Маргарита Полякова - Алхимик

— Мимел, ты говорил, что сегодня вечером мы мимо чьего‑то замка проезжать будем? — поинтересовалась Мирлин. Тролль молча кивнул. — А мы сможем там выступить?

— Мы спросим. Может быть, нас пригласят, — неохотно процедил в ответ Мимел.

А я в очередной раз порадовалась, что мне так повезло с попутчиками. Для меня путешествие вообще не в напряг было! Уход за лошадьми гремлины на себя взяли, если повозка застрянет где, так ее Мимел одним плечом вытолкнет, готовить тоже не надо — Манка есть. Даже о направлении пути думать не нужно. Мимел, с первых же минут ставший нашим негласным командиром, прекрасно со своей ролью справлялся. Не жизнь, а малина!

— Брин, а почему ты украшения в волосах не носишь? — нахмурившись, поинтересовалась Манка. — У Мирлин и то есть, хоть она мала еще.

— Мне 14 весен уже исполнилось! — тут же возмутилась Мирлин.

— Я и говорю, что мала еще для сватов, — отмахнулась Манка. — А вот Брин в самый раз. Так почто ж она без украшения до сих пор? Или просватана уже за кого‑нибудь?

— Какое украшение? — недоуменно спросила я.

— Ой, Манка, да Брин же издалека приехала, — рассмеялась Мирлин. — Она наших обычаев не знает.

— И что это за обычай такой? — тут же полюбопытствовала я.

— Незамужняя девушка должна носить в волосах какое‑нибудь украшение. Ленту, шнурок, цепочку или еще что‑нибудь в том же духе.

— Зачем?

— Это знак, что она не замужем. И не помолвлена ни с кем, — охотно пояснила Мирлин. — Если у девушки в волосах есть украшение, это значит, что мужчина может предложить ей руку и сердце. Если девушка согласна связать с ним свою судьбу, она отдаёт ему свое украшение. Мужчина носит это украшение на камзоле. Иногда на шее. Но это редко бывает. О таком только менестрели поют.

— Почему? — удивилась я.

— Потому что надеть на шею такое украшение, это значит, признать себя рабом женщины. На такое не каждый способен. Больно уж мужчины самолюбивые, — вздохнув, поддержала нашу беседу Манка. — Трудно им свою гордыню перебороть.

— Ну, — улыбнулась я, — от великой любви еще не то сделаешь.

— Так вот именно, что от великой, — грустно улыбнулась Манка. — Редко такую встретишь.

— Да цеплять себе ошейник на шею — это ж позор один! — не выдержав, вмешался в наш разговор Мимел. — Свои же ребята засмеют. Скажут, баба уж и веревки из тебя вить стала.

— А — а-а. Ну, тогда понятно. Мужская гордость — это дело тонкое, — фыркнула я.

— Но украшение на волосы ты все же одень, — посоветовала Манка.

— Да зачем оно мне? Я ж за принца водянок просватана.

— Так ты же не хочешь за него замуж выходить? — ехидно напомнила Мирлин. — И мужа себе во время путешествия найти разве не ты хотела? А как мужчина узнает, что за тобой ухаживать можно, если ты ему знак не подашь?

— Уговорили, — улыбнулась я.

Так… и что бы мне такое нацепить на волосы? Ленту что ли? Да ну. Тогда точно ни один мужик у меня ее не попросит. Надо что‑нибудь такое в волосы вплести, чтоб мужику на камзоле носить не зазорно было. Может, шнурок? Я оглядела платье, вытащила шнурки, перехватывавшие рукава у запястий, связала их и вплела в волосы. Ну, вот. И я традицию соблюла, и мужику не зазорно будет этот черный шнурок с серебристым проблеском на одежду повесить.

— А почему именно шнурок, цепочка или лента? — дошло до меня. — А заколку нельзя?

— Нельзя, — огорчила меня Манка. — Вплетать в волосы украшение — это древняя традиция. Раньше так делали и мужчины, и женщины. И когда они решали соединить свои судьбы, менялись украшениями и одевали их именно на шею. Это было символом богини любви. Ведь тогда в мире еще не было Властителя.

— А Властитель это кто? Бог? — заинтересовалась я.

— Брин, послушай, откуда же ты взялась, если даже этого не знаешь? — удивился обычно немногословный Тор.

— Издалека, — в очередной раз отмахнулась я от неудобного вопроса. — Так кто же такой Властитель?

— Великий маг, достигший бессмертия и абсолютной власти, — ответил Мимел. — Для Бога он слишком… как бы это сказать? Человечен что ли? Слишком много у него амбиций, суетности, самолюбования. Как будто, он никак не может насладиться достигнутым величием. Боги более спокойны. И уравновешенны.

— А кому вы сейчас поклоняетесь? Богам или Властителю? — не могла угомониться я.

— Поклоняться можно только Богам, — объяснил Мимел. — А Властителя мы почитаем. Ну, скажем… как королей. Да, это самое близкое понятие. Мы относимся к Властителю, как королю всей нашей земли.

— Ну, будем считать, что я хоть что‑нибудь поняла, — дернула я бровью. — Буду, значит, как вы, почитать Властителя и поклоняться богам. Кстати, а почему у вашей богини любви такие странные символы?

— Почему странные? — пожала плечиком Мирлин. — Лента, цепочка, шнурок, нитка… все, что похоже на змею.

— А причем тут змея?

— Так богиня любви предстает пред смертными именно в облике змеи, — пояснила Манка, искренне удивленная моим незнанием элементарных вещей.

— Змеи?! — поразилась я до глубины души.

— Конечно. Любовь жалит, словно змея, и яд любовный бывает смертельным, — донесла до меня прописную (по ее мнению) истину Мирлин. — Брин, а кто у вас бог любви?

Я задумалась. Вообще‑то, по своему вероисповеданию я была христианкой. Не бог весть какой ревностной, конечно, но тем не менее. Однако пересказывать троллям и гремлинам Библию с Евангелием я не имела никакого желания. Поэтому вспомнила про Амура. И «перевела» его на понятный язык.

— У нас бог любви — стрелок. Стрела тоже пробивает сердце неожиданно, и оно начинает кровоточить. К тому же, частенько, кончики стрел тоже смазывают ядом.

Народ покивал головами, соглашаясь, что такая версия любви тоже имеет право на существование, и разошелся по делам. Нам пора было отправляться в дорогу. А мне… мне нужно было сесть и переделать несколько любовных песен, заменив в них «стрелу любви» на «укус змеи». Романтично… хотя… большую часть песен все равно пришлось переделывать. Частично потому, что некоторые слова я просто не помнила, а частично — для того, чтобы они стали понятны местным жителям. Надо сказать, что процесс вспоминания различных песен вообще оказался не таким уж простым. Музыку я постоянно слушаю, «багаж» с музыкальной школы у меня тоже приличный остался, но вот так сходу вспомнить как можно больше подходящих к ситуации песен и повествований… да еще и подобрать для них мелодию на лютне… не так‑то просто. Поэтому всё, что я вспоминала, я тут же старалась для себя записать, благо ручка и блокнот у меня всегда были с собой. Кстати, неплохо было бы, пока есть время, подготовится и к предстоящему визиту.