Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — граф

Она медленно поворачивается на слоновьих спинах, блистают отдельные звездные скопления, вспыхивают новые и сверхновые, я с потрясающей ясностью ощутил, что если сумею присмотреться… увы, не сумею, но если бы сумел, я бы разглядел ближе к краю желтенькую такую скромную звездочку, меленькую и не очень яркую, а вокруг нее множество планет, комет, астероидов. Сумел бы присмотреться еще — на третьей от звездочки планете рассмотрел бы очертания океанов, морей и материков и даже, опять же, если бы сумел, мог бы увидеть себя, изумленно задравшего хлебало к небу.

— Все, — сказал я себе дрожащим голосом, — все, хватит… а то еще и не то увидю…

Глава 7

Из-под двери людской пробивается узкая полоска света. Я сделал шаг, уловил какую-то неправильность, посмотрел в другую сторону. На той стороне коридора такая же дверь, оттуда тоже полоска света, только не такая яркая. Я повертел головой, стараясь сообразить, из какой я вышел, с трудом разобрался с правым-левым, потихоньку подкрался к двери, что на противоположной от людской стороне холла.

За дверью как будто бы голоса, но плотная дверь глушит звуки, я тихонько потянул на себя, не заперто. В щель увидел залитую красным огнем переносной лампы тесную комнату, стены из массивных блоков, обострившийся слух поймал два голоса: нежный девичий и другой, мужской, но слишком тонкий, хотя я почему-то не сомневался, что с девушкой разговаривает мужчина. Голоса звучат мирно, негромко, я все больше приоткрывал дверь, в то же время всматриваясь в пол, стены и потолок в поисках магических штучек.

Милая упитанная девушка в сером крестьянском платье до полу и белом переднике поверх него сидит в четверть оборота ко мне на скамеечке перед прялкой, ногой равномерно жмет педаль. Колесо вертится с негромким убаюкивающим жужжанием. А перед нею прямо на полу крохотный человечек размером с откормленного кота, толстенький и в вязаной одежде, даже на голове колпак, будто заботливая бабушка связала, ловко орудуя спицами.

Свет от фонаря на полу показался таким ярким, что я щурился и сдвигал веки. Вся комната и домовой с девушкой как будто охвачены пурпурным огнем, веретено жужжит, как огромный шмель, пахнет свежим сеном, я внезапно ощутил покой, захотелось выйти из тени, сесть рядом с девушкой и положить ей голову на колени.

— …и тогда добрый хозяин не стал преследовать злокозненного гнома Альткера, — услышал я хрипловатый и, несомненно, мужской голос, — и с той поры в замке воцарилось спокойствие.

Девушка перебила живо:

— Уж и спокойствие!.. Ты забыл, что твои родичи вытворяли, когда замком завладел молодой хозяин Гунульф!

— Это другая история, — заявил домовой.

— Почему?

— Тогда владыки замка сами нарушили договор! А мы при всем терпении народ весьма чувствительный…

Она засмеялась:

— Да? Ты выпил уже больше, чем пьет Аль Кей, а у тебя ни в одном глазу! Это ты чувствительный?

— Просто мы крепкий народ, — возразил домовой с чувством собственного достоинства. — Даже крепче вас, людей.

Она засмеялась, возразила, не прерывая работы:

— В тебя столько не влезет!

Трепещущий свет делал ее румяные щечки, и без того пухлые, вообще золотыми и такими сочными, что мне захотелось если не укусить, то хотя бы ущипнуть, давно не видел такого здорового и созревшего лица. Свободное платье хоть и скрывает выпуклости очень развитой фигуры, но перед домовым девушка не очень-то стесняется: при таком глубоком вырезе платье еще и сползло с одного плеча, округлого и сочного, как у душечки, мне отсюда кое-что видно. Хороша, удивительно хороша для любителей таких вот пышненьких и упитанных, с толстыми ляжками и грудью, похожей на две дыни. Христина, вспомнил я ее имя. Христя. Хорошее имя.

Из небольшого окошка, где темно-синее небо, странно четко падает лунный луч, но рассеивается, не коснувшись усыпанного соломой пола. Домовой спросил с некоторой обеспокоенностью:

— А ты не слишком рискуешь, ночуя здесь?

Она покачала головой.

— Знаешь, в людской все сразу засыпают, а я не могу так сразу. Здесь я полночи хоть чем-то занята.

— А хозяйка знает?

— Зачем ей знать такие мелочи? Она — хозяйка всего замка. И всего острова.

До этого я колебался, показываться или нет, но раз уж эта девчушка тоже нарушительница, то я тихонько выдвинулся из тени, кашлянул скромно. Домовой моментально исчез, девушка подпрыгнула, уронив с колен пряжу. Глаза в испуге расширились.

— Кто здесь?.. Кто вы?

Я легонько поклонился.

— Можно на «ты». Ты меня уже видела, я — новый челядин, меня сегодня леди Элинор перевела из леса в замок. А ты, как я помню, Христина. Верно?

Она кивнула, уже с великим облегчением, на лице настороженность, но села, не сводя с меня взгляда.

— Верно… Тебе не сказали, что ночью нельзя по замку?..

Я приблизился, осторожно опустился на скамейку. Фонарь с пола подсвечивает ей лицо, делая румянец на щеках ярче, зато глаза остаются в тени и выглядят огромными и загадочными.

— Да вроде бы нет, — проговорил я с неуверенностью. — Понимаешь, я не слишком умный и памятливый… Может быть, и говорили, да я забыл? Мне надо не просто сказать, а три раза повторить, а то у меня ранний эклер наблюдается. Это когда память изменяет где-то и с кем-то. Так что ты меня не выдавай, а я смолчу про твои ночные бдения с этим… в вязаном колпачке. Где он прячется? Меня можно не бояться, я человек безобидный.

Она смотрела на меня с любопытством и уже с жалостью, как смотрят на тронутых умом.

— А ты откуда?

— Не знаю, — ответил я честно.

— Как это?

— Потерялся я, — объяснил я сокрушенно. — Вот взял и потерялся.

— От своих отстал?

— Наоборот, мои все остались там, а я заблудился и вышел через лес к озеру. Здесь меня взяла леди Элинор и пристроила к кухне.

Ее глаза загорелись любопытством, на толстеньких щечках появились умильные ямочки.

— Так ты жил в лесу?

— Нет, — сказал я терпеливо и добросовестно повторил историю, как я вышел ставить силки на курдлей, но поскользнулся в ручье на камне, я ж такой неуклюжий, такой неуклюжий, упал и ударился головой о камень… камень треснул, ну я когда вылез из воды, то здесь и деревья совсем другие, и почему-то осень, а я упал почти что в талую воду, весна только-только…

Она спросила непонимающе:

— Ты что же, все лето пролежал в ручье? Ну ты и намок, наверное!

Из темного уголка раздался хрипловатый голос:

— Вода его вынесла из свернутого королевства.

Я всмотрелся, но домовой предусмотрительно не отходит далеко от норки, девушка вскрикнула радостно: