Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл
Потрясенным шепотом Норрелл промолвил:
— Теперь-то мы точно привлекли его внимание.
— Пожалуй, вы правы, сэр. Вы поняли, что произошло?
Все еще шепотом Норрелл продолжил:
— Книги обратились в воронов. Я смотрел на книгу Хью Понтифекса «Источник сердца» и видел, как она менялась. Король часто использовал этот прием — хаос из черных птиц. Я читал о нем в детстве. Ради этого стоило жить, мистер Стрендж! Ради этого не жалко и умереть! Для хаоса из черных птиц в языке сидов, языке его детства есть название, но со временем оно утратилось[184]. — Внезапно Норрелл схватил Стренджа за руку. — Книги целы?
Стрендж вытащил из груды перьев книгу и прочел название «Семь дверей и сорок два ключа» Пирса Руссиньоля. Волшебник наугад открыл книгу и начал читать: «…и ты попадешь в необычное место — страну, похожую на шахматную доску, где бесплодные скалы чередуются с фруктовыми садами, вересковые пустоши — с полями, где созревают колосья, а зеленые лужайки — с выжженными солнцем пустынями. В этой стране бог всех чародеев Гермес Трисмегист выставил часовых на каждом мосту и у каждых ворот: барана, змею…»
— Так? — с сомнением спросил Стрендж.
Мистер Норрелл кивнул. Он вынул из кармана носовой платок и вытер кровь с лица.
Затем оба волшебника уселись на полу среди книг и черных перьев и некоторое время просто молчали. Мир уменьшился до размеров пространства, освещаемого единственной свечой.
Наконец Стрендж спросил:
— Где он должен находиться, чтобы творить такую магию?
— Джон Аскгласс? Я почти уверен, что он может находиться в сотне миров от нас — в самом сердце ада.
— И все-таки стоит попытаться, не так ли?
— Попытаться что?
— Ну, если мы обнаружим, что он приближается, мы сможем… — Стрендж на мгновение задумался, — сможем пойти к нему навстречу.
— Прекрасно, — вздохнул мистер Норрелл. Ни в его голосе, ни в лице не было заметно радости.
Первое и практически единственное приспособление для заклинания, при помощи которого определяют местонахождение, — серебряное блюдо с водой. Серебряное блюдо мистера Норрелла стояло на маленьком столике в углу, но после хаоса, который учинили вороны, блюдо исчезло, а столик превратился в щепки. Волшебники принялись искать блюдо и вскоре обнаружили его в очаге, в груде черных перьев и разорванных книжных страниц.
— Нам нужна вода, — сказал мистер Норрелл. — Я всегда посылаю Лукаса набрать воды в реке. Вода движется быстро, а это очень важно для нашего заклинания, а течение в реке Харт стремительное, даже летом. Я скоро вернусь.
Однако мистер Норрелл не привык обслуживать себя сам, поэтому вряд ли от него следовало ожидать особой быстроты. Волшебник остановился на лужайке и поднял глаза к незнакомым звездам. Он не ощущал себя в столпе тьмы в самом сердце Йоркшира. Мистеру Норреллу казалось, что весь окружающий мир исчез, а они со Стренджем остались одни на забытом острове. К удивлению Норрелла, эта мысль совсем не опечалила его. Окружающий мир всегда занимал слишком мало места в голове волшебника, посему потерю он принял философски.
На берегу мистер Норрелл опустился на колени прямо в мерзлую траву, чтобы зачерпнуть воды. Незнакомые звезды сияли над ним. Затем волшебник выпрямился (слегка задыхаясь от непривычных усилий) — и внезапно его накрыло ощущение колдовства, творящегося прямо сейчас, в том самом месте, где он стоял. Ни разу в жизни мистер Норрелл не сталкивался с такой мощной магией. Если бы его попросили передать свои ощущения, мистер Норрелл сказал бы, что ему почудилось, будто весь. Йоркшир вывернули наизнанку. Несколько мгновений он не мог понять, в какой стороне дом. Мистер Норрелл обернулся, споткнулся и чуть не упал прямо на Стренджа, который непонятно откуда оказался передним.
— Я думал, вы в библиотеке! — удивленно воскликнул мистер Норрелл.
Стрендж вытаращил глаза.
— Я и БЫЛ в библиотеке! Только что я читал «Привратника Аполлона» Губерта. А теперь вот очутился здесь!
— Разве вы не вышли вслед за мной?
— Разумеется, нет! Что случилось? И почему, ради всего святого, вы так долго не возвращались?
— Я не мог найти плащ, — пробормотал мистер Норрелл. — Не знаю, куда Лукас его дел.
Стрендж приподнял бровь, вздохнул и заметил:
— Полагаю, с вами случилось то же самое? Пока я не попал под власть заклинания, я не ощущал себя ветром, водой и пламенем, причем одновременно.
— Да, — ответил Норрелл.
— Я также не чувствовал ароматов диких трав и горных склонов.
— Да, — повторил Норрелл.
— Это все магия Страны фей?
— Без сомнения! — воскликнул Норрелл. — Это часть заклинания, что удерживает вас внутри Вечной Тьмы. — Волшебник огляделся. — Какова она по размеру?
— Она?
— Тьма.
— Точно я не знаю, ведь она передвигается вместе со мной, но говорят, что Башня совпадает по размеру с приходом в Венеции, где я жил. Скажем, пол-акра?
— Пол-акра! Стойте на месте! — Мистер Норрелл поставил блюдо в замерзшую траву и направился к мосту. В темноте виднелся только его седой парик, в свете звезд он казался не больше панциря водяной черепашки, вразвалку уползающей по своим делам.
Мир снова вздрогнул, и два волшебника оказались на мосту друг против друга.
— Ради всего святого, ведь это не… — начал Стрендж.
— Теперь поняли? — мрачно спросил мистер Норрелл. — Заклинание не дает нам удаляться друг от друга. Оно схватило и меня. Магия эльфов известна своей прискорбной неточностью. Тот, кто заколдовал вас, называл Джонатана Стренджа английским чародеем или каким-то другим весьма приблизительным именем. Теперь под власть его заклинания попадает любой английский волшебник, который осмелится ступить в его пределы.
Стрендж только вздохнул. Да и что он мог сказать в свое оправдание?
Мистер Норрелл повернулся к дому.
— Вот вам еще одна иллюстрация того, мистер Стрендж, — заметил он, — как важно точное имя при произнесении заклинания.
За его спиной Стрендж только возвел глаза к небесам.
В библиотеке они установили блюдо с водой на столе.
Может показаться странным, но открытие, что он заточен вместе с Джонатаном Стренджем во тьме, подняло дух мистера Норрелла. Он бодро напомнил Стренджу, что они еще не нашли настоящее имя Джона Аскгласса и найти его будет непросто.
Стрендж, до этого подпиравший голову рукой, поднял глаза на Норрелла.
— Попробуйте назвать его Джоном Аскглассом, — уныло посоветовал он.
Мистер Норрелл попытался вызвать Джона Аскгласса. Яркой вспышкой он разделил поверхность воды на четыре части и дал им имена: Рай, Ад, Земля и Волшебная страна. Тотчас же пятнышко синеватого света появилось в той части, где была Земля.
— Вот! — победно воскликнул мистер Стрендж, чуть не подпрыгнув на месте от радости. — Видите, сэр? Все не так безнадежно, как нам казалось.
Норрелл слегка ударил по воде — линии пропали. Он снова разделил воду на четыре части и дал им новые имена: Англия, Шотландия, Ирландия, Прочие земли. Пятнышко синеватого света возникло в той части, где располагалась Англия. Норрелл ударил по воде и повторил заклинание. Он все ближе подбирался к тому месту, где находился Джон Аскгласс.
Вдруг мистер Норрелл вскрикнул.
— Что произошло? — спросил Стрендж.
— Кажется, у нас получилось! Он здесь, в Йоркшире! — изумленно ответил волшебник.
67
Боярышник
Февраль 1817
Чилдермас пересекал пустынную вересковую пустошь. Впереди высилось одинокое дерево, с которого свисал труп. На голом торсе виднелись странные знаки, несомненно, при жизни несчастного скрытые под одеждой. Грудь, спину, руки и ноги покрывали замысловатые письмена. Их было так много, что тело выглядело скорее синим, чем белым.
Подъезжая к дереву, Чилдермас подумал, что это — жестокая шутка убийцы. Когда Чилдермас был матросом, ему доводилось слышать истории о дальних странах, где бандиты изображают на теле ужасные символы. Издалека знаки казались нарисованными на коже, однако вблизи Чилдермас увидел, что они находятся под ней.
Он спешился и развернул мертвое тело, чтобы увидеть лицо повешенного — оно побагровело и раздулось, а глаза вылезли из орбит и налились кровью. Чилдермас долго вглядывался в лицо трупа, пока, наконец, сквозь искаженные черты не проступил знакомый образ.
— Винкулюс, — произнес он.
Достав из кармана нож, Чилдермас перерезал веревку. Среди заснеженной бесплодной пустоши он стянул с трупа одежду и принялся разглядывать знаки.
Знаки покрывали каждый дюйм тела, за исключением лица, рук, причинного места и ступней. Казалось, что человек с синей кожей надел белые перчатки и маску. Чем дольше Чилдермас вглядывался в знаки, тем яснее понимал: они что-то означают.
