Сидящее в нас. Книга третья (СИ) - Сергеева Александра Александровна

– Нашла! – ответила за неё демонюшка, плюхнувшись на няньку. – Мы лучшие находильницы!

– И отыскальники! – ехидно передразнила её начитанная Ютелия и улеглась рядом, раскрыв украденную книгу.

– Каюри, ты не проголодалась? – присев на край дивана, участливо спросила Бира̀ти.

Двуликая внимательно посмотрела на девушку и от всей глубины души выдохнула:

– Проголодалась. Как хорошо, что ты появилась. А то иногда аж выть хочется, – она покосилась на маячившую перед глазами лохматую макушку и поцеловала её: – С этими… птахами.

– С ними трудно, – вздохнула девушка. – Неприкаянные они.

– Вот ты нас и прикаяй, – нравоучительно посоветовала Челия.

Бира̀ти смешливо фыркнула и направилась на кухню.

Мужчины вернулись за полночь. Как ни странно, трезвые.

Улюлюшка с Бира̀ти досматривали десятый сон. Лиаты усвистали: когда их живые друзья спали, демоницы отчаянно скучали. Будить людей лишь из прихоти не осмеливались – по каким-то своим невнятным соображениям. Вот и летели в поисках любой забавы, что поможет убить время. Суабалар давно не обращал на них внимания, а вот неискушённый город Ураст в эту ночь почти не спал. Так что здесь их ждал оглушительный успех.

Муанат безо всякого восторга поведал Двуликой, что вблизи его гостиницы развернули чуть ли не большую ярмарку: пьют, веселятся, торгуют и ждут разбитных демониц. Собираясь в свой освободительный поход, Каюри заранее готовилась к панике, что посеет появление в Империи Лиат – приготовиться к подобному балагану в голову не приходило.

Муанат пояснил, что далеко не все жители Империи верят страшным сказкам о демонах. Торговцы, что водят обозы в Суабалар, прекрасно знают, как там живётся. И, несмотря на жёсткие запреты, тайком делятся своими знаниями. Так что Двуликая может спать спокойно: его гостиницу из-за неё не спалят. Хотя охранять её от зевак обходится недёшево.

Однако спать спокойно не получалось. Поначалу, Каюри, было, задремала. Но вскоре очнулась и сон, как метлой вымело. Перед глазами стояла бессовестно бесстрастная рожа Каймата, на которой вечно ничего не прочесть.

Вечером она попыталась, как бы, между прочим, выведать у Илалии с Ютелией что он думает и о ней, и о случившимся прошлой ночью. Лиаты известные сплетницы: неудержимые и неистощимые. Столкни любую, как камушек в горах, и камнепад пустой болтовни сметёт в два счёта самое непоколебимое терпение. Но тут обе, как воды в рот набрали. И просто виртуозно ушли от темы. Каймат не был для них обычным человеком. Как и Двуликие, он обратился в один сплошной запрет на любые бездумные действия.

Заснуть до его возвращения было отчаянно необходимо. Что-то подсказывало: то, как она его оттолкнула не пройдёт ей даром. Этот мужчина не позволит толкать себя на те или иные решения по прихоти женщины. Он может прислушаться к доводам, но молчание не посчитает таковым.

Лгать она умела: не краснея и не сбиваясь. Просто талант какой-то – здорово пригодилось, когда дядюшка привёз её в королевскую крепость. Но талант был с изъяном: так же безупречно врать тем, кого любила, не получалось. Вот тут-то наваливалось всё разом: и румянец стыда, и косноязычие. Попавшись на этом в первый же раз – ещё в детстве – она поклялась самой себе не обманывать тех, с кем сердце настоятельно не советует это делать. И Каймат принадлежал к числу избранных.

Так что, Каюри долго билась над тем, чтобы заснуть – попытки разбились о неуклонные размышления о нём.

В глубине души ещё робко трепыхалась надежда, что он оскорблён и не захочет её видеть. И тут просчиталась. Тяжёлые шаги за дверью не миновали её спаленки. Дверь отворилась безо всякого намёка на скрытность. Потом так же закрылась, и перина ворохнулась, заплясала под тяжестью опустившегося на край тахты тела.

– Ну? – прозвучал сочащийся непреклонным ожиданием вопрос.

Она продолжала лежать, отвернувшись лицом к стене и лихорадочно гоняясь за возможными спасительными уловками. В голову ничего не приходило. А Каймат не собирался ждать, когда она его переупрямит.

Сильные руки перевернули Каюри на спину. Пригвоздили, не давая вырваться. Её нарочито презрительное шипение не произвело должного впечатления. За окном висел масляный фонарь, в свете которого она прекрасно видела его иронично сощуренные глаза. И кривые изломы в уголках губ.

– Я не хочу, – с трудом проблеяла Каюри, сообразив закрыть глаза.

– Чего ты не хочешь? – уточнил Каймат со спокойной насмешкой, против которой обычно не доищешься способов защиты.

– Тебя, – дала она, как показалось, твёрдый и столь же спокойный ответ.

– Что так вдруг? – почти участливо уточнил он, склонившись к её груди. – Прошлой ночью хотела.

Каюри решилась и солгала:

– Это был каприз. Захотелось вдруг попробовать, как это… ну…

– А ты уверена, что распробовала? – бил и бил он по наливающейся жаром голове этой своей клятой насмешкой.

– Уходи, – почти взмолилась она, чувствуя, что затея его облагодетельствовать свободой обретает нелепые черты.

– И не подумаю, – придвинулось его лицо, дохнув запахом вина, пота и…

Отчего-то опять костра, у которого они сегодня не сидели.

Глава 9

            Каймат упёрся в неё каким-то странным долгим взглядом. Словно прикидывал: поделиться с ней чем-то важным, или она ничегошеньки не поймёт? А потом безо всякой насмешки изрёк:

– То, что варится в твоей умной головке, несомненно, важно. Допускаю даже, что важней всего в мире. Только не для меня. Пускай варится. Я мешать не стану. Но и потакать этим бредням не буду.

– Откуда ты знаешь?.. – дёрнулась она в попытке вывернуться из-под него, вскочить.

– Знаю, – ещё сильней навалился Каймат, добравшись губами до уха и затеребив предательски чувствительную мочку. – Подарок, который ты весь день для меня готовила, полнейшая чушь. Хотел бы иметь жену и детей, заимел бы, тебя не спросясь.

– Лиаты! – озарило Двуликую.

– Кто же ещё? – хмыкнул он, чуть отпрянув в попытке разглядеть её обалдело вытаращенные глаза. – С тех пор, как эти трещотки решили, что я Двуликий, трезвонят не переставая. И сдают тебя с потрохами. Всегда знал, что в женской голове полно романтического мусора. Однако надеялся, что он вам не слишком мешает жить.

– Ты не понимаешь, – выдохнула Каюри, пытаясь честно объяснить, во что его втягивают Лиаты.

И всем сердцем не желая этого делать. Если чьё-то неведение сохранит только-только обретённое счастье, пускай так всё и остаётся – нашёптывал подлый соблазнитель эгоизм. Вопрос только: чем это для твоего пресловутого счастья закончится – напирала с другой стороны гордость. Два вечных врага и мучителя.

– Да нет,  – возразил Каймат, коснувшись её губ кончиком тяжело дышащего носа. – Это ты не понимаешь. Не пытайся слепить для меня счастье. Тебе кривого горшка не вылепить, не то, что такую великую вещь. Всё, хватит, – вновь отпрянул он. – Я слишком долго ждал, когда закончится этот день. Так что лежи и не трепыхайся. Я ополоснусь, а потом мы повторим «это… ну».

И они повторили. И опять, добравшись до извержения высочайшего наслаждения, Каюри в полубреду ощутила присутствие Лиат. Все три алчные паразитки старались не упустить ни капли того, что почитали своей законной добычей.

А потом изнеможение как-то незаметно столкнуло Каюри в непроницаемую бездну сна.

 Проснувшись, она обнаружила, что солнце за окном почти добралось до полуденных высот. Быстренько умывшись и одевшись, воодушевлённая Двуликая влетела в гостиную и остолбенела. Почти под самым потолком парил восторженно поющий Улюлюшка. Его обвивали кольца БАЦ – Каюри всегда поразительно тонко чувствовала каждого демона и безошибочно их различала.

Щупальце, игравшее с мальчишкой, выходило из Каймата, который сидел за столом и преспокойно метал кости с Муанатом и Саядом. ЗУ висел на шее нового Двуликого призрачным шарфом. И пытался участвовать в игре: тыкался мордой в кулак Саяда, готовый разжаться и выбросить кости. МУМ свернулся на коротко стриженной макушке Каймата и о чём-то мечтал. Ни одной поганки, одарившей Двуликого своими лазутчиками, в гостиной не наблюдалось.