Рыжий наследник (ЛП) - Генри Лиза

Скотта все это, конечно же, шокировало. Аде и Дейву, похоже, было все равно. Лот был безмерно признателен за бесплатное шоу, а Червячок… бедняга Червячок большую часть дороги краснел как свекла. Лот не был уверен, было ли это из-за того, что эльфы так открыто выражали свои чувства, из-за того, что они так хорошо проводили время или из-за несправедливо красивых членов, заставляющих Червячка краснеть и заикаться каждый раз, когда он смотрел в их сторону.

Возможно, из-за всего сразу.

Как бы то ни было, Червячок немного потеплел к Лоту во время их путешествия по Болоту Смерти. Лот подозревал, что во многом это было связанно со смущением, которое Червячок был не в силах скрыть, так что парень был благодарен Лоту за отсутствие поддразниваний по этому поводу. Червячок был остроумным и сообразительным, и его невинность казалась почти нелепой. Однако смех над ней означал бы поддразнивание не за девственность, а за четверть жизни, проведенную в камере. Некоторые удары казались слишком низкими даже для Лота.

Ха.

Так, значит, у него все-таки была совесть. Кто бы знал? Определенно не Лот и не люди, его встречавшие. Но она, правда, ни разу не показывала себя миру, и то, что происходило сейчас, Лот находил довольно тревожным. Родители в Каллиере будут смеяться до упада. Лот точно собирался вернуться, но не мог избавиться от беспокойства, что они играют на руку таинственному покровителю Скотта. Кто сказал, что они могли доверять ему? Пусть сначала он считал самым разумным сбежать от группы, как только они доберутся до Каллиера, теперь Лот не был уверен, что вообще хотел туда идти.

Каллиер был домом — насколько вообще какое-то место могло быть домом человеку, которому часто приходилось покидать его посреди ночи, чтобы избежать осложнений с законом. Там Лот родился и вырос. Его отец был портным, а мать — пивоваром, отсюда и унаследованная любовь Лота к лучшим вещам в жизни: моде и алкоголю. От нечего делать, он размышлял о том, какими были родители Червячка и насколько разнилось их воспитание. Может, Червячок и был внебрачным сыном, но, очевидно, отец признавал его существование. В каком-то смысле он даже любил его, иначе какую бы ценность тот представлял в качестве заложника? Но каждый раз, когда Лот пытался расспросить Червячка о детстве, тот пожимал плечами и бормотал, что это не имело значения.

— Могу с уверенностью заявить, что моя семья не была так близка, как их, — уклончиво ответил он, кивнув на эльфов, с переплетенными пальцами направляющихся к деревьям.

— Не уверен, что хоть чья-то семья близка так, как их, — сказал Лот с усмешкой. Он выведал, что, на самом деле, Кэл и Бенжи были не двоюродными братьями, а просто дальними родственниками, но не собирался ни с кем делиться этой информацией — слишком уж интересно было наблюдать за скандалами, которые устраивал Скотт.

Бенжи заверил, что еще один день на ногах выведет их на дорогу, и пусть Лот метался в сомнениях на счет того, стоило ли возвращаться домой, возможности убраться от грязи, газов и постоянного нытья Скотта по поводу пения Дейва, к припеву которого присоединялась вся группа, он ждал с нетерпением. К тому же, Червячок сказал, что вдоль дороги до Толера стояли деревни, а деревни означали удобства, может, даже таверну или гостиницу с теплой едой, удобными кроватями и горячей водой для ванны. И Лот не стал бы жаловаться, если бы в основе этих теплых блюд лежало меньше репы и больше курицы или говядины. Черт возьми, да он сейчас и на кролика бы согласился.

Лот заметил, что даже с вегетарианской едой Бенжи Червячок стал выглядеть менее изможденным, локти не так больно кололи по ночам. Конечно, это могло быть связанно и с тем, что он перестал спрашивать Червячка, не хочет ли тот при первой же возможности наведаться в ближайшую конюшню. Червячок же изо всех сил старался не перетягивать на себя одеяло и не слишком извиваться. В любом случае, теперь в Червячке было меньше костей и больше кожи, что доставляло Лоту удовольствие, о котором он старался не слишком часто задумываться. Вместо этого он думал о моменте, когда они выберутся с болота.

На протяжении большей части пути через Болото Смерти окружающий пейзаж почти не менялся — одни искривленные призрачные деревья да мили и мили вонючей грязи. Наконец, как раз в момент, когда Лот начал думать, что никогда не выберется из зловония серы и грязи, засасывающей ботинки при каждом шаге, он посмотрел вниз и обнаружил, что наступил на пучок жесткой зеленой травы. Удивление от того, что он увидел нечто живое и зеленое, чуть не заставило его споткнуться.

С этого момента каждый шаг приносил новый признак жизни: свежую траву, молодое деревце с зеленым стволом, жужжание насекомых и, наконец, когда рассеялся весь болотный туман, пение птиц. Впервые за несколько дней Лот вдохнул чистый воздух.

— Что ж, — в конце концов, объявил Бенжи. — Вот и край болота. — Он кивнул в сторону зарослей деревьев. — Пойдете туда и найдете дорогу на Толер. Поверните там на восток, и до него останется час езды.

— Что такое «восток»? — спросил Дейв. — Я знаю только «право» и «лево».

— Восток слева, — уверенно заявил Скотт.

— Восток справа, — поправила его Ада со вздохом и закатила глаза. Когда Скотт послал ей хмурый взгляд, она указала наверх. — Ты ведь знаешь, что солнце встает на востоке, Скотт?

Калариан и Бенжи обменялись сдержанными хлопками по спинам, словно не провели последние несколько дней на членах друг друга.

— Удачи с заданием. Заходи проведать, если окажешься неподалеку, — сказал Бенжи, напоследок хлопнув Калариана по дерзкой заднице.

— Думаю, зайду, — сказал Калариан с усмешкой. — Да здравствует революция!

— К черту державу, — с нежностью ответил Бенжи.

Они сняли тряпки с лиц и вернулись на лошадей. Наблюдая за тем, как Червячок садится в седло, Лот удержался от лошадиной шутки, хоть та и просилась наружу. Червячок поймал его взгляд и поднял бровь:

— Присоединитесь, Ваша Светлость, или мне взяться за зверя в одиночку? — спросил он с усмешкой.

Оба расхохотались. Лот запрыгнул позади Червячка и с улыбкой обнял того за талию, потому что, несмотря ни на что, они пережили Болото Смерти.

***

По мнению Лота, не было более восхитительного звука, чем стук копыт по утоптанной дороге — осязаемый признак того, что они, и вправду, оставили болото позади. Он глубоко вдохнул, рассеянно потянул за шарф, чтобы почувствовать свежий воздух и на лице, и случайно разбудил Пая, тут же начавшего ворчать и шипеть перед тем, как снова заснуть.

Каким-то образом теперь дом дракона находился в его шарфе. Пай снова и снова залезал в так называемые Червячком воровские карманы, чтобы вздремнуть, и, когда Лот пытался прогнать его обратно к Дейву, смотрел грустными зелеными глазками и жалобно щебетал, пока тот не сдавался и позволял ему сидеть там и дальше. Лот готов был поклясться, что дракон играл на его чувствах, но не особо возражал.

Они миновали несколько лачуг на обочине дороги, и Лот понял, что до Толера осталось недалеко. И действительно, спустя двадцать минут верхом они миновали окраину города. Смотреть было особо не на что — несколько улиц сгрудились вокруг грязной лужайки домов — но, после последних дней, проведенных на Болоте Смерти, и они, по мнению Лота, могли посоперничать с вершиной цивилизации. И самым приятным оказалось наличие гостиницы.

— Скотт, — позвал Лот. — Твой покровитель позаботился о том, чтобы мы могли останавливаться по этой дороге?

Он прекрасно понимал, что ничего такого предусмотрено не было, но ему было все равно — он знал, как не помереть с голода. Просто хотел заставить Скотта поувиливать. Да, возможно, он все-таки затаил небольшую обиду за то, что Скотт с такой легкостью предложил его болотному монстру.

Скотт нахмурился и открыл рот, но его опередил Калариан:

— У меня есть деньги.

Лот и Червячок одновременно на него уставились.

— С каких это пор? — потребовал Лот.