. — Порази их, пока они не причинили вреда Кадакитису.

Бог покачал головой; свечение на его лбу замерцало.

— Я не могу, — сказал он. — Ты должна сама защитить последнего ранканского принца с помощью того искусства, что я дал тебе. Возможно, ты даже не увидишь лиц тех, кто замыслил недоброе. Но ты узнаешь час.

Девушка попыталась возразить:

— Но, Отец!..

Его глаза глубоко впились в нее, бездонные и пугающие, чужие, как никогда прежде. Ченая зажмурилась, но это не помогло.

Взгляд бога прожигал ее, проникая в самую душу. Девушка боялась заплакать, но губы ее дрожали.