Ирина Ивахненко - Заря над Скаргиаром

Прочитав молитву, Аскер прислушался. Шорохи стихли, деревья словно отступили назад. Лунный свет стал мягче и теплее, и ветви уже не чернели так сурово. Аскер снова забрался в перину и проспал до рассвета.

Глава 4

Проснулся Аскер вместе с солнцем. Хмурое, заспанное, оно вставало над лесом, разгоняя предутренний туман. Деревья трещали, потягиваясь, отряхивали с ветвей капельки росы.

Аскер стоял, облокотившись о забор, и поверх домов смотрел, как просыпается лес. Хозяйка вышла во двор, зевая и ежась со сна, и вопросительно посмотрела на Аскера.

— Куда поедете, господин?

Этот же вопрос волновал и Аскера. Деревню он уже посмотрел и нашел ее неподходящей для своих планов: слишком тихо, сонно, одни и те же лица вокруг.

— Какие тут у вас поблизости есть города, хозяйка? — поинтересовался Аскер.

— Да поблизости у нас городов и нету, — отозвалась она. — Край наш лесистый, дикий, а горожане — они дикости не любят. Есть города — Вилозия к западу, Отера к югу, да до них гин полтораста будет, а до Уэрлериона — и все двести.

— Спасибо, хозяйка. Вижу, путь неблизкий, а значит, нужно мне собираться, — сказал Аскер.

Хозяйка собрала на стол — уже не столько, сколько вчера, усадила Аскера за стол и только качала головой, глядя, как он мало ест. Мальчишки вывели из сарая Сельфэра, уже вычищенного и оседланного, хозяйка налила во флягу водки и положила в сумку пирогов.

Аскер встал из-за стола.

— Спасибо за заботу, хозяйка. Сколько с меня?

Хозяйка замялась. Приняла-то она гостя как положено, но совсем не знала, сколько с него причитается. В такой глуши, как у них, деньги почти не водились, за всё местные жители платили продуктами, даже подати князю отдавали мехами, мясом, грибами да орехами.

— Сколько вам будет угодно, господин, столько и дайте, — сказала наконец она.

Аскер запустил руку под седло и вытащил оттуда золотой достоинством в пол-лериза.

— Спасибо вам, господин, — поклонилась хозяйка, удивленно поглядывая на золотую монету: очень уж не соответствовал вид гостя его финансовому положению. Тем не менее, она была очень довольна: на эти деньги можно было купить одного рабочего берке или двух молодых гропалов.

Аскер попрощался с хлебосольной хозяйкой и поскакал по дороге на юг.

Погода стояла хорошая, лучи утреннего солнца косо просвечивали сквозь сплетение ветвей, бросая на дорогу золотые пятна. Птицы пели, радуясь утру, и первые цветы распускались на полянах. Копыта берке звонко стучали по дороге, поглощая расстояния.

Солнце еще не взошло высоко, когда в просвете деревьев показались поля, а за ними — дома. Это тоже была деревня, но она была больше предыдущей и стояла на открытом пространстве, отмежевавшись от леса полосой освобожденной от деревьев земли. В центре деревни стояли двухэтажные хоромы, обнесенные высоким забором: здесь жил князь. Владения его были невелики, на каких-нибудь семьдесят гин в округе. Таких князей в Шергизе насчитывалось с дюжину; они иногда враждовали между собой по поводу границ, но всё это были мелкие стычки, потому что князья были бедны. Народ их на войну шел очень неохотно, ограничивался уплатой податей, да и то старался увильнуть, ссылаясь на неурожаи и тяготы лесной жизни: кому охота отдавать свое добро, нажитое малыми или великими, но все же трудами.

Аскер не стал останавливаться в этой деревне, а только спросил, далеко ли до Отеры и как туда лучше проехать. Ему ответили, что до Отеры гин сто с хвостиком, и показали дорогу. Аскер мог бы и не спрашивать: дорога вела прямо на юг.

— Далековато, — пробормотал он, глядя на уходящее за горизонт полотно дороги.

— С вашим-то берке? — удивились деревенские жители. — Да вы еще до заката туда доберетесь.

За день Аскер проехал еще восемь деревень и в половине шестого вечера увидел предместья Отеры. Солнце стояло низко над горизонтом, подсвечивая крепостные валы. Здесь, южнее, лесов уже не было и вовсю зеленели травы. Пахло свежестью, и с горизонта доносился глухой рокот.

Аскер въехал в город через северную заставу. Внутри царили оживление и суета, обычные для больших городов. Маленькие домики окраины лепились друг к другу по сторонам узких улочек, озабоченные прохожие спешили куда-то, оборванные ребятишки то и дело шныряли под ногами Сельфэра. Поперек улиц были протянуты веревки, с которых хозяйки снимали сохнущее белье, свешиваясь по пояс из окон. Из дворов доносились запахи жареной рыбы и овощного супа, звон посуды и сердитые окрики: горожане готовились к ужину.

По мере продвижения к центру улицы становились шире, дома — больше и опрятнее. Здесь жили более зажиточные горожане, городская знать. Улицы выходили на главную площадь города, на которой стоял Дом Собраний. В этом доме жил городской старшина, а также собирались советы отцов города. Отцы выбирались всем населением каждый год и управляли от имени горожан.

Проехав площадь, Аскер снова проследил смену ширины улиц и богатства домов, но уже в обратном порядке. За окраиной его ожидал сюрприз: улицы выходили на набережную, а дальше плескалась вода, сколько достанет взгляд: Отера стояла на берегу моря Асфариг, или Капризного. Заходящее солнце золотило волны, касаясь лишь гребней, а дальше простиралась пучина, играя переливами цветов от изумрудного до черного. Ветер лениво гонял волны, и стоявшие на рейде парусные корабли плавно покачивались. С моря веяло сыростью, но не той, какая бывает в лесу, где воздух спертый и затхлый под сенью вековых деревьев, а влагой необъятных просторов водной глади, где ветер не знает преград.

Полюбовавшись морем, Аскер развернул Сельфэра и снова углубился в каменный лабиринт улиц, чтобы найти себе гостиницу — не богатую и не бедную, а как раз такую, чтобы не привлекать ничьего внимания. Поездив по городу, Аскер остановил свой выбор на гостинице под вывеской «Рыжий берке», где уговорился с хозяином за двадцать атр в сутки, — со столом и комнатой.

Занеся свои пожитки в номер, Аскер спустился в зал и сел за столик в углу. Он заказал бутылку водки и закуску, расставил все это перед собой и, словно из укрытия, стал наблюдать за публикой, сидевшей в зале. Посетителями «Рыжего берке» чаще всего были странствующие воины, или эсфрины, как они гордо себя именовали. У них никогда не водилось больших денег, но они не желали прослыть оборванцами, хотя чаще всего таковыми и являлись. Они рыскали по свету в поисках господина, который взял бы их наемниками на службу, и ноги всегда сами несли их туда, где намечалась какая-нибудь драка. Правда, не все эсфрины были таковы, но те, кто был побогаче и поблагороднее, в «Рыжем берке» не останавливались.