Ник Перумов - Терн

Сидхи любят проводить время вместе, уединяются они только на ночь. Это племя умеет «пребывать и вместе, и раздельно». А собираются они на общей площадке, плотном сплетении лиан и ветвей, сверху прикрытой сплошной лиственной кровлей, защищающей от ветров и дождей.

Гончая достала из поясного кармашка плотно закупоренную склянку тёмно-красного стекла. Открыла, высыпала на тыльную сторону ладони в чёрной мягкой перчатке небольшую горку красноватого порошка. Поднесла ладонь к ноздрям, сильно и резко втянула воздух. Перед глазами помутилось, по телу прошла судорога. Гончая пошатнулась, борясь со внезапно накатившим приступом тошноты. Это быстро пройдёт, но сейчас она – совершенно беспомощна и беззащитна.

…Зато когда сознание прояснилось, а руки перестали трястись, Стайни чётко знала, куда идти. Обострённое сверх всяких пределов (на краткое время) обоняние подсказало, где спит нужная ей сидха.

Гончая тщательно проверяла дорогу. Здесь, на ближних подступах, сидхи любили ставить самые коварные ловушки. Уже не просто живые капканы, но магические западни. До них редко добирался простой смертный, и потому даже Гильдия Мастеров мало что знала о них.

Посланница Некрополиса терпеливо ждала. В лунные ночи сидхи часто засиживались допоздна и в сливающемся свете двух небесных Гончих пели странные свои песни, дисгармоничные и резкие для человеческого слуха, без выраженной мелодии – песни, так не соответствующие внешнему облику сида. Но сегодня небо заткало пеленой, низкие облака спустились почти к самым вершинам леса, и сидхи разошлись, оставив, как и обычно, посреди площадки негасимый магический огонь.

Выждав достаточное время, Гончая осторожно двинулась вперёд. Сердце билось неровно, дыхание сбилось. Она боялась и ничего не могла поделать. Если угодит в плен, то лучше даже не думать, что её ожидает. Но такого не случится, поскольку всегда оставался эликсир последней надежды, после которого – только пепел, какой не смогут допросить даже лучшие из Мастеров. Её никогда не захватят. Она выполнит задание, вернётся в Некрополис, получит новую руну…

– Знаешь, Тёрн, а я ведь никогда не думала, что будет потом. Когда сниму ошейник Гончей. Будущего словно и нету. Завтра никогда не настанет. Следующий год никогда не придёт. Есть смерть, но нет старости и слабости. Нет семьи, нет детей, ничего нет. Есть только Гильдия Мастеров, и есть руны. Это казалось очень важным – получить новую руну. Неимоверно важно. Даже важнее жизни.

– Гончие никогда не выходили замуж?

– Нет. Никогда. Те, кто становился… ну, ты понимаешь, кому уже не требовалось никаких эликсиров, чтобы оставаться Гончими, тем уже и семья никакая не нужна. Ведь цель Некрополиса – победа над Смертью, её подчинение, а вовсе не прирост уже живущих в этом мире. Мастера всегда говорили, что в Райлеге развелось слишком много ходящих, жрущих и гадящих тел.

– Да, слышал я такое, – вздохнул Тёрн. – Не хотел верить, но пришлось.

– Вот именно. Гончие ведь не живут, как и весь Некрополис. Даже те, кто просто землю пашет. Не живут, и всё. Тянут себе лямку, от рождения до могилы.

– Не всем ли смертным уготовано то же самое? – осторожно осведомился Тёрн.

– Нет. О нет! – помотала головой Гончая. – Слышала я… что есть земли, где живут радостно и не умирают по-настоящему… как я говорила, когда гаснешь – и всё, и ничего от тебя не остаётся, даже памяти.

– Интересно, – с каменным лицом проговорил дхусс. – Только где ж страна такая?

– Так ведь это сказка, – вздохнула Стайни. – Но красивая. Я её с детства помню. Всё, что могла, забыла, мамы лицо – и то забыла, а сказку это глупую – помню. С чего бы так, непонятно.

– Сказка. Да-да, сказка, конечно, – Тёрн отвернулся. – Ну, так, а с тобой-то что дальше было?

– Нетрудно ведь догадаться…

Пути, ведущие к жилищам Ветви, наверняка защищены самыми мощными из имеющихся у сидхов заклятий, и, конечно, входить через парадное Стайни не собиралась. Аккуратно забросила мягкую петлю на торчащий сук, натянула тонкий канатик, почти что проволоку, – и с лёгкостью ярмарочной циркачки перебежала через тёмную пропасть. Замерла, вжавшись в кору, всматриваясь, вслушиваясь в ночь, – но ничего подозрительного не обнаружила. Мириады древесных трескунов заливались брачными песнями, мелькали огоньки кружившихся тут и там светлянок; плотная стена листвы закрывала от Гончей пламя магического огня, но это и хорошо – пламя это, опять же по слухам, способно разрушить многие из заклятий Некрополиса.

Она медленно подтягивалась, стараясь держаться подальше от лиственной стены. За зелёной завесой прятались вьюны, густо утыканные ядовитыми шипами. Чующие тепло гляделки бойко поворачивались за осторожно поднимавшейся Гончей. Она чувствовала – к ней начинают приглядываться, ловят каждое движение десятки и сотни нечеловеческих, но оттого не менее зрячих глаз. Что-то неладное творилось с обычными эликсирами, выпитыми и выплеснутыми на себя, и Гончая, чуть поколебавшись, вскрыла потайной карманчик пояса. Узкие склянки в мизинец длиной здесь были сделаны из иссиня-чёрного непрозрачного стекла, прочного, словно камень. Эти снадобья хранились на крайний случай. Они выжигали Гончую изнутри, ошибка с дозой – и они не помогут, а убьют.

Повиснув на одной руке, Стайни зубами выдернула пробку. Над скляницей медленно поднялось малиновое облако, трепещущее, словно живое. Девушка задрожала, однако покорно окунула лицо в эту дымку. Тело в тот же миг конвульсивно изогнулось, но вцепившиеся в ветвь пальцы только сжались ещё крепче. Мышцы гортани парализовало, давя уже готовый вырваться крик. Стайни потеряла сознание; несколько секунд на ветке болталась просто тряпичная кукла.

Однако злое снадобье подействовало – сотни глаз послушно отвернулись, больше не замечая обеспамятевшую Гончую; ядовитые шипы вновь спрятались под покровом листвы.

Веки Стайни медленно поднялись. Боль отступала неохотно, словно собака, не желающая выпускать лакомую кость. Всё тело словно побывало в крутом кипятке, но своё дело эликсир сделал. Стражевые лозы сидхов убрались восвояси.

Теперь можно двигаться дальше. Выше, там, где кончалась непроницаемая стена листвы и плотно сплетшихся ветвей, между ней и кровлей остался узкий просвет. Он тоже наверняка битком набит ловчими вьюнками и прочими прелестями, но сбивающий их с толку эликсир, затуманивший ауру Гончей, пока ещё действует.

…Она бесшумно скользнула по ветвям, ловкая и гибкая, словно ночная охотница-вельта.[1] Лозы и лианы лениво шевельнулись, точно в полусне, и на самом деле пропустили Стайни внутрь. В середине площадки, больше всего напоминавшей огромное гнездо, ровно горел магический огонь, освещая небольшие аккуратные круглые домики-шалаши, так искусно укрытые в самой гуще ветвей, что даже Гончая не сразу разглядела их.