Наталия Ипатова - Король-Беда и Красная Ведьма

Бездеятельный король.

На этом основании они могли оставить ему жизнь. Но поскольку деятельность была сосредоточена в чужих руках, то и решение по столь животрепещущему вопросу тоже будет приниматься Не им.

У него было время, пока Брогау и его мать ограничивались неформальными отношениями. Теперь, когда граф Хендрикье является мужем королевы, он автоматически становится претендентом на престол, буде законный государь подавится костью за обедом. Было, правда, еще несколько отдаленных родственников, имевших при отсутствии наследника из старшей ветви Баккара равно небольшие и равно спорные права. Однако при вмешательстве такой фигуры, как Брогау, решение вопроса перемещалось из сферы права в сферу силы.

Рэндалл слегка замедлил шаги. У него не больше трех лет. Если он достигнет шестнадцати, то может жениться, а если у него будет наследник, меж Брогау и троном замаячит еще одна жизнь. Один несчастный случай — еще туда-сюда, но два подряд — слишком даже для абсолютной монархии. В течение этих трех лет каждую ночь он может ожидать убийц к своей постели, яда — в каждом кубке, ножа в спину от каждого, кого подпустит достаточно близко к ней.

Пожалуй, тут его уж точно не найдут. Он остановился, обнаружив, что забрел в странное место. Странным прежде всего было то, что на пути ему не встретилось ни одной запертой двери. Ответвления — да, но за ними таились все те же бесконечные, темные, извилистые коридоры, ведущие в неизвестность. Про неизвестность ясно было только, что она сырая. Сперва он думал, что спускается в недра к старым королевским темницам, упраздненным при королеве Роанон. Для нужд королевского правосудия было возведено угрюмое, внешне архитектурно простое сооружение, в народе именуемое просто Башней, довольно быстро обросшее всевозможными специфическими по преимуществу ужасными тайнами. В ее ворота въезжали и выезжали всадники в черных масках, кареты были все с нарочно ослепленными окнами. В любом случае, если тут и оставались закрытые для общего доступа помещения, в них вели другие коридоры.

Лишь какие-то круглые дыры, довольно узкие, местами заложенные камнем, время от времени прошивали каменную кладку где-то на уровне его пояса или чуть ниже. Он наклонялся к ним, когда больше нечем стало интересоваться, и поток сырого холодного воздуха так колебал огонь его факела, что он решил, будто отверстия предназначались для вентиляции. Это, однако, навело его на мысль, что по ту сторону располагается нечто нуждающееся в проветривании. Он бросил туда металлическую пуговицу, но не услышал ничего, кроме обычного звяканья металла по камню.

Нигде коридор не преграждала ни решетка, ни запертая дверь, ни вооруженная стража. Никто сюда не ходил. Он не мог сказать, почему у него сложилось такое впечатление. Может, потому, что смола, капавшая с его факела на каменный пол и короткое время шипевшая там, остывая, оставляла на этом полу единственный свежий отпечаток. Других отпечатков смолы не было. Как и пыли, на которой он мог бы рассмотреть следы. Ради обнаружения этого факта он не погнушался проползти на четвереньках несколько ярдов. Таким образом он сделал еще одно открытие, а именно — пол был ледяной. Обледеневший.

Итак, сюда никто не ходил, потому что тут не было помещений для складов, кордегардий, темниц. Вообще ни для какой надобности. Куда же в таком случае вел этот бесконечный коридор?

Занятый этими мыслями, Рэндалл остановился и огляделся. Приложил ладонь к странно блестящей стене и тут же отдернул ее. Стены, как и пол, покрывала неровная, с потеками, черная корка льда. Холодная сырость заставляла содрогаться и ежиться все его тело, и он отчетливо ощутил, насколько он здесь один. Жаль. Прежде чем сюда лезть, следовало поинтересоваться, не ходят ли об этих местах какие-нибудь жуткие байки. Не ужас ли преграждает сюда дорогу?

Все дело в этом королевском замке. Будучи здесь королем, самое простое дело обзавестись этаким милым королевским чудачеством вроде неизлечимого параноидального комплекса. Немудрено, что ему с младых ногтей за каждой колеблющейся шторой, в каждой густой тени мерещатся убийцы. Еще немного, и он начнет спасаться от воображаемых страхов, нанося воображаемым охотникам упреждающие удары. Прецеденты в истории рода Баккара были, а историю знал хорошо. Рэндалл сплюнул. Звук тихим шелестом разнесся под низким сводом. В первую очередь его губят не люди. В первую очередь отравляет ему костный мозг мрачная, пронизанная холодом глыба королевского дворца Констанцы.

Как сказал мэтр Эйбисс? «Путешествовать в наших краях лучше в теплое время года?» Акцент тут следует ставить не на «лучше». А на «путешествовать». А может, зная прекраснодушную натуру мэтра, даже на том, что «в это время земля расцветает». Рэндалл понял, что ему посоветовали бежать. Единственное, чем он мог помочь Рэндаллу, это добрый совет. Бесконечно больше, чем захотел бы сделать кто-то иной.

Он остановился, потому что на него из тьмы разинула очередная дыра. Края ее были неровными и обледенели, как стены. Хрусталинки льда резали ладонь, когда он ощупывал их. В принципе это отверстие могло оппонировать как узкий лаз. В лежачем положении сюда можно было пропихнуть даже довольно тучного мужчину, если только там, в глубине, ход не сужался. Маленький сюрприз для тучных. Куда вел этот ход, отсюда видно не было. Рэндалл пропустивший на ходу не меньше дюжины таких отверстий, внезапно озаботился выяснить это, и немедленно. Он вытащил голову из дыры и всунулся туда почти по пояс снова держа перед собой факел — то, что от него осталось, жалкий огарок, которого и на обратный-то путь не хватило бы. Свет расширил зону видимости, но не намного. Факел, зажатый в вытянутой руке, слепя, даже мешал видеть, но все же позволил различить уходящую чуть вниз на удивление гладкую черную трубу. Должно быть, это лед сгладил неровности кладки. Позади огня маячила тьма. Рэндалл потянулся вперед. Казалось — так кажется всегда, — что там притаилась тайна, готовая раскрыться ему одному. В конце концов, несмотря на все мрачные дворцовые интриги, окружавшие его с детства, он был мальчик тринадцати лет, оберегавший право на свои секреты.

К тому же он был из тех тощих мальчишек, у кого голова и плечи перевешивают противоположную часть тела. Возможно, то, что случилось, следует счесть несчастной случайностью, на самом деле столь же редкой, сколь часто на нее списывают закономерный результат столкновения множества разнообразных интересов, Он тянулся вперед, норовя заглянуть хотя бы на дюйм дальше, всеми силами отодвигая огонь подальше от глаз, чтобы светил не слепя, вставал на цыпочки, отрывая от пола то одну, то другую ногу. И сорвался. И кто бы подумал, во что превратится этот обманчиво пологий спуск!