Энн Маккефри - Наследница Единорогов

– А, так он, значит, не собирается делать это просто из родственных чувств? – съехидничал Гилл.

Рафик снова закатил глаза и тяжело вздохнул:

– Я вас прошу, просто оставайтесь здесь . Я вернусь так скоро, как только смогу; договорились?

– Если твои друзья так помешаны на секретности, почему же мы не решили все вопросы, связавшись с ними с орбиты? Зачем нужен был личный визит?

Рафик выглядел пораженным:

– Мы столько времени работаем вместе, а вы так и не усвоили правил хорошего тона! Вы, неверные, можете решать такие вопросы и по электронной связи, но Дети Трех Пророков встречаются только лицом к лицу. Так решают дела почтенные, достойные люди. Кроме того, – переходя на более прозаический тон, добавил он, – не существует передач, которые нельзя было бы перехватить.

Он вернулся раньше, чем они ожидали, сосредоточенный, нагруженный множеством свертков, упакованных в полупрозрачную пленку.

– Выглядишь ты не особо радостно. Что случилось? Может, твой дядюшка Хафиз потребовал слишком большой процент с продажи акций? – поинтересовался Калум.

– И как вышло, что ты успел, ко всему прочему, заскочить в магазин? – прибавил Гилл.

– Дядя Хафиз, – поджав губы, ответил Рафик, – больший приверженец традиций, чем я. Он желает встретиться с остальными участниками переговоров, прежде чем начать серьезное обсуждение вопроса.

– Только не с Акорной!

– Власти космопорта зарегистрировали четырех членов команды. Дядя хочет видеть всех четверых. Но все будет в порядке, – успокоил Гилла Рафик, – на самом деле он вовсе не увидит ее. Я придумал, как это организовать. И, кстати, это неплохая идея, которой мы отныне сможем пользоваться.

– Идея, осуществление которой требует многих ярдов полишелка, – изучая содержимое одного из пакетов, заметил Калум. – Хм-м, Рафик, ты не обижайся, пожалуйста, но я уже не раз сталкивался с твоими “неплохими идеями”. Если это будет похоже на тот случай, когда мы пытались проникнуть в пространство Кездета, чтобы заполучить титановую руду, которая просто умоляла о том, чтобы ее добыли и обогатили…

– Это тоже была неплохая идея! – возмущенно возразил Рафик. – Откуда мне было знать, что Стражи Мира Кездета недавно взяли на службу нового сотрудника, который помнит наш опознавательный маяк со времен работы в КРИ?

– Мне хотелось бы знать только одно, – пробормотал себе под нос Калум, – а именно – какой жизненно важный фактор ты не сумел учесть на этот раз?

– Ничего подобного не произойдет, – заявил Рафик. – Просто небольшая смена костюма – и все! Послушайте, мы же не хотим, чтобы кто-нибудь заметил Акорну, верно? Так что нам придется быть даже большими приверженцами традиций, чем дядя Хафиз. Я сказал ему, что изучал Три Книги, отчего он был совершенно счастлив. Потом я объяснил ему, что Первая Книга вдохновила меня на то, чтобы учиться дальше, и что я был принят в нео-хаддиты.

– И что все это должно означать? – поинтересовался Гилл.

– Думаю, что теологическая сторона вопроса тебя не заинтересует, поскольку окажется выше твоего разумения, – не удержался от ехидства Рафик. – А практическая сторона заключается в том, что мои жены носят хиджаб, что окажется прекрасным камуфляжем для Акорны.

Он забрал у Калума белый полишелк и поднял так, чтобы все могли рассмотреть фасон одеяния: многослойный капюшон и еще более многослойное платье. Каждый слой ткани был легким и прозрачным, но, собранные вместе, они превращались в белое облако, которое должно было совершенно скрыть очертания фигуры.

– Как просвещенное дитя Трех Пророков, я, разумеется, не придерживаюсь древних предрассудков, предписывающих женщине закрывать лицо вуалью. В Первой Книге, которую вы, неверующие, зовете Кораном, ничего не говорится о том, что женщина должна скрывать свое лицо. А Второй Пророк совершенно отрицает эту и ей подобные варварские практики, такие как запрет на ферментированные ликеры. Но нео-хаддиты утверждают, что традиция рассказов о Первом Пророке не менее священна, чем слова Книг. Они хотят вернуть самые дикие из древних традиций, включая и ношение вуали. Я привел дядю Хафиза в ужас, но он сказал, что отнесется с уважением к моим религиозным предрассудкам и будет терпеливо ждать, пока я из них не вырасту. Он не будет смотреть на лица моих жен, но они должны присутствовать на наших переговорах.

– Лица… жен ? – переспросил Калум.

Глаза Рафика сверкнули:

– Это самая великолепная часть моей идеи! Я сказал дяде Хафизу, что меня сопровождает мой партнер, неверующий, и две моих жены. Понимаешь ли, это прекрасно согласуется с наличием на борту четырех человек. А любой, кто разыскивает трех горняков и маленькую девочку, скорее всего, даже не заподозрит их в нео-хаддите, его двух женах и деловом партнере .

– На мой вкус, эта затея выглядит рискованной, – заметил Калум. – Ты имеешь в виду, что один из нас останется на корабле, а ты возьмешь какую-нибудь местную девчонку на роль твоей второй жены? А ты уверен, что она не станет болтать?

– Я, хм… не совсем это имел в виду, – ответил Рафик. Вытащив второе платье из белого полишелка, он прикинул его на Калума. – Да. Я довольно точно вычислил твой рост. Только, прошу тебя, не забудь, что идти нужно мелкими шажками и смотреть в пол, как и положено послушной жене нео-хаддита; хорошо?

– Поверить в это не могу! – взорвался доктор Форелль, прочтя отчет об исчезновении “Кхедайва”. – Не могу. Не верю.

– Я тоже не хотела в это верить, – ответила Джудит, – но отчеты не оставляют сомнений, – на ее лице были видны следы слез. – Это так печально… Эти трое милых мужчин и маленькая девочка…

– Если бы это было правдой, это была бы трагедия, – ответил Форелль. – Это был бы конец моих надежд на проведение крупнейшего исследования десятилетия – нет, столетия! Но это не правда. “Объединенные Производители” набирают на службу дураков: я-то знаю это, я сам стою во главе тех, кто изобретает ложь, которой корпорация пичкает глупцов, красивыми словами прикрывая бесчеловечную политику и жестокие директивы, – он бросил на Джудит хитрый взгляд. – Что, девочка моя, вам не нравится, как это звучит? Не нравится, когда я прямо говорю о том, чем занимается наш отдел? Ну, ну, уж вы-то не так глупы, как остальные. Вы должны были заметить, что творится вокруг. Что ж, у меня были свои причины принять эту работу: в наши дни нелегко добиться финансирования чисто научных изысканий, а я, что бы ни говорили мои коллеги по университету, действительно мог создать весьма достойный труд, если бы мне удалось найти источники финансирования моих исследований. А у вас, я полагаю, есть свои собственные причины мириться с тем, что окружает вас в “Объединенных Производителях”.