Птичка по имени Авелин (СИ) - Красовская Марианна

Я едва удержалась на ветке. Антуан – это мой отец, и мне всю жизнь говорили, что он не то геройски погиб, не то был убит в пьяной драке, а может, и все вместе. В смысле, геройски погиб в пьяной драке.

- Упущение, – задумчиво заметил Амбруаз. – Надо кого-то из своих парней в монастырь сдать, а то все равно жрут как страусы, да все мясо им или колбаски. А в монастыре кормят...

От разоблачения нас спас только дружный хохот, потому что тетка Аглая нервно задергалась, услышав предложение любимого супруга. А звуки, ей издаваемые, больше приличествовали вертишейке[1], чем почтенной воробьихе.

- Так значит, он за тобой и в храм войдет? – дед Никодим постучал огурцом по столу, призывая молодёжь к порядку.

- Он за мной куда угодно войдёт, – мрачно ответил Хиро. – Но выйдет из храма только один. И, боюсь, это буду не я. Меня рядом с ним просто парализует.

- Так, ясно, тебя надо выносить будет. Что ж, справимся. Амбруаз, Доминик и вы, Ренер, будете ждать в храме, что на окраине. Он старый, намоленный... и огонь не перекинется на дома.

- А ещё там совершенно случайно служит отец Гордон, который вас за богохульство несколько раз выгонял со службы, – с невинным видом заметил Дьен.

- Да-а-а-а, – довольно протянул Никодим. – И это тоже.

- А почему мы в храме? – возмутился дядько.

- Жирные вы все трое, – пожал плечами дед. – От вас в бою толку нет. Остальные загонять будут. Предлагаю ещё Лиоссов позвать, у них парни – соколы. И, может, ещё Юглов. Они филины, ночью видят хорошо. Пригодится. Итак, Хиро. Ты ведь быстро бегаешь? Ждать О'ни будем за городом, так безопаснее.

===

Нас выселили из аптеки к чёртовой матери, точнее, к отцу – в маленький домик лесника. Я, кстати, клятвенно пообещала его восстановить, если что. Хиро был взвинчен до предела, и я просто побоялась оставлять его таким одного. Мне особо страшно почему-то не было, к тому же Хиро сказал, что О'ни интересуют только мальчики, женщин он будто бы и не замечает. Тем лучше для меня.

Заглядывал дядько Амбруаз, от которого подозрительно пахло чесночной колбасой, интересовался, долго ли им ещё сидеть в храме. Нет, он не возражает, компания-то хорошая. Только лавка его второй день закрыта, убытки же.

Хиро уверил, что нет, недолго. Он ощущал демона слишком близко. Возможно, на рассвете, а, возможно, завтра ночью. Время есть. То, что у нас ещё впереди целая ночь, лично меня наводит на греховные мысли. Все равно же не заснем, так может, провести время приятно?

Хиро нервно меряет шагами комнату. Три его широких шага в одну сторону, три в другую. Волнуется.

- Всё будет хорошо, – раз, наверное, в сотый повторяю я, а он падает, буквально стекает на пол, обнимая мои колени.

- Мне страшно, Авелин, – признается он. – Я не подпускал его настолько близко уже много лет.

- Страх – это нормально, – напомнаю я, с горечью понимая, что на моих губах осели слова Ральфа. – Страх – это разумный человеческий инстинкт.

- Знаю.

- Я тебя никакому демону не отдам.

- Знаю. Спасибо.

Я сползаю к нему на пол, притягиваю его лицо к себе, целуя лоб, брови, нос... Он слабо улыбается, но когда я касаюсь губами ключиц, мягко отстраняется.

- Не могу даже думать о любви, прости.

- Совсем не можешь? – грустно вздыхаю я. Я-то могу и еще как.

- Совсем... – его голосу не хватает уверенности, и я немедленно за это цепляюсь.

- А помнишь, ты говорил об особых предпочтениях?

- Я? Разве?

- Ты-ты, я запомнила. Ты ещё решил, что мне не понравится.

- Ли, милая, но тебе и вправду не понравится!

- Это плетки? Секс втроём? Эээ... в другие врата?

- Что? – не понимает он. – В какие ещё врата? Не-е-ет, ты что! За кого ты меня принимаешь?

- Если не расскажешь – я буду выдумывать страшное.

- Неугомонный ты воробышек. Ох, сама попросила. Связывание, Ли. Мне нравятся верёвки. Но для тебя это неприемлемо, поэтому мы не будем этого делать.

Я задумываюсь. Я люблю Хиро, я знаю, что он не причинит мне вреда. Да, я очень боюсь беспомощности, но не боюсь его. Он такой взвинченный... если это поможет ему расслабиться, то почему нет?

- Ты ведь остановишься, если я попрошу? – неуверенно спрашиваю я.

- Ты вправду согласна?

- Давай попробуем.

Его глаза вспыхивают огнем.

- Я аккуратно. Ли, я могу не лишать тебя подвижности. Сегодня несерьёзно. Просто сделаю красиво.

- Сделай.

- Сделаю.

Он заставляет меня встать, а потом достает из своего мешка клубок толстого жгутового шнура. Я невольно облизываю губы и делаю шаг назад. Становится страшно, но в то же время по спине и рукам бегут мурашки предвкушения.

- Разденься, – просит он, разматывая и по-особому складывая верёвку.

Я медленно, словно оттягивая момент экзекуции, стягиваю блузку, а следом юбку. Он наблюдает, чуть щурясь. Снимаю корсет и панталоны, оставшись совершенно обнаженной... перед ним.

- Знаешь, когда я впервые увидел твои волосы, я подумал, как хорошо, что они не будут мешать, когда я тебя свяжу, – хрипло сообщает Хиро. – Мечтал об этом. Даже верёвку купил... новую... только для твоей кожи.

Я дрожу и от его горящего взгляда, и от слов. Внизу живота невольно разливается тягучее возбуждение.

- Я могу связать тебе руки?

- Да, – я сама не узнаю свой голос, таким низким и бархатным он стал.

- Сзади?

- И это ты называешь несерьёзно?

- Ну да. Я не буду тебя подвешивать. Или фиксировать колени.

- И на том спасибо, – я вытягиваю руки перед собой. – Лучше чтобы я видела.

- Жаль, сзади красивее, – вздыхает Хиро, но продолжает свои действия.

На запястья лег первый виток веревки. Сама мысль о том, что я позволяю своему мужчине сделать меня совершенно беззащитной, пугает и возбуждает одновременно. От его прикосновений по рукам веером расходятся мурашки. Петли веревок ложатся на запястья и предплечья, я ежусь от колючей грубости шнура на нежной коже. Шевелить руками я уже не могу.

Мне не больно. Веревки не сдавливают, а узлы не натирают кожу, но ощущение беспомощности усиливается с каждым его движением.

Веревка лежится между грудьми, обвивается вокруг тела. Хиро завязывает узел, ещё один и еще, опутывая меня словно сетью. Он все делает медленно, полуприкрыв глаза. Я чувствую, что сам процесс доставляет ему эстетическое удовольствие.

- Ты очень красивая, – шепчет он, потянув за верёвку так, что она приподнимает мою грудь. – И вся в моей власти. Птичка в силках... вся моя.

Опускается на колени, завязывая мудреный узел и пропуская верёвку у меня между ног. Узел ложится точно на клитор, тут же впиваясь в нежную плоть. Я чувствую, что веревка мгновенно намокает. Стыдно. Сладко.

Возвращается к спине, завершая плетение. Ноги и вправду оставляет свободными, как и обещал. Делает шаг назад, любуясь своим творением. Я боюсь даже дышать глубоко, потому что веревки трут грудь, заставляя соски съеживаться и ныть, а узел между ног просто сводит с ума. Хиро обходит меня кругом, оглядывая, поправляет плетение, и я все же не могу сдержать всхлипа.

- Страшно?

- Да. И нет, – честно отвечаю я.

- А так? – он давит мне на плечи, принуждая опуститься на колени. Проводит пальцами по моим губам.

Беспомощность. Возбуждение. Неудобство позы, от которого хочется ерзать, но ерзать нельзя, потому что стыдно. Потому что между ног мокро. И Хиро, невесомо ласкающий пальцами плечи и грудь.

Коленям на голом полу больно, я морщусь и пытаюсь как-то изменить положение. Говорить что-то ему не хочу, чтобы не разрушить странное состояние, охватившее меня. Сейчас мне кажется, что он владеет мной, распоряжается, волен делать все, что захочет. Но Хиро всегда был внимателен к деталям, и, конечно, от него не укрылся мой дискомфорт. Он подхватывает меня на руки, укладывает в постель и заставляет широко развести колени. Его руки подрагивают, и я понимаю, что он возбужден ничуть не меньше меня.

- В следующий раз я свяжу тебе ноги... вот так... – он прижимает мою щиколотку к бедру, и меня от его обещания просто выгибает. С губ срывается жалобный стон.