Анджей Спаковский - Дорога без возврата

— Йен...

Она выглядела изумительно. Черные, искрящиеся, схваченные золотой диадемкой волосы ниспадали блестящими волнами на плечи и высокий воротничок длинного парчового белого платья с черно-полосатыми буфастыми рукавами, стянутого в талии неимоверным количеством драпировок и лиловых ленточек.

— Цветы, не забудь о цветах, — сказала Трисс Меригольд, вся в глубоко-голубом, вручая невесте букет белых роз. — Ох, Йен, как я рада...

— Трисс, милая, — неожиданно всхлипнула Йеннифэр, и чародейки осторожно обнялись и чмокнули воздух друг у друга около ушей и бриллиантовых сережек.

— Ну, хватит нежностей, — сказала Нэннеке, разглаживая на себе складки снежно-белого одеяния жрицы. — Идем в часовню. Иоля, Эурнэйд, поддержите ей шлейф, иначе она свалится с лестницы.

Йеннифэр подошла к Геральту и рукой в белой перчатке подправила ему воротник черного, обшитого серебряными галунами кафтана. Ведьмак подал ей руку крендельком.

— Геральт, — шепнула она ему рядом с ухом, — я все еще не могу поверить...

— Йен, — ответил он тоже шепотом. — Я люблю тебя.

— Знаю.

— Где, черт побери, Хервиг?

— Понятия не имею, — сказал Лютик, надраивая рукавом застежки модной курточки верескового цвета. — А Цири?

— Не знаю, — поморщилась Йеннифэр и потянула носом. — Ну и воняет же от тебя петрушкой. Слушай, Лютик, ты что, решил стать вегетарианцем?

Гости сходились, понемногу заполняя просторную часовню. Агловаль, весь в церемониально-черном, вел бело-салатную Ш’ееназ, рядом с ними двигалась группа низушек и низушков в коричневом, бежевом и охряном, Ярпен Зигрин и дракон Виллентретенмерт, оба переливающиеся золотом, Фрейксенет и Доррегарай в фиолетовом, королевские послы в геральдических цветах, эльфы и дриады в зеленом и знакомые Лютика кто в чем попало, мерцающем всеми цветами радуги.

— Кто-нибудь видел Локи? — спросил Мышовур.

— Локи? — Эскель подошел, глянул на них из-за фазаньих перьев, украшающих берет. — Локи был с Хервигом на рыбалке. Я видел их в лодке на озере. Цири поехала туда, чтобы сказать, что мы начинаем.

— Давно?

— Давно.

— Чтоб их зараза взяла, сраных рыбарей, — выругался Крах ан Крайт. — Когда у них рыба клюет, они забывают о Божьем свете. Рагнар, сгоняй за ними.

— Погоди, — сказала Браэнн, стряхивая одуванчик с глубокого выреза декольте. — Тут нужен кто-то побыстрее. Мона, Нюна! Roenn'ess aen lacke, va!

— Я же говорила, — фыркнула Нэннеке, — что на Хервига рассчитывать нельзя. Безответственный дурак, как и все атеисты. Кому взбрело в голову именно ему поручить роль церемониймейстера?

— Он король, — неуверенно сказал Геральт, — хоть и бывший, но король...

— Сто лет, сто лет! — неожиданно завел один из пророков, но дрессировщица крокодилов усмирила его шлепком по шее. В группке низушков закипело, кто-то выругался, кто-то отхватил тумака, Гардения Бибервельт взвизгнула, потому что допплер Тельико наступил ей на платье. Медиум женского полу принялся совершенно без причины всхлипывать.

— Еще минута, — прошипела Йеннифэр сквозь мило улыбающиеся губы, сминая букет, — еще минута — и меня хватит кондрашка. Да начинайте же, наконец. И кончайте же, наконец, поскорее.

— Не вертись, Йен, — проворчала Трисс. — Шлейф оторвешь.

— Где гном Шуттенбах? — крикнул кто-то из поэтов.

— Понятия не имеем! — хором ответили четыре распутницы.

— Так поищите же его кто-нибудь, черт побери, — крикнул Лютик. — Он обещал нарвать цветов! И как же теперь? Ни Шуттенбаха, ни цветов! И как мы выглядим, я вас спрашиваю?

У входа в часовню возникло движение, и внутрь вбежали обе высланные к озеру дриады, тонко крича, а следом за ними влетел Локи, весь в воде и тине, с кровоточащей раной на лбу.

— Локи! — крикнул Крах ан Крайт. — Что с тобой?

— Мааамаа! — разревелась Нюна.

— Que’ss aen? — Браэнн подскочила к дочерям, трясясь и от волнения переходя на диалект брокилонских дриад. — Que’ss aen? Que suecc’ss feal, caer me?

— Он перевернул нашу лодку, — выдохнул Локи. — У самого берега. Страшное чудовище! Я ударил его веслом, но он перегрыз! Перегрыз весло!

— Кто? Что?

— Геральт! — крикнула Браэнн. — Геральт, Мона говорит, что это цинерия!

— Жиритва! — рявкнул ведьмак. — Эскель, тащи сюда мой меч!

— Моя палочка! — крикнул Доррегарай. — Радклифф! Где моя волшебная палочка?

— Цири! — закричал Локи, стирая кровь со лба. — Цири с ним бьется, с чудовищем этим!

— Дьявольщина! Цири против жиритвы не устоит! Эскель, лошадь!

— Погодите! — Йеннифэр сорвала диадему с волос и бросила на пол. — Мы телепортируем вас! Так будет скорее! Доррегарай, Трисс, Радклифф! Давайте руки...

Все умолкли, а потом громко закричали. В дверях часовни стоял король Хервиг, мокрый с головы до ног, но целый. Рядом с ним стоял молоденький парнишка в блестящих доспехах странной конструкции и с непокрытой головой. А следом за ним вошла Цири. Вся испачканная грязью, растрепанная, с гвихиром в руке. Поперек ее щеки, от виска до подбородка, шла глубокая, отвратительная рана, сильно кровоточащая сквозь прижатый к лицу оторванный рукав рубашки.

— Цири!!!

— Я убила ее, — невнятно проговорила ведьмачка. — Я разделала ей башку.

Она покачнулась. Геральт, Эскель и Лютик подхватили ее, подняли. Цири не выпустила меч.

— Опять, — простонал поэт. — Опять она получила прямо по мордашке... Что за чертовы неудачи преследуют эту девочку...

Йеннифэр громко застонала, подбежала к Цири, оттолкнула Ярре, который со своей одной рукой только мешался. Не обращая внимания на то, что смешанная с тиной и водой кровь пачкает и портит ей платье, чародейка приложила ведьмачке пальцы к лицу и выкрикнула заклинание. Геральту почудилось, что весь замок задрожал, а солнце на секунду пригасло.

Йеннифэр отняла руку от лица Цири, и часовню заполнил вздох изумления — безобразная рана превратилась в тонюсенькую красную черточку, помеченную несколькими маленькими капельками крови. Цири повисла в держащих ее руках.

— Браво, — проговорил Доррегарай. — Рука мастера.

— Мое восхищение, Йен, — глухо проговорила Трисс, а Нэннеке расплакалась.

Йеннифэр улыбнулась, закатила глаза и потеряла сознание. Геральт успел подхватить ее прежде, чем она опустилась на пол, обмякшая как шелковая ленточка.

— Спокойнее, Геральт, — сказала Нэннеке. — Без нервов. Это сейчас пройдет. Она перетрудилась, вот и все. К тому же эмоции... Она очень любит Цири, ты же знаешь.

— Знаю. — Геральт поднял голову, поглядел на стоящего в дверях комнаты паренька в блестящих доспехах. — Послушай, сынок, возвращайся в часовню. Тут ты не нужен. Кстати, так, между нами, кто ты такой?