Павел Буркин - Вернуться из смерти

  Амори улыбнулся, протянув ей яблоко. Вбежал заспанный служка-сколенец, видя перед собой столь высокопоставленную персону, он растерялся.

  - Живее седлай! - приказал верный Веррельм, телохранители буравили раба сумрачными взглядами. - А то плетьми получишь!

  - Сию минутку, - подобострастно пробормотал щуплый, даже на вид какой-то болезненный парень лет семнадцати. - Не извольте сомневаться, катэси, всё будет в лучшем виде...

  Паренёк и правда оказался расторопным, Амори не успел как следует заскучать прежде, чем конюх вывел на внешний дворик коней - сперва королевского, потом и остальных. Вскочив в седло одним уверенным, слитным и красивым движением, Амори милостиво кивнул раболепно склонившемуся пленнику. Надо будет сказать начальнику конюшен, чтоб не слишком строго наказывал этого недоросля: на сей раз не до потери сознания, как полагается за сон в его смену, а просто тридцать плетей. Порку раб заслужил уже тем, что посмел задремать.

  Копыта глухо били в наезженную дорогу, за спиной короля уверенно держали строй телохранители. Укромной долины пока хватало, но ещё Михалис просил найти дополнительное место для новых цехов. Да Амори и сам понимал, что не дело в одном и том же месте держать пороховые мастерские и склады, литейную и судоверфь. Помнится, верфь эта произвела на него неизгладимое впечатление. То ли дело привычные мастерские, где сколачиваются привычные же галеры. У старой Империи было что-то подобное, но - именно подобное. А уж тот корабль, что рождался на этой верфи последние полтора года, совершенно потрясал воображение. Какой-то колоссальный железный утюг, ощетинившийся дулами пушек. Именно на него пошли захваченные в Верхнем Сколене мечи и оставшееся ещё с имперских времён железо в крицах. Амори помнил слова Михалиса об удельной тяжести материалов, видел даже, как уверенно держится на воде изготовленная, когда опробовали большой паровой пресс, железная лохань (помнится, он так заинтересовался, что забрал её во дворец и поставил на видное место) - и всё равно боялся до конца поверить, что железный монстр способен плавать. "Ладно, если что, оттащим его к порту, вроем в землю - и будет прикрывающий гавань форт" - решил король.

  В воротах дорогу заступили рослые стражники с готовыми к бою винтовками. Михалис обещал сконструировать этот, как его... пу-ле-мьот - но не успел, и об адской машине теперь можно забыть. Хорошо, если Барген разберётся в чертежах... Или если найти ещё кого-то, способного проникнуть в мир Морреста.

  Их пропустили только после того, как Веррельм назвал пароль. Такой порядок в своих владениях завёл сам мастер Михалис, и короля поначалу немало возмущало, что его не узнают в лицо. Но иномировой мастер уже растолковал, что так можно и на шпионов нарваться, и хорошо, если только шпионов. Теперь каждого, кто приезжал на завод, опрашивали и обыскивали - разве что самому королю делали исключение. Амори вынужден был признать правоту Михалиса: одна из бригад сколенских невольников уже попалась на попытке провести внутрь разведчиков с Гевина. Их загнали в деревянный сарай, обложили хворостом, и... А ты не помогай врагам королевства. Тогда ещё поживёшь.

  Коренастый привратник помчался было предупреждать начальство - но, остановленный властным окриком Веррельма, замер на месте. Король порой являлся вот так - неожиданно, в самый разгар работы, чтобы посмотреть, чем занят протеже, когда не ждёт высочайшего визита. Прежде ни Михалис, ни Барген не ударили в грязь лицом - но всё равно надо контролировать, особенно теперь, когда во главе всех этих мастерских стоит сколенский мальчишка. Тем более, что к нему есть важный разговор.

  Мастерские сразу же оглушили лязгом, скрежетом, визгом, шипением пара, рёвом пламени. От домн тянуло таким жаром, что и в десятке шагов горячий ветер обжигал лицо. Амори выругался, но не услышал собственных слов. Мимо то и дело проносились разгорячённые, покрытые потом работники.

  Не то, чтобы король испытывал добрые чувства к сколенским рабам, но тащить коня в этот ад не стоило. Король и телохранители спешились, и короткая цепочка потянулась вглубь долины - к построенной в небольшом заливчике верфи. Амори внимательно смотрел, как из доменной печи в формы медленно вытекает расплав - это тебе не обычный кузнечный горн, где металл лишь слегка размягчают, тут из него могут отлить всё, что душе угодно. Да ещё в обычное железо кое-что добавляют, так что оно не только не ржавеет, но и становится прочнее, запросто рассекая кольчуги из обычного железа. А вот огромное сверло скрежещет, рассверливая железную болванку. Так, будет не просто полевая пушчонка, какую может спокойно перекатывать расчёт, а осадный крупнокалиберный монстр. Как их называл Михалис, зловещее такое слово. Ага, мортиры. Есть в нём ощутимое созвучие со словом "смерть". Совпадение, или?.. В любом случае, эта колоссальная железная ступа - действительно смерть для практически любой крепости. Одно из таких орудий Михалис испытал три недели назад на старой дозорной башне. Действительно впечатляет, стена в полкопья толщиной расселась как миленькая, только обломки брызнули.

  А вот орудия поменьше, но тоже по-своему солидные, и тоже для разрушения укреплений. Снаряды у них поменьше, зато бьют существенно дальше. Гаубицы. Есть и противоядие на случай, если что-то подобное появится у врага. Вон она, уже поставленная на лафет длинноствольная пушка. От обреза дула до зарядной каморы аж два с половиной копья. Эту дуру заряжают уже не с дула, как первые орудия, а с казённой части: Михалис долго ломал над этим орудием голову, он утверждал, что так удобнее - и, как всегда, оказался прав, да ещё и в стволе сделал нарезы.

  На миг Амори даже взгрустнулось: "Что же ты натворил, мастер! Ведь цены тебе не было!" Вспомнилось, как король не поверил в заявленную дальнобойность орудия - четыре мили. Но Михалис убедил короля отдать на убой старую купеческую баржу, её вывели в море, команда покинула посудину на шлюпке - и Михалис с Баргеном, сами встав к новому орудию, образцово-показательно отправили лоханку в дар Алку Морскому. Притом - именно с четырёх миль, когда кораблик был едва виден на горизонте. Оказывается, нарезные орудия бьют не только дальше, но и точнее. Жаль только, и сделать такие куда тяжелее. Пока по три штуки в год, не более.

  Вот и верфь. А тут - своё чудо, за один взгляд на которое любой корабел Сэрхирга отдал бы десять лет жизни. Ещё бы - железный корабль, да ещё не требующий гребцов - только бы побольше угля в трюмах, и способный ходить хоть в штиль, хоть против ветра. Вытянутый, неуклюжий корпус, обшитый толстой железной бронёй, из которой торчит лишь труба силовой установки и жерла пушек - последние, впрочем, можно и спрятать, втянув внутрь по специальным рельсам и задраив порты. Ни палубы, которая была, но её прикрывал толстый слой брони, ни вёсел в уключинах, ни даже памятных по кораблям старой Империи бортовых катапульт. Мачта с крупным прямым и парой косых парусов, правда, имелась - мало ли что, вдруг уголь кончится. Но чтобы на неё забраться, нужно сперва открыть тяжёлые люки в верхней части брони и только тогда ухватиться за ванты. Да и сами паруса какие-то маленькие, неказистые, некрашенные - вскоре их окрасит в чёрный цвет угольная копоть из трубы.