Александр Данковсеий - Папа волшебницы

   Скажу только, что через пять с половиной недель после начала работ был готов первый велосипед под этим солнцем. И для кустарной поделки он был очень даже ничего. Во всяком случае, гораздо лучше дедовой "Украины", на которой мне доводилось рассекать в детстве и отрочестве. Испытал его сперва сам Бержи, потом катались все мастера, принимавшие участие в изготовлении, потом - какие-то совершенно незнакомые мне люди. Синяков, ссадин и царапин набралось на добрую драку. Так что праздник удался.

   Вечером была посвященная этому делу пирушка (видать, тоже обычай вселенского масштаба) с пением песен и распитием каких-то напитков, от которых мне пришлось отказаться. Из соображений безопасности желудка. Так что на меня даже коситься начали. Положение спасла, конечно же, Юлька - спела и сплясала чечетку на перевернутом бочонке, звонком, как барабан. Идея аккомпанемента с помощью каблуков тут же нашла сторонников среди местной молодежи.

   Во время всех этих работ я не только здорово "подкачал" язык, но и крепко сдружился с Бержи. А Юлька - с Лииной, которая периодически захаживала в мастерскую посмотреть, как у нас дела. И порой пускалась с гномом в долгие технические споры, что было для меня весьма удивительно.

   Ежели я правильно догадался, Лиина была в здешнем университете то ли ректором, то ли одним из его замов. Словом, большая начальница. Бержи - кем-то вроде декана факультета, причем ей напрямую не подчинялся. (Ха, с его-то норовом я вообще не знаю, мог ли он подчиняться хоть кому-нибудь). Кажется, Лиина была не слишком довольна тем, что Бержи нас узурпировал и не дает другим жаждущим иномирных знаний "припасть к источникам". Но первый велосипед местного производства ее убедил, что время потрачено не зря. Так что в общей пирушке она тоже участвовала, пила и пела, к моему немалому изумлению.

   Впрочем, изумляться я уже устал. И так боялся, что брови к волосам прирастут - столь часто их приходилось вздымать домиком. А что вы хотите - чужой мир...

   Глава 6. " Дочки-папочки "

   Не могу сказать, что я освоился. Но, по крайней мере, примирился. Нескучно, люди попадаются все больше хорошие, можно сказать, душевные. Дома, увы, у меня не было почти ничего, что работало бы "якорем". Нет, если вдуматься, то престарелые родители, прочие родственники, приятели, работа, наконец, должны были тянуть меня назад. А если не вдумываться, а только за эмоциями следить - не тянули. С родителями я виделся в лучшем случае раз в год. Про работу и жену уже писал. Особо компанейским парнем никогда не был, так что друзей не завел.

   А вот Юля, по-моему, все же тосковала.... С мамой у нее общаться в последние годы получалось куда лучше, чем у меня. Жена, правда, видела в дочке "продолжение", пыталась растить из нее лидера, воспитывала целеустремленность и прочие воспетые в литературе по менеджменту качества. Уж не знаю, верила ли она сама в успех предприятия: Юля, как и я, была явной одиночкой, из таких редко получаются руководители. Но несколько раз - не слышал бы своими ушами, не поверил бы -- они вдвоем совершенно по-женски шушукались и хихикали, обсуждая то Юлины школьные дела, то мамины рабочие. И давали друг дружке советы.

   Тосковала она не только по маме, но и по подружкам. Юля, хоть и росла "белой вороной", сумела найти -- все больше за пределами школы -- несколько птичек примерно одного с собой цвета. С кем-то переписывалась, с кем-то бродила по городу, менялась бесконечными фентезюхами...

   Поэтому дочке здесь ей было куда более одиноко, чем мне. Меня хоть окружали люди одной со мной возрастной группы...

   Мы на эту тему старались не разговаривать - все равно пока ничего не изменишь, и она это понимала не хуже меня. Но настроение-то не спрячешь...

   А еще в воздухе носилось четкое ощущение, что долго такое "подвешенное" состояние продолжаться не может. Что-то должно произойти.

   Оно и произошло.

   Было это, если не врут мои записи, во вторник. Обычно в этот день с нами занимался Дмиид - преподавал основы местной грамматики. Не скажу, что это был лучший препод в моей жизни: у него была феноменальная память, и поэтому он непрестанно сердился на нас, несчастных представителей рода человеческого, которые не способны были заполнить местный алфавит (48 букв, между прочим) с первого раза. Да еще и правила сочетаний этих самых букв. Словом, к занятиям мы с Юльхен готовились с некоторым трепетом, время от времени переспрашивая друг друга и споря, как именно читается та или иная последовательность значков. (Почувствовать себя первоклассником на тридцать четвертом году жизни - это нечто совершенно особенное.) Поэтому даже обрадовались, когда вместо Дмиида явилась Лиина. И это было еще не самое удивительное.

   -- Занятий сегодня не будет, Юля, погуляй пока или посиди у себя в комнате, -- прямо с порога, даже не поздоровавшись, огорошила нас Лиина. Огорошила - потому что до того она неукоснительно соблюдала преподавательскую дисциплину и гоняла нас в хвост и в гриву по словарям и прочим записям, стараясь, чтобы мы как можно скорее освоили не только словарный запас, но и манеру выражаться и даже думать, присущую местным жителям. В общем, понятно, язык несет на себе отпечаток мышления. И наоборот. Если помните, Штирлиц как-то чуть не погорел, поручив кому-то из подчиненных приготовить "несколько бутербродов". Немец тут же потребовал точное количество.

   Я, как раз, почти безропотно принимал эти лингвистические издевательства над собственной персоной. А Юлька была не прочь поотлынивать - как всякая школьница. Да еще способная, то есть привыкшая к тому, что школьная программа, рассчитанная на "средний уровень", ей дается легко и не требует особого усердия. Лиина это обстоятельство быстро просекла и строила Юльку вполне серьезно. Не на пределе возможного, но спуску не давала. И тут - здравствуйте. "Юля, погуляй". Что-то будет.

   Чадо прекрасно поняло, что дело тут нечисто, но спорить не стало. Только, выходя, скорчило рожу в мой адрес. По-моему, просто для психологической разрядки.

   -- Дмитрий, мне надо с вами серьезно поговорить.

   -- Слушаю, госпожа Лиина (соответствующее обращение я подслушал еще в первую экскурсию в университет).

   -- Мы же договаривались, просто по именам.

   -- Слушаю, Лиина.

   -- У твоей дочери - Дар.

   Произнесла она это столь пафосно, словно объявила о присвоении мне звания местного вице-короля. И, похоже, ждала от меня соответствующей реакции - с вздыманием рук, поднятием очей горе и прочими проявлениями высокого штиля. Я ее разочаровал. Просто привык уже, что у меня способная дочка, не раз выслушивал всякие похвалы в ее адрес то от математички в школе, то от преподавателя в "художке", то от тренера по боевым искусствам. "Возможно, вашей девочке стоит заняться этим профессионально. - Благодарю вас, вырастет - сама решит". Такие диалоги я вел не раз. Привык уже. Пожалуй, даже ждал чего-то подобного от местных корифеев.