Костяной Скульптор. Война (СИ) - Розин Юрий

А тем временем рыцарь смерти, выставивший навстречу Гуйару жёсткий блок и отчаянно пытавшийся оттолкнуть меня куда подальше, наконец не выдержал. С учётом продолжавшего стремительно расти веса Гуйара в моей руке, это было неудивительно. Зубья Кровожадного Короля впились в броню на его плече, распоров её будто бумагу, а потом, коснувшись скрытой под доспехом кости, начали буквально пережёвывать её, двигаясь по поверхности булавы словно я держал электропилу. Меньше чем за секунду правая рука рыцаря была отгрызена от тела, после чего я со всей силы ударил кулаком скелету в незащищённую шлемом часть черепа, раздробив на осколки нижнюю челюсть и вмяв вовнутрь область носа. Получивший дополнительное ускорение рыцарь, слетев со своего верного коня, устремился вниз, к воде. А я, завернув руку за спину невозможным для нормальной анатомии движением, схватил продолжавшую полосовать мою спину девку за щиколотку.

За те три секунды, что я разбирался с нежитью, она успела нанести больше сотни ударов, так что сейчас броня в районе плеч и шеи походила на решето, а плоть под ней кровоточила и адски болела. Однако и доска не осталась безнаказанной. Дополненное Усилением чёрное пламя, что я зажёг вокруг своего тела, успело натворить немало. Её одежда, волосы и даже кожа на груди, руках и лице были сожжены, в некоторых местах прямо до самой кости. Я мог представить, насколько это было дико больно, тем более с учётом особых свойств чёрного огня, и в каком-то смысле я даже проникся к этой девке уважением за такое отчаянное нападение. Но урок, похоже, получен ещё не был.

Выпустив из кровоточащей руки Гуйар, живое оружие от меня всё равно не отстанет, я схватил отчаянно вырывавшуюся девку второй рукой ближе к бедру и сделал примерно такое же движение, которым хозяйки в деревнях скручивают головы курицам. Обгоревшая доска наконец-то взвыла от боли, выпустила свои кинжалы и, похоже, потеряла всякую волю к борьбе. Чего, собственно, и требовалось, так что я просто отбросил её в сторону, а сам, поймав паривший неподалёку Гуйар, устремился назад, к оставшимся пяти Воплощениям.

Меня снова встретил огненный шар, правда, поменьше. Однако на этот раз переплетённый с тёмной силой огромной амёбы, из-за чего из оранжево-жёлтого маленькое солнышко стало густо-бордовым, почти чёрным. Из-за чего я, решивший встретить эту атаку в лоб и окутавший себя и принявший форму меча Гуйар вихрем тёмного пламени, наверное полностью потерялся в черноте на фоне черноты. Впрочем, это только если смотреть глазами. В энергетическом видении чистое и яркое чёрное пламя было невозможно перепутать с грязной смесью энергий тьмы и крови.

И чистота победила. Багровое солнце было разрезано напополам, а я, даже ощущая дикий жар, подпекающий бока, не остановился ни на секунду. Пронёсшись мимо старика-нечисти, несмотря на использование магии огня вероятно бывшего кем-то наподобие энта и отрубив ему походу обе ноги чуть выше колен, я бросился прямо в черноту амёбы-переростка. И хотя и его, и моя силы были самой чернотой, разница между энергией тьмы и тёмным пламенем стала понятна сразу. Мне было больно, да, моя душа страдала и отмирала по крупицам, словно плоть во время гангрены. Но облаку тьмы было куда хуже. Оно в буквальном смысле горело изнутри, и этот огонь без моей воли нельзя было потушить никакими средствами.

Не прошло и минуты, как я услышал раскатистый голос амёбы, рождавшийся где-то в недрах этого странного существа.

— Я сдаюсь! Прекрати!

Когда же я вылетел из его тела под солнечный свет, о своей сдаче тут же заявили и Хобард с тем тёмным киш-мишем, что поливали меня аурами. Они сто процентов не использовали никаких прямых атак, чтобы не разозлить меня слишком сильно и не отхватить больше положенного в случае поражения. Трусливо, но осмотрительно, это да. К тому же это сработало, учинять над ними расправу я не собирался, по крайней мере пока. Я устал и получил немало травм. И хотя ни одна из них не была смертельной или даже особенно серьёзной, в совокупности сотни ударов кинжалами, множество ожогов и изъеденная душа располагали скорее к отдыху, а не к продолжению банкета. Однако забывать я ничего не собирался и пообещал про себя, что приду за ними, когда восстановлюсь.

Осталось лишь одно Воплощение, насколько я понял, не участвовавшее в сражении вовсе. И это было странно, ведь и против сражения со мной этот человек тоже не голосовал. Впрочем, когда незнакомец, а вернее незнакомка, стянула с себя слои ткани и показала своё лицо, я всё понял.

Гномиха. Характерные для подгорного племени черты, более широкие и грубые, чем у людей, густые брови, заплетённые в косички, ритуальные татуировки. С учётом того, что я точно знал: у гномов было только одно Воплощение, её личность не вызывала сомнений. Ирма, та самая, что, обладая силой предвидения, отказалась искать меня, благодаря чему я получил возможность вырасти и вот, накостылял её союзникам. Я приблизился и навис над невысокой гномихой.

— Думаю, нам надо поговорить.

Она загадочно улыбнулась.

— С удовольствием, Король Ганлин.

Глава 229

— Значит ты — пророчица?

Мы с Ирмой сидели в покоях Святейшего отца, вдвоём. Остальные Воплощения, а также кардиналы и сам глава церкви были отправлены заниматься насущными вопросами и выполнением моих требований. И у меня наконец-то образовалось окошко свободного времени на неторопливый и обстоятельный разговор.

— Я владею аспектом предвидения, — кивнула гномиха, уже полностью избавившаяся от своих обмоток, из-под которых показались изящные, украшенные тончайшей резьбой, явно непростого происхождения доспехи. — Так что в целом это верное определение.

— Почему ты отказалась искать меня в мире нежити?

— «Спасибо» для начала не хочешь сказать? — улыбнулась она.

— Для начала узнаю причину.

— Причина проста. Твоя смерть привела бы к ещё нескольким тысячам лет бессмысленного ожидания. Древнюю магию, которую привело в действие твоё вознесение, невозможно было отменить. Рано или поздно то, что произошло, должно было произойти. И я, увидев в тебе потенциал, какого не видела в нескольких последних сосудах, решила, что именно ты идеально подойдёшь как для активации этой магии, так и для избавления от её последствий.

— Но зачем тебе это? Другие четырнадцать Воплощений явно считают катаклизм финалом. И, стоит признать, это похоже на конец света. Объединение пяти миров, подъём полигонов с глубины, освобождение Демиургов — как мне кажется, именно так и должен начинаться апокалипсис. Дай угадаю, ты — одна из тайных сторонниц Короля?

Пару секунд мы играли в гляделки, но потом Ирма вдруг тихо захихикала.

— Ты так решил, потому что я назвала тебя Королём? Нет, это никак не связано. В древности Королями называли не глав мирских стран, а магов, лидеров крупных коалиций или объединений. Это уже потом, после смерти всех Демиургов и большинства Воплощений это слово исчезло из нашего обихода и перекочевало в быт обычных людей. Именно поэтому Короля, сосудом чьей души ты являешься, называли именно так. Если точнее, то его звали Королём Вечности, по силе его аспекта. Второе слово просто размылось в истории, так как других Королей больше не осталось. Но теперь, победив шестерых из нас, доказав свою силу и заставив себе подчиняться, ты по праву можешь считаться Королём. Первым за пятнадцать тысяч лет. А по поводу того, являюсь ли я скрытым агентом Короля… нет. Я хочу этому миру не смерти, а нового рождения.

— И апокалипсис для этого — отличный шанс?

— Зря смеёшься, — Ирма погрозила мне пальчиком. — Это действительно шанс. Небольшой, надо признать, но всё-таки шанс. Шанс на новый виток развития. Мир, построенный нами, спокоен и стабилен, это правда. Однако он стагнировал. С каждым тысячелетием появляется всё меньше Правителей, постепенно исчезают даже хранимые нами остатки древних времён, в человеческом обществе уже многие века не было никаких серьёзных изменений. А ведь до войны Короля прогресс человечества двигался семимильными шагами. И это по большей части наша вина. Наша сила после войны Короля остановилась и перестала расти, что бы мы ни делали. Поэтому мы боялись не только вознесения новых Воплощений, которые смогли бы поколебать нашу власть, но и развития магического учения. Появление какой-нибудь неизвестной ранее магии, незнакомой нам и потому хуже контролируемой, могло бы привести ко всё тому же уменьшению нашего влияния. Потому исподволь, незаметно, мы отсекали все перспективные ветви, всех талантливых учёных, всех новаторов и вольнодумцев. Признаюсь, мои способности сыграли в этом далеко не последнюю роль. И по прошествии тысяч лет в умах людей и рядовых монстров закрепилась мысль о бессмысленности подобного прогресса. Пять миров существуют по законам пятнадцатитысячелетней давности и для большинства это в порядке вещей. И мы сами — не исключение. За десятки веков созданный нами же мир стал для нас привычным и естественным. Я сама лишь сравнительно недавно, всего пару тысяч лет назад осознала, что подобная политика в итоге загонит этот мир в гроб. И так как кроме меня никто из Воплощений не хотел ничего менять, единственной возможностью сдвинуть реальность с мёртвой точки стали сосуды Короля. Нужен был такой, что смог бы сломать устоявшиеся нормы, обойти даже нашу власть. Два предыдущих сосуда были, на мой взгляд, непригодны. А вот ты — другое дело. С самого начала ты показался мне иным. Демиурги монстров отлично скрыли своё вмешательство в твою душу, я догадалась об этом лишь когда ты стал Живой Крепостью. Но и до того я чувствовала в тебе что-то помимо силы Короля. И когда ты сбежал в мир нежити, я поняла, что, если не помогу тебе хотя бы своим молчанием, то следующей возможности придётся ждать ещё не одну тысячу лет. И пока что ты полностью оправдывал мои ожидания и даже больше. Недавно вознесённый одолел шестерых Воплощений с опытом жизни в тысячи лет. Какие бы силы тебе ни помогали: Демиурги монстров, сила и память Короля или ещё что, это всё равно поразительно. И я очень рада, что поставила именно на тебя. Другой подобный тебе сосуд мог не появиться уже никогда. Да, во многом мои действия привели к, как ты сказал, катаклизму, и возможному концу света от рук обозлённых Демиургов. Но шансы на то, что именно под твоим предводительством мы сможем справиться с ними и избавиться от нависшей над этим миром угрозы больше, чем когда-либо были и чем, вероятно, когда-либо будут.