Юлиана Суренова - Город богов

— Если мне будет позволено… — осторожно заговорил лекарь, настороженно поглядывая на своих хозяев.

— Не тяни! — Атен был весь напряжен. Каждый новый миг ожидания в неизвестности отнимал столько сил, что он был готов на все, лишь бы, наконец, туман спал с глаз: — Говори, раз тебе что-то известно!

— Господин имеет в виду жертвоприношения? — глядя прямо в глаза повелителя небес, спросил он.

Лигрену после первых же слов бога стало понятно, что вызвало ярость в Его сердце

— Какие еще жертвоприношения? — караванщики окончательно потеряли нить разговора, и, отчаявшись что-либо самостоятельно понять, были готовы наброситься на лекаря, стремясь получить от него хоть какие-то объяснения.

— Человеческие, — мрачно бросил Шамаш, сверля Лигрена взглядом. Он ждал, что жрец станет говорить дальше.

— Великие боги! — ужас отразился в глазах Евсея. — Это не может быть правдой! Ведь небожители запретили сей ужасный обряд еще на заре истории… — он осекся, вспомнив, что как раз Шамаш и был тем, кто добился этого.

— Ты многого не знаешь, — лекарь качнул головой. По сравнению с возможной яростью бога гнев хозяев казался ему настолько незначительным, что об этом не было смысла волноваться. — Есть то, о чем известно лишь двоим в городе — Хранителю и жрецу.

— Тогда откуда ты можешь…

— Я был жрецом!

— И ты хочешь, чтобы я поверил…

— Прекрати! — резко прикрикнул на Евсея Атен. Он понимал ревность брата — маленький раб своим прикосновением к мечте отнял у нее часть света. Но сейчас было нечто важнее разочарования в несбывшихся надеждах. — А ты, — бросил он лекарю, — быстрее рассказывай, что там за жертвоприношения. И чем, во имя богов, это все может угрожать нам?

— О да, конечно, караван… — кивая головой, проговорил Лигрен, отвечая, однако, вовсе не на вопрос хозяина каравана, а на свои размышления.

Еще мгновение назад лекарь не знал, что и думать.

"Этот город нарушил установленный повелителем небес закон. Не важно, что делалось в отсутствие бога, но сейчас, когда Он вновь вернулся… На горожан должно было пасть ужасное проклятие. Но этого не случилось, — он вспомнил стражей, их довольные, сытые лица, — повелитель небес сдерживает свою ярость. Значит, сейчас Его заботит нечто, представляющееся Ему более важным, чем наказание преступников…"

Божий промысел — дело тонкое. Жрецу ли не знать этой истины. И тут… Последний кирпичик занял свое место в стене только что возведенного храма. Лирген, наконец, понял самое главное.

Перед тем, как, наконец, объяснить все терявшимся в сомнениях хозяевам, он повернулся к богу солнцу.

Это было невероятно, но именно страх придавал рабу смелость.

— Тебя беспокоит, что новой жертвой станет один из караванщиков?

Шамаш наклонил голову, не говоря ни да, ни нет, показывая, что все много сложнее.

— Я сделаю все, чтобы не допустить этого, — промолвил он. — Но силу смерти нельзя недооценивать. Выходя за пределы бытия, дар становится очень опасным, усиливаясь еще более непониманием того, кто осмелился на исполнение этого обряда, сколь далеко способен зайти человек, чья душа уже по большей части мертва… — умолкнув, он бросил взгляд на караванщиков. — Расскажи им. Они должны знать, — добавил он.

— Конечно, господин… — Лирген вздохнул. — В Черных легендах…

— Опять они! — не смог сдержать восклицание Атен. — У меня такое чувство, что от них все беды мира!

— Было бы правильней сказать чуть иначе: в них все беды мира, — лекарь с удивлением взглянул на караванщика. Он не ожидал, что среди снегов найдется человек, которому произнесенное им название скажет хоть что-то.

"Хотя, — напомнил он себе, — его брата готовили в служители и он мог пройти одну из стадий посвящения…"

— Зачем хранить за семью печатями то, что не несет в себе угрозы? — он искоса глянул на повелителя небес, замершего, скрестив перед грудью руки, не желая более вмешиваться в разговор людей. — Знание этих легенд, — продолжал он, вновь повернувшись к караванщикам, — не сулит ни радости, ни счастья. Оно лишь доказывает, что порою, неведенье — лучший защитник от бед…

— Ну уж нет! — Атен с силой хлопнул ладонью по покрывавшим днище повозки толстым меховым шкурам. — Я хозяин каравана и предпочитаю знать обо всем, несущем в себе угрозу, вместо того, чтобы полагаться на милость судьбы к невеждам.

— Как скажешь, — лекарь развел руками. Это был не его выбор. И даже не этого решительного и властного караванщика. Решение было принято богом и не дело смертных противиться Его воле. — Мне рассказывать легенды с начала до конца? Я должен предупредить: это довольно долгая история.

— Будет достаточно того, что относится к нашему случаю, — поспешил ответить вместо брата Евсей. — У нас есть рукописи и Атен прочтет их… в более удачное время.

— Мне страшно даже представить, каким образом они к вам попали. Свитки нашего города были сожжены в последний день тепла.

— Не знаю, что уж там рисуют твои фантазии, но мы всего лишь выменяли их вместе с другими книгами на огненную воду.

— У встреченного в пустыне каравана? — раньше Лигрен никогда не осмеливался так говорить с хозяевами, расспрашивать их, не задумываясь над тем, что может вместо ответа получить удар плетью по спине. Но в этот миг он снова чувствовал себя свободным человеком, а не рабом, жившим лишь страхом и смирением. В нем воскресли решительность и твердость. Ради этого мига внутренней душевной свободы, казавшейся давно забытой, потерянной навек, блаженной и святой, он был готов на все.

— Да, — и вот удивительная вещь, караванщики словно тоже вдруг позабыли, что перед ними — только раб, видя в нем равного, более умудренного в делах города человека, чьи знания в этот миг были способны оказать каравану неоценимую услугу. — Не пора ли нам перейти к делу?

— Конечно, — кивнул Лигрен. — В одном роду, не славившемся ни мудростью, ни силой, ни мужеством и примечательным лишь тем, что в качестве своего покровителя его основатели избрали младшую, незначительную богиню Гуллу…

— Ты говоришь о богине врачевания Нинтинугге?

— Да, Атен, он имеет в виду именно Ее! — раздраженно проговорил Евсей. — Ты лучше слушай внимательно, не прерывая. В конце концов, он рассказывает лишь для тебя одного!

— Я не виноват, что у вас, посвященных, всегда повторявших, что вы — только слуги богов на земле, оказалось столько секретов, — пробурчал хозяин каравана. — Тем более, раз этот разговор нужен именно мне, я должен понимать хотя бы о чем идет речь.

— У нас не так много времени…