Королевство Адальир. Возрождение (СИ) - Чайко Артемий Александрович

— Хрусталь тает! — восторженно воскликнул Авельир и нежно поглядел на Алёну. — Алёнушка, ты же сделала невероятное!

— А вы не хотели, чтобы я прилетала, — наигранно обиженным голосом пожаловалась Алёна.

— Как же ты решилась прилететь после того, как я сам сказал тебе, что ты никакая не Избранная?! — недоумевал Силий.

— Так ты забыл свою шерстинку, Арбитр! — засмеялась Алёна, разматывая с пальца красную ниточку и протягивая её Силию. — Как же борода будет держаться, отсохнет ещё!

Силий взял ниточку и быстро заплёл непослушную бороду, предварительно привычным движением пропустив волоски сквозь плотно сжатые пальцы.

— Удивительно! — вымолвил он. — Я чувствую совершенно новую энергетику вокруг, это уже совсем не то королевство, в которое я прибыл много лет назад. Адальир становится другим, это ты его изменила? — он восхищённо поглядел на Алёну.

— Вроде того! — кивнула девушка и хотела приблизиться к Силию, но Авельир не выпустил её из объятий.

Алёна только довольно хихикнула, не став вырываться:

— Я вообразила мир таким, какой хотела сама, и получилось!

— Ты подняла королевство из праха и возродила павших, — сказал Волербус, рассматривая через прореху стены зацветающую долину Арвельдона, заполненную самыми разными созданиями. — Даже обитателей Электрического Рима!

И действительно, по равнине плавно шествовали просветлённые, правда, они уже не выглядели как гигантские чудовища, сотканные из молний. После возрождения, бодхисаттвы запретного города обрели прежний облик, вновь превратившись в людей, и отличить их от обычных монахов можно было лишь по синему свечению электрических разрядов, иногда пробегающих по серебристым накидкам.

— Возродила, да не всех, — с грустью заметил Плотник, ковыряясь палочкой в куче щепок около выхода на обрушившийся балкон.

К этому времени Гаур-Хэс уже сильно зарос зеленью, которая, словно навёрстывая упущенное, росла с неимоверной скоростью. Балконы покрылись травами и мхами всех оттенков зелёного цвета, и россыпь обугленных с краёв белых щепок бросалась в глаза.

— Это всё, что осталось от Кэльвиара, — заключил Волербус, приблизившись к Плотнику.

— Если королевство возродилось, то почему же Кэльвиар остался уничтожен? — удивилась Ариллия и поглядела на Силия, ожидая, что тот всё разъяснит.

— Кэльвиар — созидательное божество третьего круга, его энергия не из нашего королевства, поэтому возродить его с помощью силы адальиров или выходцев из Изначального Мира нельзя, сотворить сие могут лишь более высокие божества, — сказал Силий. — В прошлом удар Низерельдера не был направлен на самого Кэльвиара, поэтому сокрушил божество лишь частично, и ему удалось прорасти в благодатных лесах Кэльвиарона.

— А теперь Низерельдер вмещал мощь трёх жезлов Ронгторнов, созданных для уничтожения божеств, — добавил Волербус. — И Кэльвиару пришёл конец.

— И мы ничего не можем сделать? — взволновалась Алёна. — Я возродила королевство, неужели не смогу помочь Кэльвиару?

— Если бы у нас была хотя бы часть его энергии, хоть бы капля энергии, — Силий развёл руками.

В полуразрушенный зал дворца магии, заливаясь чарующими трелями, впорхнула огромная стая радужных птичек с длинными тонкими хвостами, словно ленты развевающимися на лету. Они покружили над залой, явно наслаждаясь подаренной жизнью, и расселись на выступах и лепнине внутреннего убранства Гаур-Хэс. Жужу поспешил спуститься по шарфу и спрятаться в уютном Алёнином рукаве, какими бы чудесными не казались птички, а общаться с ними таракану не хотелось.

Крылатые обитатели ультрамариновых высот ещё пощебетали немного и стихли, а следом за этим над дворцом разлилась чудеснейшая музыка скрипки. Все принялись оглядываться по сторонам, потому что никто не понял, откуда исходит звук, и лишь Волербус довольно улыбнулся.

Над одним из уцелевших балконов показался полупрозрачный шар, сотканный словно бы из солнечного света. Он неспешно летел над пейзажами, чуть колеблясь, будто мыльный пузырь, и именно из него исходила чудесная музыка. Шар долетел до арки входа и приземлился на пол около Плотника, отчего тот расплылся в счастливой улыбке. Внутри золотистой сферы расположились Диана и Эстер.

Свечение иссякло, и девушки очутились на балконе рядом с вавилонцами.

— Сейчас всё поправим! — пообещала Диана, взяв Эстер за руку.

Свободными руками они коснулись россыпи щепок. Отчего те тотчас засияли зелёным светом, и из трухи соткалась изящная фигура пилигрима в лёгких походных доспехах. Правда, теперь Кэльвиар уже не выглядел выточенным из дерева манекеном, а напоминал, скорее, классический адальир. Тело его светилось солнечным светом, а доспехи зазеленели листвой.

— Кэльвиар вернулся! — обрадовано воскликнул Силий.

— Мои жрицы возродили меня, — произнёс Кэльвиар, отряхиваясь от мелких щепок, приставших к доспехам.

Слетая, щепки обращались разноцветными бабочками, и их было так много, что вскоре крылатки заполонили всё вокруг.

— Теперь я точно знаю, о чём буду писать книгу, — улыбнулась Эстер, — только возьму псевдоним какой-нибудь.

— Я не знаю, кто ты, — сказал Кэльвиар, обращаясь к Алёне. — Но чувствую в тебе великую силу, созидательную энергию Ваджавьяры. Ведь это ты возродила королевство?

— Я, — уверенно подтвердила Алёна. — И в Адальире больше не будет ни зла, ни разрушения, я так захотела, и так стало!

— А что же будет с трансцендентариумом и всеми, кто там находится? — спросил возлюбленную Авельир.

— А вот трансцендентариума больше не будет, — мило улыбнувшись, поведала Алёна.

Крафтсман открыл глаза: над ним, переплетаясь стеблями, зеленели травы в хрустальной росе, сквозь которые виднелось высокое голубое небо. Крафтсман попробовал пошевелить рукой и это удалось, он поднёс ладонь к лицу и увидел, что перчатка от доспехов сверкает, как новая.

Мимо в траве прошуршала ядовито-зелёная змейка, распугав ярких бабочек, что тотчас устремились ввысь. Крафтсман стал подниматься, разрывая сплетение трав, и сев посреди луга, огляделся. Сперва он не понял, где находится, время словно не текло здесь, и он не чувствовал почти никаких энергий. В памяти всплыл старинный мостик, с бешеной скоростью уносящийся прочь, и клубящийся вокруг туман. Точно, он же был повержен и заброшен в трансцендентариум!

Старец округлил глаза: то, что наблюдалось вокруг, ну никак не походило на потусторонний мир Адальира. Всё зеленело, словно в трансцендентариум пришла весна, ранее сухие бабочки ожили и неисчислимыми легионами неслись ввысь к ультрамариновым небесам, ныряя в них, словно в воду, отчего по небесной глади катились миллионы волн. Крафтсман сразу вспомнил, как дефендер заныривал в экран ИксэРСиса, оставляя такие же круги. Следом за этой мыслью вспомнилось обещание, данное семье вернуться к Рождеству.

Среди всего этого великолепия на мгновение, словно видение, мелькнула гигантская фигура девушки с серыми глазами, которая держала в руках медленно вращающийся земной шар, сосредоточенно и заботливо глядя на него. Крафтсман встряхнул головой. Прямо над ним в зените вращался сияющий водоворот из света, напоминающий гигантский летучий портал.

Вдруг он радостно и громко рассмеялся и взлетел ввысь, подобно бабочкам, вместе с ними устремившись к покрытым рябью небесам. Поднимаясь всё выше, он успел заметить, что некогда осенние и пожухлые земли трансцендентариума стремительно меняют облик, превращаясь в цветущий сад, словно потусторонний мир сливался с Адальиром. Но досматривать чудесное зрелище он не стал, уж больно хотелось поскорее домой. В этот момент он влетел в мерцающий водоворот…

Крафтсман вынырнул посреди озера, воды которого искрились и расточали свет, и сразу ощутил освежающую прохладу лёгкого ветра. Просветлённый даже не грёб руками, потому что волны сами собой понесли его к берегу. Мудрец большого озера сразу же вспомнил своё прозвище, подумав, что теперь он заслуженно может так именоваться. Не поняв, где очутился, философ стал озираться по сторонам: прямо перед ним у кромки воды начиналась широкая изумрудная долина, затянутая голубоватой дымкой тумана, вокруг высились зеленеющие лесами скалы. Чуть в отдалении виднелись какие-то величественные руины, видимо, оставшиеся от крепости, но стены цитадели уже так плотно покрывала растительность, что само строение почти не было видно. Плющи увивали стены, из проломов каменной кладки к небу тянулись молодые деревья, а вершины башен цвели тысячами радужных цветов.