Ник Перумов - Имя Зверя. Том 2. Исход Дракона

Ползти приходилось сквозь сплошные, почти непреодолимые заросли. Старалась Стайни, рубила ветки, ей как мог помогал пыхтящий Ксарбирус: алхимик был жилист и вынослив совершенно не по годам, но сейчас он уже уставал.

– В глотку к ним… сами лезем, – выдохнула сидха, с трудом поднимая голову.

– Ничего иного не осталось, – пожал плечами мэтр.

Спорить никто не стал.

Долгая дорога сквозь заросли кончилась, когда день уже начинал гаснуть. Четверо путников вновь выбрались на острый гребень скалы, вновь перед ними угрюмо уставилась в небеса тёмная башня. Мудрых не было ни видно, ни слышно.

– Затаились, – объявила Стайни. – Ждут.

– Угу. – Ксарбирус сидел, уронив голову на грудь и обессиленно свесив руки меж коленями. – Какую ещё глупость мы отмочим.

– Самую главную мы уже отмочили, распечать меня так и эдак. Притащились на этот клятый островок.

– Нет, мой добрый гном, нет. Мы ошиблись гораздо раньше. Когда, встретив дхусса, не отвернулись, отправившись каждый своей дорогой, а пошли следом.

– Кто своей волей, а кто и приказ исполняя… – сощурилась Нэисс.

– Оставь, милочка. Мы все здесь выполняем приказ. Вам до сих пор нравится играть и притворяться, но я смысла не вижу.

Ему никто не ответил. Бывшая Гончая разматывала верёвку, ей помогал Брабер.

– Спускаемся, наконец, что ли, аль лясы точить и дальше станем? – грубовато, словно чтобы скрыть общую неловкость, бросил гном.

– А Тёрн – так там и остаётся? В башне этой? – не поднимая глаза, спросила Стайни.

Ксарбирус покряхтел, почесал череп и кивнул.

– Согласно моим калькуляциям, да. Но это аномалия, не стоит забывать. Всё может случиться.

– Будет вам, мэтр, соломку-то подкладывать, – рыкнул Брабер.

– Я не подкладываю… хотел бы только знать, что наш дхусс делает в этом месте и где все здешние хозяева. Чего ждут, спрашивается?

– Наверное, когда все крысы окажутся в одной ловушке, – сплюнул гном.

– Нельзя исключить, мой добрый гном, нельзя исключить. Но, друзья мои, будем ли мы сегодня спускаться или заночуем тут, на жёстких камнях?

Уже начинало темнеть, когда четверо путников оказались на дне котловины. Едва-едва дышал ветерок, кисло-металлический привкус Гнили ещё ощущался в воздухе, но чуть-чуть. Слегка накренившаяся башня перечеркнула вечереющее небо, словно пытаясь вырваться из земли в надежде дотянуться до звёзд.

Сидха, Стайни и Брабер словно оробели. Алхимик желчно усмехнулся и первым зашагал к чёрной громаде.

– Он там, – повторил мэтр, вытягивая руку. – Вот только как туда попасть?

– Неслабый же ров они тут вырыли, – присвистнул Брабер, глянув вниз, в бездну.

– Ров – чепуха, – отмахнулась бывшая Гончая. – По верёвкам перейдём.

– Дверей я не вижу такоже…

– Окна имеются, гноме, ничего, влезем. Руки небось не отвалятся.

– Здешние небось… – начал было Ксарбирус, и тут небо на востоке вдруг озарилось огромной, до самого зенита, беззвучной зарницей, бледно-зеленоватой, призрачной, неживой.

Несколько мгновений спустя донёсся и гром. Под ногами тяжело, словно нехотя, содрогнулась земля, вздыбилась и опустилась вновь. Из тёмной башни вырвался странный, жуткий, рвущий душу стон, долгий и томительный, словно кричали сами камни.

– Что это? – вскинулась Стайни. – А, мэтр?

– Боюсь, это наша добрая знакомая, открывшая сюда дорогу, – сквозь зубы процедил алхимик. – Тогда понятно, почему нас оставили в покое. Верно, потребовались, как говорится, «все, способные носить оружие».

– Далеко от нас, – вернул компанию к реальности гном. – Чего теперь-то? Покричать, что ль, Тёрну, чтоб двери открыл да нас впустил?

Никто не отозвался. Над котловиной быстро сгущался мрак, башня становилась едва различимой, с востока, над разгорающимся бледно-зеленоватым заревом поднимался диск первой из Гончих.

– Хотел бы я знать, что там может так гореть, – сквозь зубы процедил Ксарбирус.

– Какая разница? – Стайни нетерпеливо дёрнула плечом. – Давайте перебираться.

Бывшая Гончая уже раскручивала верёвку с привязанным трёхзубым якорьком.

– И ты хочешь, чтобы я висел над бездной на этаком шнурочке? – скривился Ксарбирус.

– Хочу, – дерзко бросила Стайни и, словно в подтверждение собственных слов, ловко метнула якорь через тёмный провал. Сталь зазвенела о камень, верёвка натянулась.

– Держите как следует. – Стайни небрежно сунула конец верёвки Браберу и, не оборачиваясь, шагнула к пропасти. Ксарбирус страдальчески сморщился, отвернулась даже Нэисс.

– Если хочешь убиться, то, по крайней мере, не у меня на глазах!

– Отчего же, милорд командор? – Гончая уже возилась на краю рва. – Расплачетесь от сострадания? Будете горевать о моей загубленной младости?

– Нет, оберегаю себя от излишних переживаний, – сварливо бросил алхимик. – Гноме, будь ласков, держи её крепче. Если ухнет, боюсь, моё пищеварение обречено на долгое расстройство.

Стайни хмыкнула, попробовала натянутую верёвку и вдруг ловко вскочила на неё, словно ярмарочная акробатка. Не пошатнувшись, не качнувшись, легко и непринуждённо она пробежала над чёрным провалом, аккуратно соскочив прямо на узкий карниз возле отвесной стены.

– Я так и знал, – опустил прижатую к сердцу ладонь Ксарбирус. – Она решила меня убить. Собственными руками.

– Да будет вам, мэтр, – пробасил гном, отпуская натянутую верёвку. – Сразу видно – Гончая, – добавил он с уважением.

– Прекрасно, – оттопырил губу алхимик. – А что же дальше? Кто предлагал покричать, Тёрна позвать?

Стайни тем временем, не обращая внимания на спутников, медленно обходила башню кругом, шаря ладонями по гладкому камню.

– Дверь ищет, – со знанием дела пояснил Брабер. – Скрыта, чай.

– Спасибо, я бы ни за что не догадался, – ядовито хмыкнул Ксарбирус.

Бывшая Гончая скрылась за изгибом стены. В котловине царила жуткая тишина, ночь молчала, всё стихло и на востоке, и лишь край неба полыхал пугающими, зеленоватыми сполохами, словно там сошлись в битве бестелесные гиганты.

Нэисс встретила взгляд алхимика, отрицательно покачала головой.

– Нет, мэтр. Ничего не чувствую. Слишком далеко.

Тем временем вновь появилась Стайни, сделавшая полный круг.

– Ничего, – бросила она, переводя дух. – Или слишком хорошо спрятано.

– Дай-кось я попробую, – вызвался было гном, но тут восточный горизонт вновь полыхнул так, что на время скрылись даже звёзды, а в котловине стало светло, почти как днём. Потом вновь, как и в первый раз, докатился раскатистый гром, земля с тяжким гулом вздыбилась и опала, камень покрылся трещинами.

И только башня осталась стоять как ни в чём не бывало.