Стивен Эриксон - Сады Луны

— Но я… — Крокус замолчал и отвёл глаза. Что, правда? Нет. Да и важно ли это? Чего ты вообще от неё хочешь?

— Чего ты вообще от меня хочешь? — возмутилась Ваза.

Он уставился себе под ноги. Затем поймал взгляд девушки.

— Компании? — робко проговорил Крокус. — Дружбы?.. Да что я несу?! Я же вор! Я граблю таких, как ты!

— Точно! — прошипела Ваза. — Так зачем притворяться? — Её лицо смягчилось. — Крокус, я тебя не предам. Это будет нашей тайной.

На короткий миг Крокус почувствовал себя ребёнком, которого гладит по голове и утешает добрая нянька, и ему это понравилось.

— До тебя я никогда не видела настоящего вора с улиц, — добавила она и улыбнулась.

Приятное ощущение сменилось приступом ярости.

— Худов дух! Вот уж нет, — с издёвкой процедил Крокус. — Настоящего? Да ты ничего не знаешь настоящего, Ваза. Ты никогда не видела кровь на своих руках. Никогда не видела, как умирает живой человек. Но так ведь и должно быть, да? Оставь всю грязь мира нам, мы-то к ней привыкли.

— Сегодня я увидела, как погиб человек, — тихо проговорила Ваза. — И больше такого видеть не хочу. Если это и есть «настоящее», я ничего такого не хочу. Оставляй всё себе, Крокус. До свиданья. — Она отвернулась и пошла прочь.

Крокус смотрел на её спину, собранные в косы волосы, а в ушах продолжали звенеть эти последние слова.

Юноша вдруг почувствовал, что смертельно устал, и повернулся к саду. Он надеялся, что Апсалар осталась там, где они расстались. Меньше всего Крокусу хотелось теперь ещё и за ней гоняться. Он скользнул в тени.

Молоток сделал всего один шаг на поляну и отшатнулся. Паран схватил его за руку. Их глаза встретились.

Целитель покачал головой.

— Я ближе не пойду, капитан. Что бы там ни сидело, оно — погибель для моего Пути Денул. И оно… на меня смотрит… с аппетитом. — Он утёр со лба пот и судорожно вздохнул. — Лучше привести девушку сюда.

Паран отпустил руку целителя и метнулся на поляну. Деревянный блок вырос уже до размеров стола. Его поверхность покрывали толстые, перекрученные корни, а по бокам виднелись грубые квадратные отверстия. Земля вокруг была будто пропитана кровью. Паран похолодел.

— Капрал, — прошептал он, — отправь девушку к Молотку.

Калам положил руку на плечо Жаль.

— Всё в порядке, крошка, — сказал он тоном доброго дядюшки, — ты иди пока. Мы тоже скоро подойдём.

— Хорошо. — Она улыбнулась и двинулась к целителю, который неподвижно стоял у края поляны.

Калам потёр щетину на подбородке, провожая её глазами.

— Никогда раньше не видел, чтобы Жаль улыбалась, — проговорил он, когда Паран оказался рядом. — И это большое упущение.

Оба стояли и смотрели на Молотка, который тихо поговорил с девушкой, а затем шагнул вперёд и положил ладонь ей на лоб. Паран склонил голову набок.

— Гроза кончилась, — заметил он.

— Ага. Надеюсь, это значит то, что нам понравится.

— Кто-то его остановил. Я разделяю твою надежду, капрал. — Надежды, впрочем, было немного. В воздухе нарастало напряжение. Капитан вздохнул. — Ещё даже двенадцатый колокол не пробили. Трудно поверить.

— У нас впереди долгая ночь, — заявил убийца, ясно давая понять, что лично он настроен отнюдь не оптимистично. Он хмыкнул.

В этот момент оба услышали, как Молоток поражённо ахнул. Целитель убрал руку со лба Жаль и помахал Парану и Каламу.

— Ты иди, — сказал убийца.

Капитан нахмурился и с сомнением посмотрел на чернокожего «мостожога». Затем двинулся туда, где стояли целитель и Жаль. Глаза девушки были закрыты, казалось, она в глубоком трансе. Молоток заговорил без обиняков:

— Одержимость исчезла.

— Я так и подумал, — ответил Паран, разглядывая девушку.

— Но не всё так просто, — продолжил целитель. — У неё внутри есть ещё кто-то, капитан. — Паран приподнял брови. — И эта душа была там с самого начала. Как она пережила присутствие Узла — просто не представляю. И теперь у меня есть выбор.

— Объясни.

Молоток присел, подобрал веточку и начал чертить на земле бессмысленные узоры.

— Эта душа защищала сознание девочки, работала как алхимический фильтр. За последние два года Жаль сделала много такого, что свело бы её с ума, если бы вспомнила. Сейчас эта сущность борется с такими воспоминаниями, но ей нужна помощь, потому что она слабеет. Даже больше — она умирает.

Паран присел на корточки рядом с целителем.

— И ты думаешь, что можешь оказать эту помощь, да?

— Не уверен. Понимаете, капитан, я не знаю её намерений. Не разберу, что эта душа задумала, не могу распознать узора, который она пытается сплести. Скажем, я ей помогу, а она хочет только добиться абсолютного контроля? Тогда девочка опять будет одержима.

— То есть ты считаешь, что какая-то сущность защищала Жаль от Узла, только чтобы теперь его подменить?

— Если так говорить, — пробормотал Молоток, — чепуха получается. Но мне не даёт покоя, почему же эта душа борется с такой полной самоотверженностью. Её тело, её плоть погибли. Если она отпустит девочку, идти будет некуда, капитан. Может, это кто-то из родных или близких? Женщина, решившая принести себя в жертву, чтобы сберечь девочку. Так тоже может быть.

— Женщина?

— Да. Была женщиной. И Худ её знает, чем стала теперь. Я в ней чувствую только печаль. — Целитель посмотрел в глаза Парану. — Это самое печальное создание, какое я только знал в жизни, капитан.

Паран посмотрел в лицо Молотку, затем поднялся.

— Не буду тебе приказывать, что делать, целитель.

— Но?

— Но, как по мне, говорю — действуй. Помоги ей, дай то, что ей нужно, чтобы совершить то, что она хочет совершить.

Молоток выдохнул, затем отбросил в сторону веточку и выпрямился.

— Мне инстинкт то же самое советует, капитан. Спасибо.

На поляне громко заговорил Калам:

— Хватит. Близко подошли. Теперь покажитесь.

Оба резко обернулись и увидели, что Калам смотрит куда-то в сад, слева от них. Паран схватил Молотка за руку и потянул в тень. Целитель оттащил за собой Жаль.

На поляну вышли две фигуры — мужская и женская.

Крокус подполз поближе по лесной подстилке и плющу. Сад очень зарос — и в нём явно давно никто не ходил. Голоса, которые юноша услышал, когда пришёл за Апсалар, принадлежали двум мужчинам и женщине в серебряной маске. Все трое смотрели на странный, туманный пень посреди поляны. Крокус чуть не ахнул. Одним из мужчин оказался Раллик Ном.

— Я чувствую дурное, — проговорила женщина, отступая от пня. — Голод.