Кровавая Мачеха (СИ) - Ольга Ружникова

Но за что бедолагу бьют — она же не бьется в руках врагов, не рвется к ребенку, только рыдает. И никто не выкрикивает цену. Здесь ведь нет других рабов? У столба — только она.

Цену не кричат. Только: «Поддай жару!» и «Всыпь ей горячих». А еще — «отойди в сторону, плохо видно!»

Ну, потому что массивная туша палача загораживает то, что все хотят увидеть. Молодую, красивую жертву раздели, но толком не показывают — как посмели?

Кушак пояса ударил Сержа по бедру, шпага в ножнах — по другому. Так бывает, когда быстро спешишь. В Квирине-то корнет Кридель был безоружен. Просто пленник, хоть и с «ограниченной свободой передвижения по городу». А здесь — дворянин и студент Академии! И никого не казнят, если он не вернется вовремя.

И плевать, в какой тюрьме Серж после этого окажется. Уже не в одной перебывать успел. А под арестом — так даже не в одной стране.

— Оставьте ее именем маршала Тенмара! — он заорал во всю глотку еще издали. Еще на бегу.

Только бы не подогнулась раненая Эриком нога.

Не подогнулась. Только — увы, услышали его лишь несколько ближайших. Серж Кридель же не в военной форме. И ничуть не похож на доверенное лицо маршала — хоть какого.

Зато его пропустили. Все эти потные гуляки — с их выпивкой, едой и бабами для тисканья. Такими же редко мытыми.

Расступились аж до самого помоста — плотно окруженного понизу стражей. Королевской — в цветах нового Весеннего Короля.

— Именем маршала… — начал Серж.

— Именем короля, — оборвал его капитан вооруженной до зубов стражи. Рослый, крепкий, незнакомый мужик вдвое старше Сержа. И сам тоже вооруженный до зубов. — Сударь, не вмешивайтесь. Мы исполняем веление закона, не мешайте нам. Всё в рамках нового королевского указа. Дело не стоит вмешательства благородных людей. Это всего лишь мать незаконнорожденного ребенка.

Как была бы Элен, если б не Анри…

Как когда-то родная мать самого Сержа.

— Вы с ума сошли? — в замешательстве пробормотал бывший корнет Кридель.

Когда схватили Анри, он тоже растерялся, но тогда рядом была Ирия. А сейчас больше никого. Как в Квирине…

— Закон суров, но это закон. Сударь, вам лучше уйти.

— Ребенок… — пробормотал Серж, пытаясь понять, что же ему делать. — Зачем здесь ребенок?

— Как свидетельство преступления. Не тревожьтесь, сударь, девочка за грехи матери не ответчица. Она отправится в ритэйнский монастырь, монахини там о ней позаботятся.

Монахини. Ритэйнский монастырь…

— Это не тот, где уродуют лица?.. — пробормотал Серж.

Куда угодил бы Серж, если бы не Ив и Жанетта Кридели? А куда его упрятала бы воля нынешнего короля?

Где был этот капитан, когда бывшие эвитанские пленники шли по ночной Сантэе — по колени в крови? Спасать державший их в плену злобный город от его же еще более злобных восставших рабов, дорвавшихся наконец до оружия? Видел ли ты это, капитанишка?

— Сударь, вам лучше уйти.

— Я бы рад… — пробормотал Кридель. — Только понимаете… некуда. Я ушел оттуда. И пришел — сюда. И больше мне некуда. Именем маршала Тенмара, освободить ее!

Жаль, у него нет пистолетов. Очень жаль. Кто же знал, что, студенту — будущему врачу, идя в своей стране в летний день за безделушками и книгами, нужно брать с собой пистолеты?

Но учил его драться сам маршал Анри Тенмар. Старший брат Сержа, что сейчас остановил бы этот «закон» и его клятое исполнение, будь сам маршал здесь, а не у себя в Тенмаре.

Но когда рядом нет больше никого, остаешься еще ты сам. Это Серж понял еще в Сантэе. Или даже раньше — на Квиринско-Эвитанском пограничье, спасая Роджера.

2

— Руки прочь от моей жены, змеевы холуи! — заорал Эверрат, вырываясь из чужой хватки.

Впрочем, расквашенные носы и даже пара сломанных челюстей на его счету сегодня числились.

Как и разряженный в лицо палачу пистолет.

Только сейчас Конрад подумал, что стрелять следует в того, кто отдает приказ, а не в исполнителя. Но как же теперь доберешься до Виктора Вальданэ — если всё это и впрямь его рук дело⁈

Взлететь с мятой соломы, куда его от души швырнули, Кор вовремя не успел. Дверь уже захлопнулась, замок щелкнул.

— Конрад, успокойся, — Эстела обняла его. Она уже в камере драться не пыталась и потому больше не пострадала.

Растрепанные волосы, синяк на скуле, боевой взгляд. Конрад готов убить того, кто посмел ударить его жену, и еще убьет. Эту наглую рожу он запомнил на всю жизнь.

Как и еще пяток рож — по другому поводу. Если они не примут его вызов сразу по освобождению из камеры — будут просто пристрелены как бешеные собаки! Проклятые холуи!

Эверрат от души пнул в не желающие открываться тяжелые двери и… успокоился. Толку-то? Надо выждать, но как же это невыразимо трудно!

Он так и не научился терпению. Даже в квиринском плену.

— К синякам мне не привыкать, — почти весело усмехнулась Эста. — Крис, как ты?

— Порядок, — Кристиан, слишком прямо сидя у стены на соломе, пытается дышать ровно и глубоко. — Сержу помогите, ребята.

Кридель героически бледен, но у него тут у единственного — настоящая рана.

— Опять в ту же самую ногу? — попытался криво усмехнуться вечный защитник дам.

И отрубился.

— Лекаря! — заорал по новой Конрад.

Увы, бесполезно.

— Пока обойдемся банджаронским наговором и моей рубашкой, — Эстела уже оборвала нижний край. — Воды тут немного в кувшине есть, сейчас промоем. А там принесут и еще. Не уморят же нас жаждой.

Всё может быть. Раз уж здесь швырнули в камеру раненым, без лекарств и почти без воды, боевого офицера. А Кридель, пусть и не самый умелый, но именно офицер. И вояка, хоть и подался теперь в студиозусы — грызть гранит скучных наук.

Он — воин, в отличие от этих наглых, сытых морд, трусливо отсидевшихся все эти годы в провинции. Пока другие брали для них столицу! Для этого вот с позволения сказать — короля!

Повернувшийся в дверях скрипучий ключ вызвал надежду… и тут же погасил. В камеру грубо швырнули окровавленное женское тело и явно собрались уходить.

И на сей раз тюремщики и не пытались попасть на солому.

От прежних королей, что ли, оставлены? Вместе с соломой — судя по ее виду им свежести.

Когда удастся добраться до Анри — повышвыривать из персонала Ауэнта