Песня Волчьей луны (СИ) - Лариса Петровичева
Все люди в зале, мужчины и женщины, молодые и старые, склонились перед полукнязем и его женой. В толпе Арьяна заметила Бейлин: она выглядела напряженной, словно ждала подвоха или нападения. Мелькнуло лицо Шейлы — гладкое, наполненное холодной злобой. “Только попробуй подойти к нему! — кричали ее темные глаза. — Только попробуй приблизиться!”
Ирвин встал рядом с братом, и Арьяна обрадовалась, что муж по-прежнему держит ее за руку. Она почти ощутила тугое натяжение золотого шнура, который соединял их запястья во время брачной церемонии — в этом была поддержка и надежда.
— Друзья, сегодня у всех нас великий день, — Киган говорил негромко, но так твердо, что его голос летел по всему залу, достигая самых дальних уголков. — С помощью наших добрых соседей мы победили буриванскую чуму. Хармиранское княжество заплатило за это огромную цену, но нет такой цены, которая была бы выше жизней наших детей. Мертвецам не нужны ни деньги, ни еда. Хармиран продолжит жить, Хармиран всегда будет свободен.
Зал накрыло аплодисментами и взволнованными возгласами. Эта фраза про жизнь и свободу Хармирана завершала любую речь здешних князей уже десять веков с тех пор, как княжество в тяжелой борьбе обрело независимость от Варандана. Король Якоб всегда кривил губы, когда ему приходилось слышать об этом.
Среди гостей показался Лотар: скромно прошел от входа в зал и встал у стены так, словно был не одним из главных людей княжества, а мелким дворянином, из милости допущенным к сиятельнейшему двору. Арьяна поймала его взгляд, спокойный и твердый; Лотар кивнул ей и улыбнулся.
— Я благодарю ее высочество Арьяну ваэн Гаверел, дочь его величества Якоба и теперь младшую хармиранскую княгиню, за ее самоотверженный труд во время эпидемии, — продолжал Киган. Взгляды, направленные на Арьяну, были похожи на прикосновения теплых пальцев: всем хотелось смотреть на нее, всем хотелось дотронуться.
Пока еще она была героиней.
— Нет такой награды, которая была бы ее достойна, — произнес князь. — Если бы я мог отдать свою жизнь той, которая вывела наших сыновей и дочерей из смертного сна, то я отдал бы, не задумываясь, как и все вы.
Шейла сделала несколько шагов, встав в первом ряду — напоминала Кигану о том, что она его женщина и мать его детей, так что незачем так рассыпаться в поклонах и благодарностях. Ирвин криво усмехнулся правой стороной рта, и Арьяна ощутила мощное движение чужой магии рядом с собой. Шейла наградила их поистине испепеляющим взглядом и опустила глаза.
— Все врачи и медсестры, которые работали в госпиталях во время эпидемии, получат государственные награды. Ее высочество Арьяна будет покровительницей детской медицины княжества. Уверен, что на этом поприще она достигнет замечательных высот, — Киган улыбнулся. — И я счастлив видеть ее в своей семье, истинной парой и законной супругой моего любимого брата, который теперь полностью исцелен от своего недуга. Приветствуйте младшего князя и княгиню ваэн Гаверел!
Зал наполнился аплодисментами и восторженными голосами. Ирвин осторожно развернул Арьяну к себе и с той же осторожностью поцеловал ее. Это было похоже на еще один шаг друг к другу: медленный, обжигающий, идущий туда, откуда уже не будет возврата.
Что-то дрогнуло у Арьяны в груди. Потянулось навстречу человеку, который сейчас держал ее за руки — она откликнулась на поцелуй, чувствуя, что еще немного, и он превратится в нечто страстное и бесстыдное.
Они будто балансировали на тонком золотом шнуре, натянутом над пропастью — и могли упасть в любую минуту. Но Арьяна уже знала, что это будет не падение, а полет — и хотела наконец-то взлететь.
Гости захлопали в ладоши, приветствуя их. Сверху полетели розовые лепестки и мелкие рисинки — знак богатой жизни и многочисленного потомства. Поцелуй разорвался, словно мыльный пузырь лопнул — они обернулись к собравшимся, Арьяна улыбалась так, как положено улыбаться счастливой принцессе, а сердце колотилось, и щеки пылали от румянца. Казалось, еще немного, и она вспыхнет.
Потом начались танцы — Киган и Шейла, которая наконец-то смогла приблизиться к любимому, закружились по паркету в быстром и легком кеверенте, для которого нужно лишь чувство ритма и умение двигаться вместе с партнером, а не бежать от него, а Ирвин снова предложил Арьяне руку и увел ее в ту часть зала, которая была отведена для легкого фуршета перед основным пиром. На столах были фрукты, закуски, настолько причудливо сделанные, что Арьяна невольно задалась вопросом, что такое золотистое находится, например, в изящном завитке слоеного теста. Ирвин взял бокал вина и со вздохом признался:
— Хорошо, что младшие князья не танцуют. У меня так и не получилось научиться.
Арьяна удивленно посмотрела на него. Ирвин не производил впечатления неловкого неумехи. Наоборот, его звериная сущность, такая свободная и открытая, помогала бы ему в танцах.
— Никогда бы не подумала, что ты не умеешь, — призналась она. — Ты очень хорошо двигаешься. Как…
— Как зверь, — улыбнулся Ирвин и сделал глоток из бокала. — Но танцы, как оказалось, это что-то не для меня. Так что…
— Ваше высочество, — сказали откуда-то слева, и взгляд Ирвина сразу же сделался холодным и жестким. Арьяна готова была поклясться, что в нем мелькнули хищные золотые огни.
Она обернулась: высокий молодой мужчина, светловолосый, с жесткими чертами узкого лица, поклонился им и с исключительно почтительным видом произнес:
— Аделард Пиннет, из дома Пиннетов. Ваше высочество, если вы не танцуете, то позвольте мне иметь честь пригласить на танец вашу супругу.
Ирвин улыбнулся, и его улыбка была способна проморозить любого до самого дна.
— Разумеется. Арьяна, — он указал на Аделарда и добавил: — Прошу. Бал как раз для того, чтобы танцевать.
Арьяна кивнула, соглашаясь, и протянула Аделарду руку. Танец королевы и принцесс всегда был обязательной частью бала в Варандане: если бы она сидела букой в углу, то вышел бы знатный скандал, и ее снова обвинили бы в разрушении устоев и приличий — насколько знала Арьяна, в Хармиране действуют такие же правила.
Но откуда тогда взялось чувство, что она идет прямо к охотнику?
* * *
Ирвин знал Аделарда с раннего детства: однажды старший сын дома Пиннет, угловатый угрюмый подросток, спросил, зачем волка отпускают бродить просто так по коридорам дворца, когда его надо подстрелить? У паренька хватило
