Мари Кирхофф - Кендермор

— Они никогда уже не будут выглядеть, как прежде, — угрюмо заключила она. — Я выторговала их в одну из прекраснейших ночей в моей жизни, — но, заметив любопытный взгляд кендера, добавила, — а впрочем, неважно, как они мне достались.

Гномиха переоделась в консервативную (по крайней мере, для Гизеллы) фиолетовую тунику, брюки и простенькие рабочие сапоги черного цвета. Штанишки Тассельхоффа прилипли к ногам, отчего кожа ужасно зудела, но запасных у него не было.

— Похоже, нам придется поворачивать и возвращаться южной дорогой, — проворчала Гизелла. — И теперь мы не сможем добраться в Кендермор вовремя, до ярмарки.

Она вздохнула.

— Мои арбузы… Я могла бы обновить весь свой гардероб за деньги с их продажи…

— Я так не думаю, мэм, — внезапно сказал Вудроу, выглянувший из-за повозки.

— Я по поводу возвращения и южной дороги. Я отвязал лошадей и пустил их в болото, так вот: вода не слишком глубока. А в некоторых местах даже сухо.

Юноша стряхнул с глаз густой чуб и посмотрел прямо на Гизеллу.

— Ну и? — терпение Гизеллы было на пределе. — О чем ты, Вудроу?

— Кажется, вода не поднимается выше четырех или пяти дюймов в некоторых местах. Это значит, что с тяжелыми колесами повозка не провалится, если мы будем ехать ровно и неспеша. Думаю, мы сможем пересечь это болото.

— И куда? В Кзак Царот? Откуда нам знать, что мы поблизости от Кзак Царота? Откуда нам знать — может, это болото никогда не закончится?

— Ничто не бывает вечным, мэм, — сказал Вудроу. Гизелла печально улыбнулась в ответ на неловкое философствование.

— У меня раскалывается голова.

— Я знаю, как это поправить, — Тас услужливо высунулся из повозки и протянул руки к ее вискам. — Просто привязать два сухих…

— Спасибо, не нужно, — торопливо отрезала Гизелла, выскальзывая из его ладошек, и нырнула внутрь.

— …эвкалиптовых листа, — рассеянно закончил Тас. — Смотри сама.

Вудроу направил коней к отдаленной рощице. Он держал коней за уздечки и не гнушался поглядывать под ноги, продираясь через кочки и заросшую камышом трясину. Каждый его след тут же утопал в грязи. Чтобы удержать сапоги на ногах, юноше пришлось намертво сжать пальцы. Высокая влажность живо напомнила вчерашний дождь и зной. Грязно-серая туника Вудроу облепила его жилистое тело; в тех местах, где он выдирал полоски ткани для повязок на голову, края обтрепались.

Он был занят: одновременно шлепал назойливых мух, отгонял прочь водяных змей и старался сохранить равновесие на скользких кочках.

Тассельхофф примостился рядом с Гизеллой, которая крепко сжимала в руках поводья и упорно делала вид, что правит конями, совершенно игнорируя тот факт, что их ведет под уздечки Вудроу.

Местность постоянно чередовалась: на смену болотистым протранствам, которые выглядели обманчиво сухими, приходили обширные мелководные заводи. Впереди, где-то в пятистах ярдах, маячили невысокие заросли кустарника и деревьев, и все трое втайне надеялись, что за ними трясина, наконец, закончится.

— Интересно, откуда взялась вся эта вода, — задумчиво произнесла Гизелла. -

С тех пор, как мы миновали селение Кве-Шу, нам не попадалось не то чтобы ни одного озерца — ни ручейка!

Тас снова развернул карту.

— Наверное, ее несут горные ручьи, что стекают с хребтов севернее Кзак Царота, — тыча пальцем в бумагу, заключил он.

Гизелла нетактично хмыкнула.

— Не думаю, чтобы эта макулатура на что-нибудь годилась, разве что рыбу заворачивать, — сказала она, шлепнув по обратной стороне карты.

Тас готов было возразить, но тут Вудроу резко остановился и поднял голову.

— Вы слышите? — спросил он.

Оба — и Тассельхофф, и Гизелла — замолчали и прислушались. Спереди доносился отчетливый звук падающей воды.

— Ага, — завопил Тас. — Вот и ручей, про который я говорил.

Но Вудроу выглядел скептически.

— Судя по звуку, оно намного больше ручья.

— Есть только один способ разузнать, — сказала Гизелла, щелкая языком, чтобы подогнать коней. Вудроу не отпускал уздечек, пока путники не достигли рощицы, а затем исчез в густой поросли кустарника.

Он вернулся мигом, и лицо его было таким же белым, как его стеганый жакет во времена своей молодости.

— Что там, Вудроу? — спросила Гизелла.

— Это не ручей, мэм, — выдохнул он. — Сколько может объять глаз, везде вода.

Первым ответом Гизеллы стало внезапно навалившееся на нее удушье.

Человек и гномиха обернули на кендера вопрошающие глаза. Гизелла с чувством толкнула его в грудь.

— Твой дядюшка Берти и про океан забыл?

ГЛАВА 6

— К порядку! К порядку!

Молоток мэра Мерлдона Метвингера отскочил от тяжелого деревянного стола, который использовался в Кендерморском Совете в качестве Скамьи Власти. Совет собирался каждый пятый четверг и по понедельникам, если в их дате присутствовала двойка. Каждую пятницу по нечетным числам мэр назначал Аудиенции: в эти дни разбирались криминальные дела, решались семейные проблемы и возникавшие между горожанами разногласия. Сегодня как раз была такая пятница.

В День Аудиенций на мэра возлагалась обязанность собирать членов Совета, которые должны были выступать в роли судей на слушаниях криминальных дел. Хотя конторские книги содержали записи о шестидесяти трех избранных членах Совета, что представляли наиболее значительных в Кендерморе дельцов, сегодня мэр Метвингер рассаживал по местам только пятерых. Во время утренней облавы ему удалось выловить шестерых, но один, вероятно, заблудился по пути в ратушу.

Почтенный кендер в смятении почесал макушку и позволил руке и дальше царапать кожу под седеющим хохолком. Кожа под косичками на щеках (так у кендеров выделялись особы из знатных семейств) покраснела и покрылась пятнами: чего стоили поиски членов совета, а теперь усилия привести собравшихся к порядку. А еще он замерз и был страшно зол на сквозняк, потому натянул фиолетовые, расшитые мехом одеяния мэра на заостренный подбородок. Взглянув направо, в двух футах за Скамьей Власти он обнаружил и источник сквозняка. В Зале Совета отсутствовали наружные стены. В ту минуту на голову мэра капал легкий осенний дождик, а у ног кружились мокрые листья. Скоро выпадет снег и заметет насыпи по краям, где должна быть стена, так что разобрать, где комната начинается, а где кончается, станет почти невозможно. Метвингер сделал в уме пометку — в конце концов, с этим нужно что-то делать! — хотя был уверен, что все равно упустит эту мысль из виду.

Зал был одной из множества комнат на втором этаже четырехэтажного строения, приютившего все кендерморские общественные организации и управленческие структуры. Постройка располагалась почти в центре города и была возведена больше века назад. Следуя кендерской традиции — или тенденции строительства? — каждый следующий этаж достараивался в меньшей степени, чем предыдущий, так что самый верхний выглядел так, будто находится только в стадии разработки. Первый этаж, включающий два огромных бальных зала, был завершенным, хотя давным давно из него утащили все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Второй этаж в основном закончили, за исключением отсутствующей внешней стены в Зале Совета. На третьем этаже присутствовали все необходимые внешние стены и бессчисленное множество дверей: кендерские строители зачастую заканчивали комнату и только потом делали дверной проем, так что вход мог располагаться где угодно по желанию обитателей комнаты. (Далеко не один кендерский строитель вдруг обнаруживал, что замуровал себя в комнате без дверей!) Четвертый этаж представлял собой совокупность деревянных балок, оконных рам и редких внутренних стен.