Николай Зыков - Не время для героев

Я вспомнил досье, прочитанное накануне вечером. Вспомнил, как Настиным родителям помогли с переездом, и сердце сжалось в комок. Я не мог потерять Дашу. Схватил её за талию, не позволив развернуться, и прильнул к губам поцелуем. Она вздрогнула, но ответила. Необычайное возбуждение растеклось по телу, я не чувствовал ног. Не мог сказать, касались ли они холодного асфальта. Может быть, потеряли опору, поднявшись над землёй. Я попал в другой мир. Нет, не рай. Мир этот был гораздо лучше и приятнее.

Вдруг будто слайд-шоу, будто трейлер от фильма промелькнул у меня перед глазами. Рождение. Посвящение в рыцари. Служение ордену. Ночь. Побег из коммандорства. Это были отрывки из моей жизни. Жизни Алекса Де Рапьела. Рыцаря ордена тамплиеров. Я помнил моменты из той жизни настолько ярко, будто они произошли всего лишь несколько дней назад. Я помнил…

Я держал Дашу за руки и не желал отпускать. Не мог позволить уйти.

— Что случилось?

— Не волнуйся, — махнула рукой она, — пустяки. Мама позвонила, сказала, что утюг забыла дома выключить.

— Всего лишь, — вздохнул я, облегчённо, но чувствовал, что Даша соврала. — Дашенька, послушай меня, пожалуйста, — заговорил я, не отводя взгляда от её глаз, — что бы ни произошло, я всегда буду с тобой. Понимаю, это звучит глупо, но просто запомни, что бы ни говорили, ты для меня самый дорогой человек. Я тебя знаю пару дней, но если ты пропадёшь из моей жизни, я не найду счастья. Поверь.

— Я верю, — кивнула девушка и, поцеловав на прощанье, отправилась к подъезду. Закрывая дверь, она ещё раз посмотрела на меня.

Какой всё-таки тёплый взгляд.

Я пошёл домой, пьяный от пережитых чувств. На лице держалась глупая улыбка, которая упорно не хотела уходить. Я вспомнил прошлую жизнь. Пускай не всю, будто отрывками, но вспомнил. И главное — я любил, и любили меня. Плевать хотел на этих пресекающих.

По телу продолжала растекаться нега.

На дороге передо мной остановилась чёрная иномарка. Хотел было выругаться на нерадивого водителя, но дверь открылась.

— Залазь в машину! — услышал я. Вытянувшись через сиденье, на меня смотрел Саня. Тот самый, что передал досье.

Я сел.

— Что-то случилось? — спросил я.

Он кивнул и, ничего не объясняя, вжал педаль газа в пол.

— В общем, не хочу тебя расстраивать, но мы уезжаем из города, — проговорил Саня, не отводя взгляда от дороги. — Телефон с собой? — Я кивнул.

Саня, сбавив скорость, забрал его и стал возиться с мобильником, изредка поднимая взгляд на дорогу.

— Куда уезжаем? — спросил я, чувствуя, что челюсть отвисает всё ниже.

— Пресекающие узнали, что я вышел на контакт с тобой. После поцелуя с девушкой они тебя вправе убрать. Ты же вспомнил? — Он вытащил из телефона сим-карту, а после выкинул всё в окно.

— Не совсем. Точнее, вспомнил, но так… Отрывками… Подожди! Подожди! Ты чего делаешь! Куда уезжаем?! У меня здесь институт! Девушка! Родители!

— Не волнуйся, пресекающие обеспечат тебе легенду. Они придумают, почему ты исчез. Не захочется, чтобы ходили слухи.

— Какие слухи! Они такого напридумывают, что меня весь город возненавидит!

— Это цена, — оборвал истерику Саня.

— Для меня это слишком дорого, — буркнул я, будто облитый холодной водой. Кричать и протестовать пропало желание. Взрослые же люди. Если помнящие — это правда, придётся мириться с их судьбой.

Карточный домик рухнул. Наивно было полагать, что моё счастье — каменная крепость.

Мотор машины шумел едва слышно. Иномарка. Куда ей до наших? На улице темнело. Саня включил фары.

Пресекающие пропустили первый этап. Я вспомнил жизнь тамплиера. Учитывая мою связь с Саней, они могли использовать второй. Что там? Выкинуть меня из жизни? Упечь в дурку? Если бы не было Сани, я мог бы просто не обратить внимания на всплывшие воспоминания и жить нормальной жизнью.

— Зачем ты встретился со мной? — выпалил я.

— Мы с тобой должны…

— Ничего я никому не должен, — перебил я Саню.

— Должен. Каждый человек кому-то и что-то должен. А ты — больше, чем человек.

Я замолчал. Спорить было бесполезно. Всё равно, ничего не изменишь. Саня уже встретился со мной, я вспомнил жизнь тамплиера. Не был уверен, но вполне допускал мысль, что пресекающие решат подстраховаться.

— И что собираешься делать? Куда едем? — спросил я, понимая, что придётся подчиняться новому товарищу. Он всё же хотел помочь.

— Мне нужно, чтобы ты вспомнил прошлую жизнь до мельчайших подробностей. Я тебе не всё рассказал, — проговорил Саня, на секунду посмотрел на меня, и вновь обернул взгляд на дорогу, — есть ещё один способ. Недалеко от этого города есть пруд. С его дна поднимаются странные газы, если их вдохнуть — вспомнишь.

— А после?

— Не знаю пока. Будем бороться с пресекающими. Глядишь, ещё вернёшься к нормальной жизни.

— Ага, вернусь… — пробормотал я, вспоминая Дашу. Будто чувствовал. Попросил верить, но солгал. Не смог быть с ней. Сорвался. Ничего. Она ещё совсем не успела влюбиться… Поплачет и забудет. Так лучше. Для неё.

Сердце надрывалось с каждым ударом, грозясь остановиться в знак протеста. Ничего. У меня проблемы намечаются не малые. Забудется. Как полюбил, так и забуду.

Я знал, что лгу себе, но надеяться было легче.

— Скажи, — заговорил я, когда мы выехали из города. — Что ты такого сделал, что они готовы убить помнящего, с которым ты всего лишь встретился.

— Вышел из-под контроля. Они так называют помнящего, который старается исполнить своё предназначение.

— Ах, изменить картину мира? — кивнул я.

— Точно. Я узнал о пресекающих ещё во время жизни рядового советских войск. Тогда организация только создавалась.

— Значит, был военным?

— Да. И военным тоже. У меня было две жизни. Я помнящий третьего уровня. Первая жизнь — жизнь убийцы на востоке. Вторая — военный. Так вот, — сказал Саня, прокручивая руль на крутом повороте, — узнал много в прошлой жизни, а когда в этой вспомнил, мне было восемнадцать. За мной уже следили. Удалось вырваться. Понял, что нормальной жизни не видать. Помнящие смогут жить нормально, только когда пресекающие исчезнут. У них что-то вроде штаба есть в городе. Я туда пробрался, выкрал досье на помнящих. Среди них был ты.

— А остальные?

— Остальные так себе, — махнул рукой Саня, — народные ополченцы, рабы, крестьяне… Хотя и они меняли картины мира.

Я почувствовал, как в груди зарождается гордость. Уникален даже среди таких же, как я сам.

— Как меняли-то?

— Никто не знает точно. Зачастую сам помнящий не замечает, что изменил. Кстати, я у них из штаба ещё кое-что кроме досье выкрал. Покажу, когда вспомнишь всё.