Галина Ли - Своя дорога

 – Ты знаешь, что это? – спросил я Агаи.

 Молодой колдун прищурился, а потом отшатнулся от границы, потянув меня за собой:

 – Это колдовство, проклятие! Какой-то маг пустил его по твоему следу. Кто-то сильно обиделся на тебя.

 Сирин заметил в моей руке блеснувшее лезвие и замахал руками:

 – Серебряный кинжал против него не поможет! Наоборот, нарушит защитную границу и откроет проход. Так что, не дергайся и ложись спать, а я покараулю. Выйти из круга теперь мы сможем только после того, как полностью рассветет. В этот момент сила колдовства ослабеет, и я попробую с ним справиться.

 – Агаи, а что случится, если он все же доберется до меня?

 Я задал этот вопрос не потому, что боялся. Раз круг до сих пор удерживал "гостя" на расстоянии, значит, опасаться было нечего. Просто хотелось узнать степень чужой злобы.

 – Умрешь дней через десять, – спокойно ответил аптекарь, потом вернулся к костру, затеплил его и принялся возиться с хворостом, что-то выискивая среди вороха прутьев.

 Ну и кому я так сильно на мозоль наступил? На ум пришло всего одно имя – Викки. Только ему было выгодно избавиться от нежелательного свидетеля предательства. Причем страх перед разоблачением настолько превосходил желание получить информацию, что гаденыш не попытался привлечь меня на свою сторону.

 Ничего, это даже к лучшему. По крайней мере, не удивится моему исчезновению и не станет слишком тщательно искать. Как любил говаривать мой дядя – в любом событии надо постараться отыскать выгоду для себя.

 Кинув последний взгляд на мохнатое проклятие и получив заверение от аптекаря, что помощь не требуется, я снова завернулся в плащ и заснул, на этот раз до утра.

 Глава шестая

Если кому-то случалось ночевать вне городских стен и вообще вне стен любого человеческого жилья, тот знает, как громко и радостно встречают рассвет птахи. Вот и на этот раз, стоило небу посветлеть, как самая громогласная птица здешних мест, желтоперая горирика, устроила утренний концерт на ближайшем дереве. Спать под вопли, начинающиеся со свиста и постепенно переходящие в утробное бульканье, а потом в откровенно кошачий ор, было невозможно, и я открыл глаза, чтобы тут же проникнуться завистью к остальным членам отряда.

 Малышка спала, как все дети в ее возрасте, сладко и крепко, раскинув в стороны руки и улыбаясь чему-то. Одеяло давно сползло в ноги, но утренняя прохлада девчонку не тревожила: тело ребенка густо покрывал легкий сероватый пух.

 Я осторожно поднял одеяло, укрыл девочку, а потом посмотрел на ее соседку. Танита почивала, зарывшись с головой в плащ, так, что снаружи оставались только длинные светлые пряди.

 Интересно, нам что, попалась глухая кошка? Уж она-то должна была первая вскочить! Тем не менее, девушка как ни в чем не бывало посапывала, всем своим видом опровергая мои познания о хвостатых хищницах.

 Надо попросить Агаи поколдовать над супругой, полечить от опасной глухоты, а то мало ли что может случиться в дороге, так и собственную жизнь проспать недолго.

 – Ты проснулся, Дюс?

 Этот глупый вопрос, заданный стоящему человеку, заставил меня пожать плечами и подойти к парню поближе.

 Юноша сидел на земле, сгорбившись и расставив в стороны согнутые в коленях ноги. Он вращал кистями, делая сложные движения. Воздух в пространстве между ладонями мерцал всеми цветами радуги. Тонкие яркие нити оплетали длинные пальцы аптекаря и образовывали узор, сияющий переливами. Каждое движение добавляло новую нить, делая цветную паутину шире.

 – Еще немножко.... – бормотал себе под нос сирин, накидывая одну волшебную петлю на другую, протаскивая едва видимые паутинки магической силы, скрепленной заклинаниями, – и можно попробовать.

 Наконец Агаи поднял оплетенные волшебством руки на уровень глаз и удовлетворенно улыбнулся:

 – Кажется, получилось!

 При этом лицо молодого колдуна выражало одновременно гордость от осознания собственного мастерства и опасение за действенность судя по всему только что придуманного заклятия. Оборотень еще раз критически осмотрел со всех сторон разноцветный узор, неуверенно вздохнул и оглянулся на меня в поиске поддержки:

 – Дюс, рядом со мной оструганный колышек лежит, видишь?

 Я нагнулся, подобрал тщательно очищенную от коры и заостренную с обоих концов короткую палку.

 Такая ярко-красная древесина могла принадлежать только огненному дереву, именуемому в простонародье "огневушка", знаменитому тем, что любые его части, начиная от продолговатых, истекающих на изломе оранжевым соком стручков, кончая узловатыми, твердыми, словно камень, корнями, использовались колдунами и волшебниками всех мастей. Да и обычные мастеровые не обходили дерево стороной – растертая кора славилась как прекрасный краситель. А вот столяры огневушку не жаловали, уж слишком был велик шанс того, что кресло, изготовленное из ее древесины, в один прекрасный момент начнет брыкаться, как необъезженная лошадь.

 – Приготовься, я кину на проклятие сетку, а ты должен пригвоздить его к земле. Только смотри, не промахнись!

 Убедившись, что я готов встретить опасность, Агаи быстро просунул руки сквозь защитный контур, разлетевшийся от прикосновения на едва светящиеся, тающие на глазах куски, и ловко загреб "паутиной" комок чужой злобы. Существо задрыгало конечностями, непроизвольно помогая опутывать себя заклинанием сирин. Радужные нити, соприкасаясь с тельцем проклятия, вспыхивали ярко белым цветом, а затем тихо гасли, превращаясь в подобие толстой пеньковой веревки.

 – Давай! – крикнул Агаи и разжал руки.

 Стоило коричневому тельцу упасть вниз, как я вогнал в него кол, пригвождая к черной почве и лишая возможности двигаться.

 Надо сказать, проклятие делали на совесть. Даже пронзенное насквозь, вколоченное в землю, оно неистово скребло лапками, цепляясь за траву.

 Агаи уселся рядом на корточки и засвистел, запел на своем языке, мелодично и громко. И словно по команде, оструганная древесина налилась соками, выступившими на ее поверхности маслянистыми каплями. Капли твердели на глазах, превращаясь в побеги. Одни потянулись вниз и стали корнями, другие покрылись молодыми желтыми листьями. Прошло еще немного времени, и перед нами предстало стройное "огненное" деревце. Оно мелко вздрагивало. Видно было, как в его корнях что-то ворочается и пытается вырваться. Живая темница получилась надежной: корни один за другим обвивали колдовскую тварь и прижимали к земле, норовя утащить ее вглубь. Наконец существо перестало сопротивляться, и теперь деревце ничем не отличалось от других растений на поляне.