Кэтрин Куртц - Хроники Дерини. Книга 2. Высший Дерини

— О, не ты лично. Я знаю, как ты относишься к Совету. Попроси Торна Хагена сделать это. Он мне кое-что должен.

Ридон презрительно фыркнул.

— Ты меня неправильно понял. Скажи ему, что это не просьба, это мой приказ. Я уверен, он выполнит его.

Ридон хмыкнул, поднялся, расправил складки на одежде.

— При такой постановке вопроса ему выбирать не придется. Ладно, я скажу ему, — он осмотрелся вокруг, потер руки. — Я тебе еще нужен? Может быть, парочку чудес, прежде чем я уйду? Чтобы удовлетворить твое сердечное желание.

Ридон протянул руки вперед и, что-то тихо бормоча, сделал медленный пасс в воздухе перед собой. Как только он закончил движение, из ниоткуда возник плащ с капюшоном, отделанным мягчайшей оленьей шерстью, и с мягким шелестом опустился ему на плечи.

Венсит стоял, уперев руки в бока, и смотрел на все это с явным неодобрением:

— Ты закончил, наконец, играть со своим могуществом? Иди, благодарю тебя. Иди, нам надо работать. И тебе, и мне.

Ридон сухо ответил:

— Хорошо. Раз ты просишь, я поговорю с твоим добрым другом Торном Хагеном. А затем вернусь, чтобы осмотреть этого Брана, в котором, как мне показалось, ты очень заинтересован. Может быть, действительно от него будет какая-то польза, в чем я сомневаюсь. А может быть, я обнаружу в нем кроющуюся для нас опасность, хотя ты уверен, что ее не существует.

— Делай, что хочешь.

Ридон завернулся в плащ и исчез.

Венсит вернулся к карте и, глядя на путаницу голубых, красных, зеленых линий, обратился мыслями к плану предстоящей кампании.

В его глазах цвета голубого льда бушевала необузданная энергия, пальцы нервно стискивали перо, зигзагами скачущее по карте, плечи напряглись, как будто он уже готовился вступить в бой.

— Одиннадцатью Королевствами должен править я один, — сказал он себе. — Я должен править единолично. И это вам будет не мальчик-король, который сидит сегодня на своем троне в Ремуте!

Глава 5

Ранним вечером того же дня проблему Дерини обсуждали еще два человека.

Это были священники, добровольно вышедшие из состава той самой Гвинедской Курии, о которой с таким презрением отзывался Венсит. Именно на них лежала основная ответственность за тот раскол в духовенстве Гвинеда, который существовал и по сей день.

О Томасе Кардиеле, в чьей часовне в данный момент велась беседа, трудно было подумать, что он способен на мятеж. Ему недавно исполнился сорок один год. В течение последних пяти лет он был епископом богатой и престижной епархии Джассы. Так что казалось невероятным, что он станет вдохновителем событий, которые произошли два месяца назад. До недавнего времени это был один из самых молодых епископов, занимающий твердое положение и непоколебимо преданный церкви, которой он служил. И во всех спорах ой всегда придерживался нейтральной позиции, традиционной для епископов Джассы.

Его молодой коллега Денис Арлиан тоже неожиданно оказался на первых ролях в этом мятеже.

И теперь тридцативосьмилетний епископ Гвинеда думал о том, что если события в самое ближайшее время не повернутся к лучшему, то им придется довольствоваться лишь надеждой на сохранение жизни.

Ведь согласно законам Гвинедской Курии, грехи Кардиеля и Арлиана были огромны, так как они двое и еще четыре епископа открыто выказали неповиновение Курии, объявив, что Интердикт, которым угрожают Корвину, незаконен.

Но Интердикт на Корвин все-таки наложили. И добился этого архиепископ Лорис, который решил во что бы то ни стало настоять на своем.

Теперь в Гвинеде фактически существовали две Курии: Курия Шестерых в Джассе, которая изгнала Лориса и его приверженцев за пределы города, и Курия Одиннадцати в Короте, бывшей столице Моргана.

Шестерка объединилась с Варином де Греем, и они объявили себя единственно законной церковной властью в Гвинеде.

Теперь примирение между группировками, даже если оно когда-нибудь и будет достигнуто, потребует много сил.

Кардиель возбужденно ходил взад и вперед перед алтарем часовни, уже в который раз перечитывая лист пергамента, который держал в руках. Он недовольно качал головой, пробегая глазами текст. Когда он в очередной раз закончил читать страницу, из его груди вырвался тяжелый вздох.

Арлиан спокойно сидел на передней скамье, наблюдая за коллегой. Его возбуждение выдавало только постукивание пальцев по сиденью.

Кардиель покачал головой, снова вздохнул и потер рукой подбородок. На его пальце сверкнул темный аметист, когда на него попал свет свечи.

— Это какая-то бессмыслица, Денис, — заключил Кардиель. — Как могли жители Корвина напасть на Нигеля и его людей? Разве то пятно, что лежит на Келсоне, пачкает и его дядю? Ведь Нигель не Дерини.

Арлиан перестал барабанить пальцами по скамье.

Его тоже поразили новости о событиях на дороге в Дженан Бейл, которые произошли два дня назад, но изощренный ум уже обдумывал всю ситуацию в целом, стараясь выработать какой-то план действий.

Поднимая руку, чтобы пригладить волосы, он сбил с головы камилавку. Не спеша наклонился, аккуратно ее поднял, расправил и положил на скамью рядом с собой, затем сложил руки на груди, прикрыв тяжелый серебряный нагрудный крест.

— Может быть, мы зря держим свою армию здесь, в Джассе? — сказал, наконец, он. — Может быть, нам надо было прийти на помощь Келсону несколько месяцев назад, когда все это только что произошло? Или, может быть, нам следует ехать в Корот и искать примирения с архиепископами? Ведь пока не будет примирения, не будет мира в Корвине.

Он опустил голову и посмотрел на крест, а потом тихо продолжил:

— О, мы хорошо приручили наш народ, мы, пастыри Гвинеда. И когда звучит анафема, овцы наши повинуются, даже если это неправильно и те, кого предают анафеме, неповинны в преступлениях, в которых их обвиняют.

— Значит, ты считаешь Моргана и Мак Лейна невиновными?

Арлиан покачал головой.

— Нет. Формально они виновны. В этом сомнений нет. Часовня Святого Торина сгорела, люди убиты, а Морган и Дункан — Дерини.

— Но если все происшедшее там было обусловлено чрезвычайными обстоятельствами… и они могли бы это объяснить… — пробормотал Кардиель.

— Возможно. Если, как ты предполагаешь, они действовали в целях самозащиты, стараясь выбраться из ловушки, тогда они могут снять с себя ответственность за то, что произошло в часовне Святого Торина. Даже убийство, если они защищали свою жизнь, может быть прощено, — Арлиан вздохнул. — Но Дерини-то они остаются.

— Увы, это так.