Майкл Муркок - Серебряная рука

— Господин, убей меня!

— Я не могу этого сделать, — ответил Корум. — Будь я мужественнее, я сделал бы то, о чем ты просишь. Но, поверь, госпожа, нет у меня такого мужества.

Принц жестом указал на запад.

— Иди туда и попытайся найти Кэр-Малод Там твой народ все еще сражается с Фой Мьёр. Расскажи им о том, что здесь произошло. Предупреди их. Тем ты искупишь грех, который так мучает тебя.

— Кэр-Малод? Так ты пришел из Кэр-Малода? Крепости на берегу моря неподалеку от кургана Кремма?

— Я должен совершить важное дело. Я ищу копье.

— Копье Брионак? — Провидица стала говорить с придыханием. Голос ее стал тоньше. Айвин тихонько покачивалась, глаза ее смотрели в бездонную глубь, хотя, казалось, что она смотрит на Корума.

— Брионак и Бык Кринанасса. Серебряная Рука. Придет Кремм Кройх. Придет Кремм Кройх, — женщина уже пела. — Придет Кремм Кройх и назовется, назовется, назовется. И имя будет у него другое.

Корум хотел было назвать свое имя, но изумление лишило его дара речи, — он мог лишь слушать.

— Корум Лло Эрайнт. Серебряная рука и алая мантия. Тебя зовут Корум. Падешь ты от руки брата.

Корум уже не сомневался в чудесном даре старухи, однако последние слова заставили его улыбнуться.

— Пасть я могу, но только не от руки брата. У меня нет братьев.

— У тебя их много, Принц. Я вижу всех. Все гордые воители, славные герои.

Сердце Корума часто забилось, странная тяжесть легла на него. Он сказал торопливо:

— Нет у меня, старуха, братьев. Нет и не было. Почему сказанное так испугало его? Быть может, провидице известно нечто, неведомое Принцу?

— Ты испугался, — сказала она. — Значит, это правда. Но не бойся. Лишь трех вещей ты должен опасаться. Первое — брат, о котором я говорила. Второе арфа. И третье — красота. Бойся трех этих вещей, Корум Лло Эрайнт.

— Красота? Первое и второе еще как-то можно понять, но при чем здесь красота?

— Красота, — упрямо повторила старуха. — Бойся трех этих вещей.

— Я больше не хочу слушать этот вздор. И все же ты нравишься мне, старуха. Похоже, пережитое лишило тебя рассудка. Иди в Кэр-Малод, там за тобой присмотрят. Там ты сможешь искупить свою вину, хотя — еще раз повторяю — на тебе нет вины. Я же продолжу свой путь.

— Брионак, о, воитель, будет твоим. Но сначала ты заключишь договор.

— Договор? С кем?

— Не знаю. Я послушаюсь твоего совета. Если я останусь в живых, я расскажу народу Кэр-Малода обо всем виденном мною. Но и ты помни мои слова, Корум Джайлин Ирси. Не забывай моего совета. Я провидица Айвин, и всегда истинно то, что я вижу. Лишь одного не дано мне увидеть — последствий собственных деяний. Такова моя судьба.

— Моя же судьба в ином, — сказал Корум, повернув коня. — Я не принимаю истин. По крайней мере, я предпочитаю малые истины великим. Прощай, женщина.

Окруженная застывшими сыновьями, в изодранном плаще на старом дряхлом теле, провидица тихо повторила:

— Бойся трех вещей, Корум Серебряная Рука. Брат, арфа и красота.

Корума несколько смущало те, что среди прочего была упомянута и арфа. Если бы не она, речи старухи можно было бы считать бредом сумасшедшей. Но он уже слышал арфу. И он боялся ее.

ГЛАВА ПЯТАЯ

ВОЛШЕБНИК КАЛАТИН

Под тяжестью снега гнулись и ломались деревья, лишенные листвы и плодов; лесные обитатели давно умерли или ушли в иные земли, — и посему лес утратил свою былую силу.

Коруму он был знаком. Это был Лес Лаара. Именно здесь он очнулся после пыток Гландит-а-Края. Принц задумчиво посмотрел на свою левую серебряную руку, другою рукой коснувшись правого глаза. Бурый человек и Великан Лаара. Все началось с него, с Великана Лаара, — сначала он спас ему жизнь, а потом… Корум отогнал от себя эти мысли. За дальним краем Леса Лаара находилась западная оконечность этих земель, там и стояла гора Мойдель.

Корум покачал головой, глядя на умирающий лес. Нет здесь теперь и племен Конников. Нет злобных мабденов.

И вновь он подумал о Гландите. Отчего зло всегда приходит с восточных берегов? Может быть, судьба этой земли в том и состоит, чтобы страдать раз за разом на протяжении всей истории?

С этими праздными мыслями Корум въехал в занесенный снегом лес.

Уныло и мрачно обступили его со всех сторон голые дубы, вязы и рябины. Из всех лесных деревьев лишь тиссы как-то удерживали тяжкую снежную ношу.

Корум вспомнил рассказы о Людях Ели. Может быть, Фой Мьёр действительно хотят уничтожить все лиственные деревья, оставив на их месте только хвойные? Но зачем им бороться с обычными деревьями? Разве деревья могут быть опасными?

Пожав плечами, Корум направился дальше.

Дорога была нелегкой. Путь преграждали огромные сугробы и лесные завалы. То и дело ему приходилось объезжать их, рискуя сбиться с пути.

Он ехал без остановок, моля стихии о том, чтобы они были милостивы к нему хотя бы в море.

Два дня плутал Корум в лесу Лаара, пока не понял, что окончательно заблудился.

Мороз несколько ослаб, но это вовсе не означало, что западные земли где-то рядом. Может быть, Принц просто привык к холоду.

Несмотря на то, что стало теплее, дорога сделалась еще более трудной. По ночам Коруму приходилось разгребать снег, чтобы приготовить себе место для сна. Былая осторожность в пользовании огнем совершенно забылась. Он разводил большие костры, от жара которых снег таял; Корум надеялся, что заснеженные ветви смогут развеять дым до такой степени, что его нельзя будет заметить с опушки леса.

В одну из ночей Принц остановился на маленькой поляне, где и сложил костер из сухих ветвей, Он напоил коня талой водой и разрыл снег, чтобы конь мог пощипать редкую сухую травку.

Едва Корум приготовился посидеть спокойно у костра и погреться, как над лесом разнесся знакомый вой. Вой слышался с севера. Корум тут же вскочил на ноги, забросал костер снегом и прислушался.

Вой раздался вновь.

Его нельзя было спутать ни с чем. Добрая дюжина собачьих глоток выводила эту дружную песнь. Это могли быть только дьявольские псы Кереноса.

Корум взял лук и колчан со стрелами.

Рядом рос древний могучий дуб. Дерево было еще живым, и Корум решил, что ветви дуба выдержат его вес. Обвязав оружие веревкой, взяв конец веревки в зубы и смахнув снег с нижних ветвей, он полез на дерево.

Под ногами хрустела ледяная корка, и пока Корум взбирался на дуб, то дважды едва не сорвался вниз. Взобравшись так высоко, как только мог, Корум осторожно потряс ветви, стряхнув с них немного снега, так, чтобы с одной стороны видеть поляну, с другой — самому оставаться незаметным.