Твердая Надежда. Книга 2. Академия для куклы. - Юрий Владимирович Деревянко

Из кино Надя, как обычно, выходит с немного задумчивой улыбкой. Но в этот раз сказал ей просто:

– Вот это точно не про тебя.

– Почему? Думаешь - я бы не смогла ради тебя подставиться под удар?

– Это всё равно было бы другое. Там робот, а ты ведь живая.

– Но если голова останется цела - меня так же точно можно восстановить.

– Надь, а ничего - что сейчас так любого можно восстановить? Чем ты лучше других?

– Ой, Серёж, об этом я не задумывалась... – удивлённо говорит Надя. Пожал плечом.

– Главное - чтобы человек был хороший. Тогда есть смысл ремонтировать.

Надя умеет напрашиваться на долгий поцелуй.

* * *

С очередного свидания механическая соседка пришла счастливая - как никогда. Но, ни слова не говоря, снова погрузилась в своё вязание. Вроде - ничего особенного, вяжет очередной свитерок. Серый, гладкий. И похоже - довольно тонкий. Разве что - нитки интересные, слегка поблёскивают.

Подошла ближе и потрогала свитер.

– Нравится? – интересуется соседка.

– Красивый. Но к телу - не очень. А тебе ведь всё равно?

– Конечно, – отвечает Надя с довольной улыбкой, проведя ладонью по связанному.

Присела рядом с ней на кровать и спросила:

– Что-то случилось?

– Ты о чём, Нин?

– Ты изменила отношение к себе.

– Разве?

Надя смотрит с удивлением. Даже перестала вязать и замерла, превратившись в скульптуру "удивлённая вязальщица". Не удержалась - и тронула её. Её рука ощутимо холодная.

– Надь, ты сегодня счастливая.

Она откладывает вязание, подгибает под себя ногу и, наклонившись ближе - подтверждает:

– Да, очень.

– Он сделал тебе предложение?

– Нет, но сказал кое-что очень приятное.

А потом она вдруг обнимает и шепчет на ухо:

– Нинок, я хочу танцевать.

– Надь, ты чего?

Но из висящего у двери телевизора уже играет тихая музыка. И соседка тащит за собой с кровати. Она держит за руки осторожно - но вырываться боязно. Её нечеловеческая сила известна уже всей группе. А когда отпускает - оказывается, что и самой уже хочется танцевать. И музыка продолжает играть. Незаметно наступает полночь, но Надя никак не хочет останавливаться. Остаётся только самой плюхнуться на кровать и смотреть - как она продолжает танцевать одна. Глаза сами собой закрываются, но вдруг кровать прогибается под весом и на плечо ложится рука соседки.

– Ниночка, я счастлива...

Открыв глаза, обнаружила прямо перед собой лицо соседки. Отползла к стенке. Она улыбается.

– Разве я страшная?

– Надька, ты что - пьяная?

Она задумывается на несколько секунд - будто ищет ответ в своей базе данных. А потом прижимает к себе и тихо отвечает:

– Кажется - да.

Избавиться от её соседства оказалось непросто.

* * *

Кажется - корова что-то учудила. Лопата глядит на неё с подозрением. А сама корова ходит вроде как довольная, но на свою соседку смотрит, опустив глаза. Подружка комментирует со своей высоты:

– Кажется - корова начудила такого, что без лопаты не разгребешь.

Посмеялась на получившуюся двусмысленность и тихо уточнила у лопаты:

– Отличница чудит?

Лопата мрачно вздыхает.

– А как же. Она-то уже взрослая, ей можно. Это мы с тобой - малявки.

* * *

После занятий вышла на улицу и огляделась. Перед соседкой неудобно за своё поведение. Но после слов Серёжи действительно почувствовала себя совершенно иначе. Нормальным человеком. Да - немного недолеченным. Но руки держат, ноги ходят, нигде не болит. И ведь говорят врачи - "здоровых не бывает, бывают недообследованные". Но раз такая же, как все - нельзя себе позволять распускаться. Ведь никаких поблажек ждать не приходится. А значит - надо как-то извиниться перед соседкой. Она-то ни в чём не виновата. Поэтому зашла в супермаркет и задумчиво пошла между полками. Но чем загладить свой мелкий дебош? Дарить что-то - значит оставить напоминание. Но и не подарить нельзя. Но и так, чтобы не подумала чего. С такими мыслями блуждала между стеллажей, пока не остановилась у прилавка кондитерского отдела. Когда-то любила пирожные. Но теперь это только приятное воспоминание.

– Девушка, будете что-то брать? – подходит продавщица.

– Да, да. Вот эти... Парочку.

Указала пальцем на те, которые больше всего нравились самой. Расплатилась на кассе, осторожно уложила в сумочку. И медленно пошла. Пирожные все равно не успеют испортиться на холоде, а книжку можно читать и на ходу.

* * *

– Нина, ты ещё сердишься? – осторожно спрашивает соседка, входя в комнату. Не оборачиваясь, ответила:

– Нет, я в восторге. Тебя что вчера - перемкнуло?

– Ниночка, ну прости. Я дура и мне этого не скрыть.

И ставит на стол рядом небольшой шелестящий пакет.

– Это чего такое?

– Понимаешь... Я раньше любила пирожные. Но теперь мне их нельзя. А эти были мои любимые. Я увидела - и не удержалась. Купила. А теперь не выбрасывать же... Хочешь - я тебе чай заварю?

Надя явно подлизывается. Так явно - что даже подозрительно. Но обнимать не пытается. Может - и правда, ничего страшного не произошло? Не дожидаясь ответа - она уже поставила чайник, приготовила пакетик с чаем. Через несколько минут на столе уже стоит тарелочка с парой пирожных и две чашки, над одной из которых поднимается ароматный чайный парок. Взялась за тарелочку, но на всякий случай поинтересовалась:

– Ты точно не будешь?

– Мне нельзя.

– Даже лизнуть?

– Я всё равно вкуса не почувствую. Скажешь - какие они на вкус?

– Ну ладно. Ой - вкусненькое. Немножко с малинкой. Или нет. Это что-то другое. Но что-то фруктовое. Но тоже... Ммм... Надь, я не могу - когда ты так смотришь.

Надя берёт свою чашку и отпивает немножко.

– Нин, ты извини за вчерашнее. В общем - это долго объяснять. Но мне Серёжа такие приятные слова сказал, что я немножко сдурела от счастья.

– Это твой парень?

– Да.

Подняла чашку с чаем и предложила:

– За парней, которые умеют говорить хорошие слова.

Осторожно чокнулись чашками. Пирожное тает во рту и вместе с ним тают последние остатки вчерашнего неприятного осадка.

– Вкуснятинка. Ты же специально их купила?