Норман Хьюз - Тень единорога

Да, сегодня оказалось, что бояться девочке надо было совсем иного…

— Теперь ты можешь забыть эту историю, как страшный сон. Скоро ты вернешься домой, и все будет хорошо.

Но вместо радости на лице девчушки отражается смертная тоска и страх.

Страх дрожит на донышке темно-синих глаз, плещется там стайкой серебристых рыбок, и хотя Соня пару минут назад мысленно дала себе зарок не вмешиваться в это дело, не проявлять никакого сочувствия и не позволять эмоциям брать над собой верх, не удержавшись, она все же восклицает:

— Да что с тобой такое? Ты боишься возвращаться? Боишься, что тебя накажут за побег?

— Нет, не накажут, — Мхаири вздыхает так горестно, что и у самого жестокосердного человека должно быть, душа разорвалась бы напополам, услышь он ее в этот миг. — Князь Тхевани никогда никого не наказывает, к тому же, думаю, он будет слишком рад моему возвращению, чтобы обойтись со мной сурово. Нет, просто я вернусь — и все пойдет… как обычно.

— Он тоже заставляет тебя плести иллюзии?

— Да, конечно, этому меня и учили с самого раннего возраста. Думаю, именно ради этого дара его люди в свое время похитили меня. — Мхаири молчит, словно собираясь с силами, затем обречено выпаливает: — Конечно, он не так глуп, как эти циркачи, он не заставляет перетруждать свои силы но он… — Внезапно Мхаири замолкает.

Соня ждет продолжения, ждет долго, но ничего не следует, девочка осеклась на полуслове и лишь молча пялится в огонь, явно не собираясь говорить ничего больше. Воительница сперва хочет расспросить ее поподробнее, затем со вздохом отказывается от этой мысли.

Какое ей дело, в конце концов, и до этой девчонки, и до ее хозяина? Вряд ли он был очень хорошим человеком, но, скорее всего, не был и чрезмерно жесток. По крайней мере, девочка не выглядит ни больной, ни изможденной. Она хорошо одета и ухожена. Немногие дети ее возраста могут похвастать тем же самым.

Увы, но в этом мире едва ли можно сыскать человека, у которого не было бы своих проблем, своих жалоб на жизнь, и тягот, которые ему лично кажется невыносимыми. На поверку, они отнюдь таковыми не являются, и каким бы сильным ни было желание собственноручно решить все проблемы окружающих, утереть слезы каждому обиженному ребенку, восстановить попранное равновесие, увы, но чаще всего это невозможно. Люди обречены на страдания, — так уж устроен мир! — и если кто и способен им помочь, так это лишь они сами. Если же они этого не могут, то пусть с достоинством и смирением принимают свою судьбу. Так говорит себе Соня, пусть и без особой убежденности, и больше не трогает беловолосую девочку, которая, ежась, сидит у костра, завернувшись в тонкое походное одеяло.

Воительница не решается заснуть, опасаясь, как бы глупая девчонка не вздумала сбежать, и потому, даже когда отдается во власть легкой дремы, все равно остается начеку. Но Мхаири мирно засыпает, положив голову на одну из седельных сумок, и спит до самого утра, пока лучи солнца не начинают щекотать ее лицо, а птичьи стаи, встречая рассвет, не пробуждают ее своими трелями.

Глава 7

Они вновь отправляются в путь. Соня подчеркнуто неразговорчива с девчонкой и даже немного грубовата. Если бы ей пришла охота проанализировать собственные чувства и поступки, возможно, она поняла бы, что за внешней резкостью пытается скрыть свое нежелание привязаться к этому очаровательному хрупкому существу, так нуждающемуся в ее защите. Но наемница менее всего желает оказаться в ситуации, где будет вынуждена, помимо собственной воли, делать выбор между чувствами и долгом… и этот выбор ей заранее не по душе. Впрочем, возможно, она просто устала и не выспалась…

Наскоро позавтракав, они вновь садятся в седло. На дороге народу немного, лишь изредка встречаются крестьяне на своих телегах, да один раз на встречу попадаются трое наемников направляющихся в сторону Лордата. Они провожают взглядом двух всадниц на гнедой лошади, но, по счастью, даже не думают обратиться к ним.

Погони по-прежнему не видно, и ближе к полудню Соня успокаивается окончательно: возможно, хозяин балагана решил, что овчинка не стоит выделки, что беглянки успели уехать достаточно далеко, и нет никого резона тратить время, пытаясь настичь и вернуть Мхаири.

Раз так, то нет особенного смысла подгонять лошадь. Бедняге гнедой и без того приходиться нести двойной груз, и Соня позволят ей перейти на размеренный шаг. К вечеру, рассчитывает воительница, они как раз доберутся до той деревеньки, где она ночевала два дня назад, а уже назавтра смогут вернуться в Келадис. При любом раскладе, она отлично уложится в отведенную ей седмицу, а значит, спокойно сможет потребовать искомое вознаграждение.

С Мхаири за все это время они не обменялись и дюжиной слов. Девочка, насуплено глядит прямо перед собой, и в лице ее Соня узнает то выражение, которое в свое время, лет пятнадцать назад, ее собственная мать именовала дочерним «гирканским» взглядом. Именно, так по ее утверждению, смотрела сама Соня, словно желая заявить всему миру: «Да, вы принудили меня слушаться, но я все равно остаюсь при своем мнении и при первой же возможности сделаю все по-своему…»

Мхаири мало чем напоминает Соню в детстве, но этот упрямый взгляд исподлобья воительнице прекрасно знаком, поэтому, оставаясь внешне расслабленной, она держится постоянно настороже, ожидая от своей подопечной самого худшего.

Однако время идет, они успевают сделать еще два привала, но малышка пока никак не проявляет своего дурного нрава. Она не делает попыток разжалобить Соню и, похоже, даже не настроена на побег: не осматривается исподтишка по сторонам, не пытается отвлечь внимание воительницы… Ничего из того, что могла бы предпринять сама наемница на ее месте. Впрочем, тут же напоминает она себе, Мхаири совсем другая, она владеет магией, а значит, если что то и предпримет, то вполне возможно, это будет связано с каким-то колдовством или чарами. Вот когда Соне приходится пожалеть, что рядом нет Мерцилия. Уж он бы сумел справиться с этой обузой… Ей же остается лишь полагаться на свой здравый смысл и чутье.

Тем не менее, до постоялого двора они добираются без всяких приключений. Здесь чуть более многолюднее, нежели два дня назад: пирует какая-то развеселая компания купцов со своими охранниками. Оценив опытным взглядом ситуацию в обеденном зале, Соня морщится недоверчиво и спрашивает у хозяина, нельзя ли им поужинать у себя. Но тот с сожалением разводит руками. Он был бы рад услужить двум прелестным гостьям, но Небо свидетель, ему и так не хватает рабочих рук. Недавно уволилась служанка, а вторая беременная, двигается медленно, неповоротливая, словно медведица, где уж тут поспеть, уследить за всеми… даже в обеденной зале заказы принимают с опозданием, клиенты сердятся, того и гляди скандал поднимут, а если еще они примутся разносить еду по комнатам… нет, нет добрая госпожа, и не просите, и не предлагайте заплатить вдвойне, это никак невозможно!.. Либо вы ужинаете внизу со всеми, либо ложитесь голодными…