Дуглас Брайан - Дочь друидов

… Мальчик-бродяжка, заблудившийся в лесу. В темноте он брел, не разбирая дороги, а затем заснул на сухой кочке. Утром, при пробуждении, он увидел эту самую картину: бескрайние просторы, залитые водой. Как ни мал был ребенок, он сразу же догадался о том, что находится смертельной опасности.

Болото, как и ядовитая змея, предупреждал о своих намерениях – убить, поглотить, – чрезмерно яркой окраской. Слишком желтая трава слишком белые цветы, чересчур синее небо, отраженное в лужах. Мальчик шел по собственным следам, тщательнейшим образом выбирая дорогу. Он очутился на дороге только через два дня после того, как пришел в себя на болоте.

Было это или не было? Или Туризинд побывал на другом болоте, похожем на Дрогонское?

Не одно же, в конце концов, болото в мире существует… А может быть, эти воспоминания принадлежат колдунье? Туризинд взял женщину за спутанные потные волосы, оттянул ее голову, заглянул ей в лицо. Глаза под веками беспокойно шевелились. Что ей снится? На что еще способна колдунья?

– Мы на месте, – раздался голос Конан.

Туризинд остановил коня. Они стояли посреди круглой сухой полянки. Здесь можно было развести костер и провести какое-то время, которое понадобится им для того, чтобы Дертоса пришла в себя и кое о чем им рассказала. Да и Конану не помешало бы объясниться. Ведь Туризинд знал только конечную цель пути – Дарантазии; он не имел представления ни о предмете, который им надлежит добыть, ни о цели этого опасного предприятия.

И если Конан не хочет в одно прекрасное утро проснуться с кинжалом в горле, то рано или поздно ему придется подробно растолковать своему спутнику – чего добивается от них тайный совет герцога.

Когда Дертоса открыла глаза, первым, что она увидела, был костер. Оранжевое пламя весело подпрыгивало на поленьях. Две темных тени виднелись по другую сторону костра. Поблизости мирно фыркали лошади.

Стояла тишина, от которой ломило в ушах. Не было ни города, ни бурлящей толпы, ни солнечного света. Полумрак сумерек успокаивал.

Дертоса пошевелилась, попробовала сесть, нее болела спина и раскалывалась голова. Она позвала тех двоих, которых заметила возле костра:

– Дайте мне воды…

Один из них тотчас приблизился и уселся рядом с нею на корточках. Она с интересом взглянула на него: широкоплечий, с черной гривой спутанных волос, молодой. Пожалуй, красивый, если варвара можно счесть красивым. На загорелом лице ярко блеснули зубы – человек улыбнулся.

– Хочешь пить?

Судя по голосу, настроение у него было хорошее.

Дертоса прошептала:

– Да.

– Не вставай.

Он подал ей флягу. Она сделала несколько жадных глотков, опять улеглась. Провела ладонью по своему обнаженному телу.

– Об этом мы не позаботились, – признал Конан, улыбаясь еще шире.

Казалось, ситуация его, скорее, забавляет, нежели озадачивает.

– Отдам тебе мою рубаху, а Туризинд – свой плащ Позднее что-нибудь найдем тебе из одежды.

Она просто сказала:

– Спасибо.

И закрыла глаза. Конан наклонился над женщиной и прислушался к ее ровному дыханию. Она спала.

Под утро Дертоса начала бредить и разбудила Туризинда. Он сел в сумерках и, прислушиваясь к тихому, сбивчивому голосу женщины, долго не мог заснуть. Ему все казалось, что он вот-вот поймет, о чем она говорит, но она повторяла два-три слова на непонятном языке, а затем принималась бессвязно утверждать, что не лжет.

Наконец рядом с Туризиндом зашевелился Конан. Рослый киммериец приподнялся на локте, повел блестящими в предрассветном сумраке глазами и молвил:

– Дай ей воды. Пусть успокоится.

Туризинд спохватился и поднес флягу к губам женщины. Она выпила несколько глотков и действительно вскоре затихла.

Утром, при солнечном свете, они смогли, как следует рассмотреть свою добычу. Дертоса лежала на плаще, принадлежавшем Туризинду, и тяжело дышала, широко открыв запекшийся рот.

– Ну, – проговорил Конан, переводя взгляд на своего спутника, – что мы будем с нею делать? Сдается мне, мы застряли в этом болоте надолго. Если потащить ее в путь дальше, она может не выдержать. С такими ранами на лошади не посидишь.

– Я посмотрю, что можно сделать, – сказал Туризинд.

Конан глянул на него с сомнением, однако Туризинд был уверен в себе: как всякий солдат, он кое-что понимал в ранах. Ему не раз доводилось перевязывать себя и других прямо на поле, боя. Тем более, что в отряде не всегда имелся врач.

Вдвоем они перевернули женщину на живот, подняли на ней рубашку. Она хрипло застонала. Туризинд присел на корточки возле ее головы, заглянул ей в глаза.

– Сейчас будет легче,- обещал он.

Прохладный болотный мох, приложенный к ранам, действительно принес некоторое облегчение. Она вздохнула.

– Спасибо.

– У тебя будет возможность выразить свою благодарность, – вмешался Конан.

Женщина метнула на него недоверчивый взгляд. Конан усмехнулся:

– Я знаю, что смазливые юнцы, вроде этого, – он кивнул в сторону Туризинда, – вызывают у людей больше доверия, чем такие неотесанные варвары, как я. Полагаю, он даже получил неплохое воспитание. А, Туризинд? Ты умеешь кушать яблочки изящными столовыми приборчиками? Некоторые дамы это любят… Но ничего не поделаешь, – Конан снова перевел взгляд на Дертосу и весело засмеялся, – вышло так, что в нашей компании главный – я. Так что отвечать тебе придется на мои вопросы. Ему-то ты быстро задуришь голову. Со мной этот номер не пройдет. Я повидал и не таких, как ты, да и сам обманывать, мастак, знаешь ли…

Она покачала головой.

– Вы до сих пор не освободили меня от талисмана.

– Этот камень? – Конан презрительно сощурился. – Глупости! Я не верю в чудодейственную силу талисманов. Тебе не удалось заморочить голову человеку Рикульфа – тому, что схватил тебя, – исключительно по одной причине: он знал, с чем столкнется. Ты не застала его врасплох, вот и все. Если Туризинд будет рассчитывать на талисман, он пропадет. Ты вползешь к нему в душу, как змея, и совьешь там свое ядовитое гнездо.

Дертоса горько засмеялась.

– Хорошего же ты мнения обо мне!

– Дорогая моя, какого же мнения я должен о тебе быть? Ты пользовалась слабостями мужчин – вполне простительными, кстати, – а потом подло обирала их. Ты унижала их!

– Мужчины, – взгляд Дертосы стал жестким, – не должны потакать своим постыдным прихотям. Постыдным! Когда естество начинает диктовать взрослому, крепкому человеку, как ему поступать… Когда мужчина настолько забывает о своем человеческом достоинстве, что соглашается пойти со шлюхой и подчиняется любым ее приказаниям… Что я должна думать о таких людях? И ведь это – так называемые «достойные горожане», состоятельные граждане! Те, кого уважают, – в отличие от таких, как я!