Ведьма и компания (СИ) - Кирилл Кащеев
— Твои топоры никому не нравятся! А вот иди сюда, паря: топорики ладные, складные, на руку ухватистые — да почти змеевой работы, хоть руби ими, хоть коли! Кажи, что в мешке есть — не обижу!
«Посмотрел бы я на твою рожу, кабы ты увидел, что у меня в мешке!» — Катигорошек попятился, тут же врезавшись в прилавок напротив.
— Ты чего толкаисси!? Все мне тут разгромил, раскидал, купи скребок, а то стражу кликну!
От визгливой тетки Катигорошек шарахнулся еще дальше. Почти бегом кинулся меж рядами: от пронзительных голосов звенело в ушах, крики ввинчивались в голову подобно каменному сверлу, а от вида скребков, топоров и проколок… хотелось оторвать местным мастерам руки!
Отблеск полированного черного камня невольно заставил остановиться, хотя еще совсем недавно Катигорошек мечтал только проскочить ряд побыстрее. Почитай, у самого выхода, на отлично выскобленной оленьей шкуре, на гладком мехе были разложены маленькие, будто под детскую или женскую руку топорики, наконечники копий, скребки — никакой кости, лишь камень, гладкий, точно на его полировку весь песок реки извели! Катигорошек невольно потянулся: топорик терялся в его ладони, но его все равно хотелось взять в руку, погладить, как малого зверька. Он вскинул голову — и увидел по ту сторону прилавка задорно улыбающуюся девушку его лет или чуть помладше.
— Ты за топором сюда пришел, или на девок лыбиться? — немедленно возмутились от соседнего прилавка.
— А ты не завидуй! — тут же оборвали с другой стороны. — Парень крепкий, дева ладная, чего им друг другу не поулыбаться?
— Я не улыбаться! — немедленно отрекся Катигорошек, тем паче, что девчонка и впрямь была… ладная. Прям как… как бадейка, что дядька Сварг делал: крепенькая, бокастая, щечки круглые. — Мне и впрямь топор нужен.
— Что ж ты, плакать над тем топором будешь?! — лукаво усмехнулась девчонка.
Катигорошек сперва растерялся, а потом захохотал.
— Ну вот, а обещал не улыбаться! — притворно возмутилась девчонка, а он развеселился еще больше.
— Над некоторыми топорами здесь только ревмя и реветь, а твои не такие. И впрямь, почитай, змиева работа! — похвали он, поглаживая неловкий скол на камне да заметную щербинку, а девчонка на его слова весело рассмеялась.
— Тихо вы, дурни! — вдруг прошипели сбоку и Катигорошек понял, что только их с девчонкой голоса звонко разносятся по смолкшему, словно враз вымершему торжищу. Да еще мягкое постукивание копыт нарушало эту тишину. А потом люди начали склоняться, точно их срезал невидимый нож…
Катигорошек залюбовался шестеркой коней: звери эти стали самой большой его радостью в Змеевом Капище… нет, уже не самой — он покосился на девчонку, и тут же нахмурилась. Та тоже глазела, только не на коней, а на всадников. Кони были хороши — высокие, мощные, с широкой грудь, да длинными гривами — и всадники как на подбор. Одинаково темноволосые, стройные, в сравнении с Катигорошком они должны бы казаться узкоплечими и мелкими, но от всей шестерки веяло такой несокрушимой уверенностью, что парень вдруг почувствовал желание согнуть плечи, а то и присесть, чтоб не торчать орясиной бестолковой рядом с этими красавцами. Чего ж тут изумляться, что и девица на них глядит?
Старший из всадников лениво повернул голову и пронзительными, темными как ночь глазами уставился на застывшего у разложенных топоров Катигорошка — и перевел взгляд на девушку. Губы его растянулись в длинной и холодной, совершенно змеиной усмешке.
— Фрррр! — белый, как облако, конь чуть не вплотную прошелся рядом с Катигорошком, скосил на парня лиловый глаз. Всадник на Катигорошка не глядел: перегнувшись со спины коня он тонкими пальцами взял девчонку за подбородок и поднял ей голову, заставив смотреть на себя. Та и уставилась — широко распахнутыми глазами цвета ореха.
— Миленькая. — всадник покрутил ее голову туда-сюда — так вертят приглянувшуюся вещь.
— И то! — согласился его товарищ на рыжем как пламя жеребце. — Мне тоже глянулась — прям наливное яблочко!
— Обойдешься. — не оглядываясь, бросил старший. — Я первый ее увидел. Прыгай сюда, девчонка! — он протянул руку.
— Не хочу. — девушка попятилась, все также не сводя с него прямого, вовсе не испуганного взгляда. — Я вольная.
— Слыхал, Змееслав? Ей я больше понравился! — захохотал другой змеев сын.
— Что все вам, да вам? Я, может, тоже хочу. — вмешался третий, на коне черном как ночь.
— Змееполк… Змеедар… Умолкните. Оба. — тяжело обронил старший.
— Братья, не ссорьтесь! — вмешался самый молодой из шестерки.
— Братец Змеемир, вечный примиритель. — скривился Змеедар, но подал своего вороного назад.
— Девочка, все вы здесь вольные… — подавив бунт братьев старший Змееслав вновь повернулся к девушке. — …пока не занадобитесь отцу нашему и Повелителю Змею.
Девушка зябко повела плечами — словно испугалась.
— Или в его отсутствие — нам, его змеенышам. Здесь мы хозяева, а ты вольна решать только одно: в пояс нам кланяться, или земно, благодаря за милость.
— Я не благодарна. — обронила девушка и отступила еще дальше.
— А девчонка-то тебя в пень не ставит, братец Змееслав! — радостно осклабился Змееполк. — Да отдай ты уже ее мне, тебе с ней не справиться!
— Я сказал — молчать! — рев старшего змееныша был силен, словно здесь вдруг оказался его крылатый отец. Рыжий конь под Змееполком присел, едва не припадая на колени, сам Змееполк вцепился в гриву, а уж люди, успевшие трижды пожалеть, что вовсе вылезли нынче из дому да отправились на торжище, залегли под лавками. Струя воды хлестнула с рук Змееслава, снеся брата со спины коня, подбросила того в воздух, и растопырившийся, как лягушка, второй змеев сын ударился оземь.
— Из-за тебя я поссорился с братом! — Змееслав повернулся к девчонке. — Ты заплатишь мне за это, человечка! — и он перевесился с коня еще дальше, ухватил слабо пискнувшую девушку за ворот, и потянул к себе…
Катигорошек рванул его за плечо. Змееслава опрокинуло на лавку меж рассыпавшихся скребков. Змееныш даже не сопротивлялся: когда над ним нависла курносая физиономия, он успел лишь удивиться: человек остался на ногах после его рева, которого и братья не выдерживали. Он почувствовал руку на горле… А потом вспыхнула лютая боль — каменная проколка вонзилась ему в плечо, пробивая мясо и кости и пришпиливая к деревянному полотну лавки! Змееслав заорал… вторая проколка прошила другое плечо. Змиев сын завыл…
— Давай ко мне! — заорал девчонке Катигорошек, прыжком взмывая на спину белоснежному Змееславову коню.
Конь заржал, вскинулся на дыбы…
— Аааа-а! — отчаянно вертящий руками Катигорошек съехал по крупу и шмякнулся спиной об землю. Острая боль прошила крестец. Рядом ударили копыта и неистово ржущий конь помчался прочь.
— Змееныша так ты носил! А меня бросил! —
