Леонид Бутяков - Владигор

Упыри то были, лешаки или оборотни? Впрочем, какая разница! Заговоренный опашень не подпустил нечисть, спасибо Перуну, хотя ее много тут потопталось. Хуже было, что следы уходили как раз в южную сторону, куда и Владию путь держать… Ничего не поделаешь, идти надо. Поправив нож на поясе и с опаской поглядев на ближайший кустарник, он пошел вдоль цепочки исчезающих следов.

Зимний предрассветный час сменило теплое весеннее утро. Следы нечисти стали неразличимы, сошли вместе со снегом. Владий надеялся, что и сама нечисть точно так же пропала в никуда с его дороги. Он даже повеселел от этой мысли и засвистал тихонько, себя подбадривая. А то больно муторно шагать по лесу, где ни птица, ни зверь жить не пожелали. Единственное, что хоть как-то оживляло изредка Заморочный лес, — журчание бьющих из-под земли ключей. Лишь из них, насквозь прозрачных и холодных до ломоты в зубах, позволял себе Владий воды напиться. Попадались и другие ключи — горячие, с неприятным резким запахом. Над ними парок беловатый клубился, а вода была мутно-серой. Их княжич стороной обходил, боясь какого-нибудь подвоха.

Впереди вдруг затрещал валежник, и шагах в тридцати от Владия выросли две долговязые фигуры. Одеты они были в драные балахоны, на глаза надвинуты бесформенные шапки из облезлого меха. Один в руке дубину сжимал, другой вроде бы без оружия. Но видок у обоих жуткий… Владий метнулся за ближнюю сосну — и головы долговязых за ним повернулись. Постояв немного, они неторопливо двинулись к нему. По этой разболтанной, вихляющей походке Владий и опознал их; кровопийцы чащобные, упыри!

Считалось, что они выходят на свой страшный промысел лишь по ночам, а днем от солнца прячутся, спят в глубоких норах или в брошенных медвежьих пещерах. Почему же эти двое средь бела дня бродят? Спаси, Перун, да не двое их — больше! Еще парочка слева из-за пригорка вышла. И справа, в орешнике, тоже двое маячат. Значит, в обхват на него заходят!

Нет, разбираться тут, по какой причине семейка упырей, не испугавшись солнца, за человеческой кровью охотится, некогда. Владий со всех ног бросился бежать, устремившись в промежуток между первой и второй парочками. Стрелой взлетев на пригорок, останавливаться и оглядываться не стал. Почти кубарем скатился в низину, напролом протаранил чахлый кустарничек, через поваленную осину перепрыгнул… Бежал, пока задыхаться не начал. Только тогда решился на шаг перейти и осмотреться, прислушаться.

Кажется, тихо, не слышно погони. Еще какое-то время прошагав, уняв сердцебиение, он выбрался на откос небольшого холма. Здесь передохнуть — никто незаметно не подкрадется. Владий лег в траву, вытянул дрожащие от напряжения ноги, но расслабиться полностью не мог. Не верилось, что легко от погони ушел. Ведь говорят, хуже нет — семью упырей встретить. Не отвяжутся, пока своего не добьются. От одного кровопийцы еще можно отбиться. А когда их несколько, они гонят человека, как зверюшку, и улучают момент, чтобы всем скопом навалиться, жилу перекусить, высосать кровь до капельки. Мясо человеческое им не нужно, его волкодлакам оставляют. Вот если один упырь напал, то он, конечно, всю кровь сразу выпить не может. Но человек все равно перестает человеком быть. Либо уводят его в логово и там другие остатки крови высасывают, либо, если семейству прибавление требуется, такого же упыря из него сотворяют.

Вспоминая эти рассказы, Владий одного понять не мог: почему кровопийцы днем объявились? Ночью, теперь это ясно, именно они вокруг шастали. Отпугнул их опашень Дироньи. Может, и сейчас погони нет по той же причине?

Неподалеку зашуршало что-то в траве, и Владий мгновенно вскочил на ноги. Но нет, не упырь, а непонятно кто: росточком с пенек, похож на бурундука, личико сморщенное, стариковское, ручки-лапки кривенькие. Да кто же это?! Существо не столько страшное, сколь потешное — пальцы в рот вложило и как свистнуло! Владий даже головой затряс, унимая звон в ушах. А когда слух вернулся, новые звуки донеслись: трещали ветки под ногами приближающихся упырей.

— Ах ты, мразь! — воскликнул княжич. — Доносчик поганый!

Он подскочил к старичку-пенечку и со всего маха врезал по нему ногой. Тот, заверещав, покатился по склону холма. Владий вновь бежать пустился, на ходу выбирая направление.

И едва не угодил в лапы упырей.

Вероятно, сверху лишь двое к нему подошли, а остальные поджидали, когда он сам на них выбежит. Так и случилось. Обступили они его возле березовой рощицы, преградив все пути к отходу.Стояли покачиваясь и на каждый прыжок Владия головы поворачивали. Выжидали чего-то.

Владий оглянулся. Сзади уже подходил тот, у кого дубина в руке. Однако приближался он не слишком уверенно, словно никак не мог свою жертву увидеть. И тут осенило княжича: слепые они! Ночью не хуже совы видят, а при солнечном свете только по запаху или по шуму двигаются!

Владий ножны с пояса сорвал и, нож в руку зажав, пустые ножны в сторону отбросил. Тотчас головы упырей туда повернулись. Он замер, даже дышать перестал. Но упыри подвох заподозрили, головами закрутили. С места не тронулись, а руки развели, чтобы помешать человеку на свободу вырваться. Неужели не получится их обмануть?.. Он рассердился вдруг на себя. Если со слепыми неповоротливыми дылдами не управишься, то в бою со зрячим и резвым противником что от тебя ждать,сын Светозора?!

В следующий миг, завопив дурным голосом, Владий прыгнул на ближнего упыря, чиркнул лезвием ему по животу и тут же назад отскочил, молча, в комок сжавшись, бросился под ноги другому. Тот нападения не ожидал, свои ручищи туда вытянул, откуда только что вопль жертвы был слышен. Поэтому, потеряв равновесие, повалился на землю, едва не придавив Владия. Хорошо, что крепкий и жилистый княжич всегда ловкостью в борьбе отличался — и не только с ровесниками знатными, но и с дворовыми подростками. Откатившись в сторону от падающего на него упыря, он по-кошачьи вскочил на руки и на ноги, боднул набегавшего третьего долговяза головой в пах, вновь откатился и тут уж без всяких уверток ударил ножом в согнутую спину. И еще раз, и еще! Брызнула прямо в лицо черно-фиолетовая жидкость, которую и кровью-то не назовешь. Попадая на человеческую кожу, она сразу превращалась в гладкие юркие шарики, сбегающие вниз на траву.

Владий зажмурился. Ему стало дурно от одного вида этих мелких фиолетовых шариков, скользящих до его рукам, по голой груди… Подавив отвращение, он глянул под ноги, где, прилегая к его ступням в грязных обмотках, образовалась лужица из сливающихся воедино капель-шариков. Лужица на глазах мертвела, затвердевала холодным оловом. С невольным криком он рванулся из нее, оставляя клочки тряпок и кожи.