Роман (Крысь) Хаер - Удачная Работа

Не люблю волколаков. Впрочем, к алкоголикам, наркоманам и прочим разновидностям двуногих тварей, потерявшим человеческий облик, я тоже не испытываю особую приязнь. Алкоголь — испытанный тысячелетиями транквилизатор, которому так до сих пор и не найдена адекватная замена. Наркотики — единственная возможность жить для миллионов людей, страдающих серьезными болезнями или получивших тяжелые травмы. Помню, сам два дня находился под их воздействием, когда меня принесли после неудачного джипрыжка. Я тогда, практически, был раздавлен многотонным грузовиком. Но всегда найдутся те, кто от глупости или излишней самоуверенности все доведет до трагического фарса. Волколаки — это тоже бывшие люди.

В лесах мира Ворк растет ягода, получавшая название волчья хмарь. Она смертельно ядовита. Но как змеиный яд в гомеопатических дозах — почти волшебное лекарство, так и настойка из волчьей хмари, особым образом приготовленная, является чудодейственным эликсиром. Эликсир из ягод волчьей хмари, названный Эликсиром Силы (сокращенно эликс), творит чудеса. Эликс увеличивает физическую силу на пару часов и мобилизует внутренние резервы организма, что способствует быстрому заживлению ран. Эликс многие воины пьют, отправляясь на смертельно опасные вылазки. Эликс дают смертельно раненным людям, и часто они, благодаря просто волшебным свойствам напитка буквально выбираются с того света.

Но находятся недоумки, которые начинают пить эликс регулярно. Их называют хмарики. Без дозы эликса они уже не могут. Вся их жизнь делится на ощущение полного всемогущества, вызванное дозой эликса, и несчастного существования озлобленной и морально увечной твари, озабоченной лишь поисками новой порции наркотического напитка. Иногда встречаются сильные личности, которые могут вырваться из порочного круга. Такие до конца жизни бледнеют от одного упоминания эликса в разговоре, и шарахаются от вида всего, что внешне напоминает серебристый напиток. Но основное количество хмариков либо умирает, выпив чрезмерно большую дозу эликса, либо становятся волколаками, и уходят жрать волчью хмарь в леса.

Волколаки выглядят мерзко — что-то среднее между грязным, опустившимся человеком и вечно голодным запаршивевшим волком. Психические отклонения начинаются у них еще на стадии хмарства, а уж у опустившихся до волколачества почти поголовное буйное безумие. Ментальные атаки Котов ничто по сравнению с кошмаром, навечно поселившимся в их головах. Хотя друг друга они почти не трогают, и сбиваются в стаи. Обладая остатками интеллекта, они становятся бедствием для экологического баланса лесов. Портят и загаживают все, к чему прикоснутся. Смертельно опасны для одинокого путника и естественных обитателей леса. Жрут все, что могут догнать. Постоянное пожирание волчьей хмари дает им нечеловеческие силы и повышенную живучесть. Они начинают передвигаться на четырех конечностях, при этом очень быстро. Неподготовленному человеку убежать от них очень трудно. Пальцы становятся короткими и толстыми, а ногти затвердевают и превращаются в жуткие волчьи когти, поэтому спастись от них можно только на деревьях.

Впрочем, легенды о невозможности уничтожения оборотней сильно преувеличены. Живучие твари, конечно, но простреленная голова — средство для них достаточно радикальное. Перебитый позвоночник тоже. Так что я шел в бой, имея неплохие шансы.

Мы неслись сквозь лес, который постепенно стал редеть. Поляны стали встречаться чаще, и они становились все больше. Мы приближались к границе Леса Котов. По моим расчетам, до Степей Желтолицых Всадников было уже недалеко. Через час бега Рыжик остановился, тяжело дыша. Я тоже встал.

«Устал?», — улыбнулся я, дыша легко и ровно. Я таким темпом могу бежать часов шесть. Рыжий передал мне мой образ, увенчанный рогами лесного оленя с копытами вместо обуви. Я люблю своего Кота.

«Коты не олени», — гордо сказал Рыжик, потом добавил: «Но встал я не из-за усталости. Впереди волки с Черными Мыслями. Болит внутри головы»

К этому времени я уже увидел следы пребывания стаи волколаков. Птицы не пели, повсюду попадались кучи навоза и разбросанные кости с остатками полуразложившегося мяса, не только звериные. Часто встречались переломанные молодые деревца. Контраст с прекрасным Лесом Котов был разителен.

«Уходи Рыжик. Как закончу — позову», — сказал я Коту, скосив глаза на кольцо-коготь, и снял с плеча лук. Рыжий кивнул, и неспешно потрусил обратно, часто оглядываясь. Коту хотелось драки, но он понимал, что будет мне только мешать. Умница.

Я перешел на крадущийся шаг, вслушиваясь в окружающий меня лес. Стаю удалось услышать задолго до того, как перед моими глазами предстало сие неприглядное зрелище. Волколаки чувствовали себя хозяевами здешних мест, поэтому особо не скрывались, хотя, в принципе, это трусливые твари. Уверенно себя они чувствуют только в случае значительного численного перевеса. Но я был один, а их целая стая, так что особого опасаться того, что они разбегутся по всему лесу и потом придется их долго вылавливать, мне не приходилось. Шум грызни и повизгивания укушенных оборотней нарушали тишину. Лающие голоса, в которых угадывалась примитивная человеческая речь, слышны были издалека. Эти твари уже не люди, но и зверьем, детьми природы, им тоже никогда не стать.

Волколаки загнали кого-то на одинокое дерево, стоящее посреди большой поляны, и глумливо кривлялись у его подножья.

— Слеуазай! — единственное слово, которое я смог разобрать в их примитивной речи, больше напоминающей волчий вой. Церемонится с тварями, не имело смысла.

Я вышел из-за дерева. До стаи было метров пятьдесят. Спокойно сосчитал волколаков — четырнадцать особей. Сканер трикета показал пятнадцать точек, находящихся неподалеку. Одна из них — жертва стаи, остальные на виду. Примитивные существа, даже о засаде не подумали. Я активировал браслет скорострельности, натянул лук до второго щелчка и открыл огонь на поражение.

Здоровенная тварь, вся поросшая клочками свалявшейся шерсти, покатилась по траве с пробитой насквозь волчьей головой, на которой неестественно торчали два вполне человеческих уха. Впрочем, нет. Для человеческих ушей они были чересчур большие, и даже после смерти волколака продолжали двигаться. Все это заняло долю секунды. Вторая стрела уже мягко лежала в силовых полях, и я целился в приземистого, широкогрудого самца, который как в замедленной съемке, стал поворачивать тяжелую голову с налитыми кровью глазами в мою сторону. Стая взвыла и понеслась на меня. Примерно через пять секунд мы сошлись в ближнем бою. За эти пять секунд я успел выпустить десять стрел. Девять тварей остались лежать на траве с пробитыми головами и шеями. Один волколак был отброшен назад метра на два и покатился по зеленой траве — моя стрела пробила ему плечо. Вилка была бы недовольна.