Кира Касс - Элита
— Я тебя умоляю, — усмехнулась я, давая волю гневу. — Ты ведь Тройка. Все знают, что твой папочка — известный профессор, а ты всю жизнь провела, не вылезая из библиотек, и горя не знала. Да ты даже порку ни за что бы не пережила, не говоря уже о жизни Восьмерки. Ты молилась бы о смерти.
— Только не надо делать вид, как будто ты знаешь, что я могу перенести, а что нет. По-твоему, если ты Пятерка, это значит, что ты единственная, кому в жизни приходилось нелегко? — Крисс сверкнула глазами.
— Нет, не единственная, но мне наверняка приходилось куда тяжелее твоего. При этом я не смогла бы вынести то, через что пришлось пройти Марли. И сомневаюсь, что это было бы под силу тебе.
— Я храбрее, чем ты считаешь. Ты понятия не имеешь, чем мне приходилось жертвовать все эти годы. И если я совершаю ошибку, я беру на себя ответственность за последствия.
— А почему вообще должны быть какие-то последствия? — парировала я. — Максон постоянно твердит, как на него давит Отбор, как ему сложно сделать выбор, и тут одна из нас влюбляется в кого-то другого. По-моему, он должен был ее благодарить за то, что облегчила ему жизнь!
— Мне тут вчера рассказали кое-что смешное! — Натали, которой от этого разговора было явно не по себе, попыталась сменить тему.
— Но есть закон, — перебила ее Крисс.
— В словах Америки присутствует своя логика, — быстро возразила Элиза, и упорядоченной беседе пришел конец.
Мы заговорили все разом, пытаясь высказать свое мнение, приводя доводы за и против того, что произошло. Такое случилось впервые, хотя я с самого начала ожидала чего-то подобного. С таким количеством девушек, соперничающих друг с другом, рано или поздно мы должны были поругаться.
— Так ей и надо, шлюхе, — вдруг рассеянно бросила Селеста, не отрываясь от своего журнальчика.
Повисла тишина, такая же напряженная, как и наш спор.
Селеста успела оглянуться точно вовремя, чтобы увидеть мой бросок. Я налетела на нее и повалила на кофейный столик. Селеста завизжала. Что-то, скорее всего чашка с чаем, со звоном полетело на пол.
В прыжке я зажмурилась, а когда открыла глаза, Селеста барахталась подо мной, пытаясь перехватить мои запястья. Я размахнулась и со всей силы врезала ей по физиономии. Ладонь охватило жгучее пламя, но звук удара продолжал отзываться в моих ушах восхитительной музыкой.
Селеста немедленно завопила и попыталась расцарапать меня. Впервые за все время я пожалела, что, в отличие от остальных девушек, не ношу длинные ногти. Ей удалось оставить на моих запястьях несколько царапин. Это лишь разозлило меня еще больше, и я врезала ей снова. На этот раз разбила губу. Она нащупала что-то на столе — это оказалось блюдце от ее чашки — и ударила им меня в висок.
Оглушенная, я попыталась снова вцепиться в нее, но нас уже растаскивали. Я была настолько поглощена всем происходящим, что не услышала, как кто-то позвал охранников. Одному из них тоже от меня досталось. Надоело, что со мной так обращаются.
— Вы видели, как она на меня набросилась? — завизжала Селеста.
— Закрой свой поганый рот! — рявкнула я. — И не смей больше даже произносить имя Марли!
— Ненормальная! Вы это слышали? Видели, что она со мной сделала?
— Отпустите меня! — возмутилась я, пытаясь вырваться из рук гвардейца.
— Сумасшедшая! Сейчас же пойду и расскажу все Максону. Все, можешь считать, что тебя во дворце уже нет! — пригрозила она.
— Никто ни к какому Максону не пойдет, — послышался строгий голос королевы. Она посмотрела в глаза Селесте, потом мне. Ее разочарование было прямо-таки осязаемым. Я повесила голову. — Сейчас вы обе отправитесь в больничное крыло.
Больничное крыло представляло собой длинный стерильный коридор с койками. В изголовье каждой висела занавеска, которую можно было задернуть, чтобы защититься от чужих взглядов. Вдоль стен стояли шкафчики с медикаментами.
Нас с Селестой предусмотрительно разместили в противоположных концах коридора: Селесту ближе ко входу, меня у окна в глубине. Она немедленно задернула занавеску, чтобы не видеть меня. Я не могла ее винить. Выражение лица, по ощущениям, у меня действительно было довольное. Когда медицинская сестра обрабатывала ссадину на виске, я даже не поморщилась.
— Ну вот, а теперь приложите ненадолго вот это, чтобы не было шишки. — Она протянула мне пузырь со льдом.
— Спасибо, — отозвалась я.
Медсестра окинула быстрым взглядом коридор: удостоверилась, что нас никто не слышит.
— Вы молодчина, — прошептала она. — Почти все ждали, когда что-нибудь подобное наконец случится.
— Правда? — спросила я тоже шепотом. Но, пожалуй, улыбаться во весь рот при этом все-таки не стоило.
— Я столько кошмарных историй про нее слышала — не сосчитать. — Она кивнула в сторону занавешенной койки Селесты.
— Кошмарных историй?
— Ну, она спровоцировала ту девушку, которая ее ударила.
— Анну? Откуда вы знаете?
— Максон — хороший человек, — просто ответила медсестра. — Он распорядился, чтобы ее осмотрели, прежде чем отправить домой. Она рассказала, какую грязь Селеста говорила про ее родителей. У меня просто язык не повернется повторить.
На лице медсестры отразилось крайнее отвращение.
— Бедная Анна. Я так и знала, что там было нечто в этом роде.
— Одна из девушек пришла с изрезанными в кровь ступнями. Кто-то ночью подсыпал ей в туфли битое стекло. Мы не смогли доказать, что это была Селеста, но кто еще мог бы поступить так низко?
— Надо же, а я и не знала! — ахнула я.
— Судя по виду бедняжки, она боялась, как бы в итоге не вышло еще хуже. Думаю, потому и предпочла держать язык за зубами. А еще Селеста бьет своих служанок. Просто отвешивает им оплеухи, ничего больше, но время от времени они приходят за льдом.
— Не может быть!
Все служанки, с которыми мне приходилось сталкиваться, были очень милыми. Я не представляла, чтобы кто-то из них мог заслуживать побоев, тем более регулярных.
— О ваших подвигах уже ходят легенды. Вы у нас героиня, — подмигнула мне медсестра.
Я себя героиней не чувствовала.
— Погодите, — спохватилась я. — Вы сказали, Максон распорядился, чтобы Анну осмотрели, прежде чем отправить домой?
— Да, мисс. Он очень заботится о благополучии каждой из вас.
— А Марли? Она тоже здесь побывала? Как она себя чувствовала?
Не успела медсестра ничего ответить, как до меня донеслось сюсюканье Селесты:
— Максон, милый!
Я обернулась и увидела его на пороге. Наши глаза на миг встретились, потом он направился к койке Селесты. Медсестра поспешила прочь, оставив меня в одиночестве гадать, видела она Марли или нет.
Слышать плаксивый голосок Селесты было выше моих сил. Максон принялся негромко что-то приговаривать, утешая бедняжку, пока наконец не вырвался из ее лап. Он появился из-за занавески и двинулся в мою сторону, не сводя с меня глаз.
— Тебе повезло, что отец убрал из дворца телевизионщиков, а не то не сносить бы тебе головы. — Он с тяжелым вздохом взъерошил волосы. — Как прикажешь теперь тебя выгораживать?
— Значит, ты намерен меня отчислить?
В ожидании ответа я принялась теребить подол платья.
— Разумеется, нет.
— А ее? — Я кивнула в сторону Селесты.
— И ее тоже. Вы все взвинчены после вчерашнего, и я не могу ставить вам это в вину. Не уверен, что отец проглотит подобное оправдание, но я буду придерживаться этой позиции.
Я помолчала, а затем сказала:
— Возможно, тебе стоит сказать ему, что во всем виновата я, и отправить меня домой.
— Америка, ты перегибаешь палку.
— Максон, посмотри на меня. — Я почувствовала, как в горле встает тугой ком, и сглотнула, силясь избавиться от него. — Я с самого начала знала, что у меня нет качеств, которые нужны, но думала, что смогу… не знаю… измениться… или что-то с этим сделать… но я не могу больше здесь оставаться. Просто не могу.
Максон присел на краешек постели:
— Америка, ты можешь ненавидеть Отбор и сходить с ума из-за того, что случилось с Марли, но я знаю: твои чувства ко мне достаточно глубоки, чтобы не бросить меня выпутываться из всего этого в одиночку.
Я стиснула его руку:
— Мои чувства к тебе достаточно глубоки, чтобы сказать тебе, что ты совершаешь ошибку.
Максон сжал мою руку крепче, как будто боялся, что я вот-вот исчезну. В глазах у него промелькнула боль. Потом нерешительно наклонился ко мне.
— Это не всегда так тяжело, — прошептал он. — И я хотел бы показать тебе это, но ты должна дать мне время. Вот увидишь, в этом есть и положительные стороны, только нужно немного подождать.
Я открыла было рот, чтобы возразить, но он не дал мне высказаться.
— Все эти месяцы ты просила меня не торопить тебя, дать время, и я беспрекословно ждал, потому что верил в тебя. Теперь прошу ответить мне тем же. Поверь в меня.
