Елена Немченко - Инструкция не прилагается, или Вечная история

— Ну ты и смельчак… Или дурак. Не знаю, какое определение относится к тебе больше, как сказал один умный человек…

Я недоверчиво покосился на него.

— Сказал бы хоть спасибо, я кандалы с тебя снял, — однотонно сообщил Древний.

Я поднялся с пола и сел напротив Филина.

— Спасибо, конечно, но…

— Ты снова хочешь спросить, как я здесь оказался? Неважно. Важно, что здесь ты, и что сегодня произойдет.

Он даже не шевелился. В темноте казалось, что губы его не двигаются, а слова рождаются сами собой, прямо в моей голове. Так вот они какие, галлюцинации…

— Слушай, Филин, Ай оказалась не последней, — сказал я, рассматривая свои руки.

— Я знаю. Я все прекрасно знаю, — спокойно произнес он.

— Знаешь? Так почему же ты не даешь правильные ответы на вопросы, которые тебе задают?! Отец погиб из-за того, что ты не сказал ему, чем могут закончиться его поиски! Почему ты не предостерег его?!

— Он сам выбрал свой путь. Он предпочел смерть.

— Он не мог этого сделать осознанно. Не мог бросить нас! Он не мог оставить нас одних… Не мог! — я будто горел изнутри. Больше всего на свете я мечтал в этот момент прикончить такого спокойного сейчас Древнего. Как можно так говорить о смерти друга, на которую именно ты обрек его?!

— А ведь я ему говорил, — продолжил Филин, будто рассказывал надоевшую ему историю. — Говорил, чем все может кончиться. Я ему помог, как он и просил, но переубедить его было невозможно. Мелвин был безумен.

— Безумен?.. Отец не был безумцем!

— Был, — спокойно кивнул Филин. — Я помог ему в его поисках и сказал о последнем Эл Тайн. Но, видя, как ты вырос, как ты молод и полон энергии, Мелвин стал тосковать. Тосковать о любимой женщине и больше всего переживать из-за предательства.

— О каком предательстве? Отца никто не мог предать! Кроме Эл Тайн у него не было врагов!

— Это не было предательством врага. Это было предательство друга.

Я промолчал, ожидая продолжения. Я знал всех друзей отца. Они бы скорее отдали жизни, чем предали его!

— Это был его единомышленник, — продолжил Филин. — Единомышленник, который разделял его идею о глупости войны, — он пристально посмотрел на меня. — Его звали Мерк Эл Тайн.

От волнения у меня сбилось дыхание? Тот самый маг, который хотел меня убить в Деревне Магов? Родной дядя Ай?!

— Шутишь, — прошептал я. О духи, лишь бы это действительно была шутка!

— Я говорю серьезно, — строго ответил он, но лицо осталось неподвижным. Словно застывшая восковая маска. — Ты об этом не знаешь, потому что тебя еще даже не было на свете. Мелвин тогда еще даже не женился на Кассандре, они только познакомились в то время. Это было на королевском балу. Думаю, мне не стоит рассказывать обо всех подробностях того вечера.

— Не стоит, — прошептал я. Мне нужно только самое главное, потому что в памяти всплыло одно детское воспоминание. Мне было тогда шесть лет. Отец только вернулся с Совета из Деревни Магов. Я зашел к нему в лабораторию, он сидел у окна и наблюдал как тонкие струи дождя льются по стеклу. Отец был очень хмурым, огорченным. Тогда я не мог понять его слова, но кое-что я запомнил. Он говорил, что больше нет на свете людей, которые хотят все решить миром. Что сейчас все решает только война. Неужели отец выдвигал на Совете предложение о мире? Почему никто из Совета мне об этом не говорил? — Но Эл Тайн же…

— Мерк не виноват, — покачал головой Филин. — Это их внутрисемейные распри. Сменился глава, вот и весь сказ. Мерка и слушать никто не стал. Мерк не стал главой семьи, как он говорил твоему отцу. Мелвин разочаровался в Эл Тайн. Он даже не стал дослушивать меня, просто ушел в себя. Твоему отцу было тяжело, поэтому он решил во чтобы то ни стало прекратить войну. Миром или последней битвой. Но, так как миром дело закончиться не могло…

— Но почему ты сказал ему, что нужен последний Эл Тайн? Ведь Ай не последняя.

— Я знаю. Просто нельзя, чтобы Фарин добрался до Айлиссы. А про нового члена семьи тогда и разговора не было.

— Что за игру ты ведешь Филин? Зачем было устраивать все это?

— Ты сам должен это узнать.

Я устало зажмурился. А когда открыл глаза, Филина не было. А был ли он здесь вообще? Но кто-то же снял с меня кандалы.

Послышался лязг открывающегося замка.

От размышлений меня отвлекла чья-то темная фигура. Скорее всего, Мерк послал кого-то освободить меня, я помню, он что-то говорил об этом. Я поднялся навстречу человеку, но, разглядев, кто ко мне пришел, чуть не сел обратно на пол. Скромно опустив голову, чуть ли не расшаркиваясь передо мной в глубоком почтении, стояла Ай. Ключи нервно позвякивали в её руках.

— Ай, что случилось? — обеспокоился я.

— Г-господин Т'Минн, я должна проводить Вас, — запинаясь сказала она. С каждым словом её голос становился все тише и тише, под конец став едва слышным шепотом.

— Ай, хватит меня разыгрывать! Ты хоть раз в жизни можешь стать серьезной?

— Меня зовут Айлисса, господин Вэлмир, и в данной ситуации я считаю проявление фамильярности недопустимым. Извольте соблюдать приличия! — холодным и высокомерным голосом, без всякой тени иронии, сказала она.

— Так… Куда ты должна меня отвести? Что произошло? Ты всегда себя так ведешь в Черном Замке?

— И не нужно вопросов, госп-подин Т'Минн… Я н-ничего не знаю… — застенчиво произнесла она и тут же рявкнула. — Живо! Вы в моем доме, господин Вэлмир, не лезьте сюда со своими правилами и глупыми замечаниями! Ваше присутствие здесь — временная необходимость. И, можете поверить, мне это доставляет такое же сомнительное удовольствие, как и вам! Так что, будьте любезны… — убийственно-ядовитым голосом произнесла она, распахивая передо мной дверь и указывая в коридор.

Мне не оставалось ничего другого, как принять это, с позволения сказать, приглашение. Я механически потирал все еще затекшие руки и бросил косой взгляд на Ай.

— Поторопитесь, пожалуйста! — взволнованно шепнула она.

— Господин Вэлмир, двигайтесь быстрее, у нас мало времени, — холодно и безучастно сказала она, помолчав с секунду.

И почти тут же добавила притворно-слащаво:

— Надеюсь, Вам понравилось.

Меня не оставляла мысль о розыгрыше. Слишком уж странное поведение у Ай. Она и раньше была склонна к быстрым переменам настроения, но не на столько же. В ней все равно чувствовались ложь и издевка. Но не теперь, когда она молниеносно скатывалась от болезненной робости до высокомерия, а потом и до ханжества.

Ай пропустила меня вперед, неслышно шагая позади и изредка давая указания:

— Н-нал-лево… Вверх. Налево, будьте так любезны!