Стивен Эриксон - Сады Луны

— Стоит мне закричать — и прибегут другие.

— Но ты не закричала, — Раллик ухмыльнулся, — потому что тебе любопытно.

— Ты не посмеешь меня тронуть, — заявила Симтал и гордо выпрямилась. — Тюрбан Орр тебя найдёт.

Убийца сделал ещё один шаг вперёд.

— Я пришёл только поговорить, госпожа Симтал, — сказал он. — Я не причиню тебе вреда, чего бы ты ни заслужила.

— Заслужила? Я же ничего не сделала — я тебя даже не знаю.

— Советник Лим тоже не знал, — тихо сказал Раллик. — А сегодня то же можно сказать про Тюрбана Орра. Увы, оба заплатили за неведение. Тебе повезло, что ты пропустила дуэль, госпожа. Это было некрасиво, но необходимо. — Суровый взгляд убийцы впился в побледневшее лицо Симтал. — Позволь объяснить. Контракт Тюрбана Орра с Гильдией убийц теперь официально расторгнут. Колл жив, а теперь уже наверняка вернётся в родной дом. Тебе конец, госпожа Симтал. Тюрбан Орр мёртв.

Раллик повернулся и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.

Мурильо медленно поднялся. Взглянул в глаза Симтал и увидел в них растущий ужас. Как только она лишилась влияния и власти, когда-то нерушимые стены рухнули. Женщина словно уменьшилась на глазах, ссутулилась, прижала руки к животу, у неё подогнулись колени. Больше Мурильо не мог на неё смотреть. Госпожа Симтал исчезла, и он не решался пристальнее вглядеться в существо, которое заняло её место.

Мурильо вынул из ножен свой разукрашенный кинжал и бросил на постель. Не сказав больше ни слова, не сделав ни жеста, Мурильо вышел из комнаты, зная наверняка, что он — последний, кто видит её живой.

В коридоре он остановился и тихо проговорил:

— Ох, Маури, не гожусь я для таких дел.

Придумывать, как добиться этого, — одно, а добиться на самом деле — совсем другое. Мурильо даже не представлял, что почувствует в этот момент. Справедливость не дала ему задуматься, белое пламя, которое не оставляло причин оглянуться или отойти в сторону. Справедливость искусила его, и Мурильо только теперь начал гадать, что утратил, откуда взялось мертвенное чувство, быстро растекавшееся внутри. Вслед за ним пришло сожаление — такое безответное и глубокое, что Мурильо едва мог с ним совладать.

— Маури, — прошептал он во второй раз, и — впервые в жизни — почти молился, — я, кажется, заблудился. Скажи, я сбился с пути?

Крокус обогнул мраморную колонну, не сводя глаз с невысокой баргастской воительницы, которая сидела на бортике фонтана. Да к демонам этих солдат у выхода в сад. Он ведь вор, верно? К тому же им сейчас явно не до того.

Крокус подождал подходящего момента, а когда тот настал, метнулся в тень первого ряда деревьев. Никто не закричал ему вслед, не попытался остановить. Скользнув в темноту, Крокус обернулся и присел. Да, она по-прежнему сидела там и смотрела в его сторону.

Он глубоко вздохнул, а затем выпрямился, сжимая в одной руке камушек. Подождал, глядя на стражников. Шанс подвернулся через полминуты. Он шагнул вперёд и бросил камешек в фонтан.

Ваза Д'Арле подпрыгнула, затем огляделась, вытирая капли воды с разрисованного лица. Сердце у юноши упало, когда её взгляд пробежал мимо.

Крокус отчаянно замахал руками. Сейчас или никогда. Сейчас он точно выяснит, что она к нему чувствует. Юноша задержал дыхание и снова помахал.

Оглянувшись на террасу, Ваза поднялась и побежала к нему. Оказавшись рядом, она прищурилась.

— Горлас? Это ты? Я тебя весь вечер жду!

Крокус похолодел. Потом, не думая, он бросился вперёд, закрыл ей рот ладонью, а другой рукой обхватил за талию. Ваза заскулила, попыталась укусить его, вырваться, но Крокус оттащил её глубже во тьму сада.

«И что теперь?» — подумал он.

Разрушитель Круга прислонился к мраморной колонне в главном зале усадьбы. Позади гости столпились у тела Тюрбана Орра, громко переругивались и провозглашали пустые угрозы. Над садом в тяжёлом воздухе стоял запах крови.

Стражник потёр глаза, пытаясь унять сердцебиение. Вот и конец. Ох, Королева грёз, я всё сделал. Теперь можно отдохнуть. Наконец отдохнуть. Он медленно выпрямился, глубоко вздохнул, поправил перевязь с мечом и огляделся по сторонам. Капитана Стиллиса нигде не было видно, а в зале никого не осталось, не считая небольшой группки слуг, сгрудившихся у двери на кухню. Госпожа Симтал так и не появилась, и в её отсутствие среди гостей воцарилось замешательство. Разрушитель Круга в последний раз взглянул на гостей в саду, затем зашагал к дверям. Проходя мимо длинного стола, на котором стояли остатки пирожков и пирожных, он услышал тихий храп. Следующий шаг привёл Разрушителя к дальнему концу стола, и он увидел маленького толстячка, который развалился в старом мягком кресле. Лицо его скрывала испачканная маска ангелочка, но Разрушитель Круга видел в прорезях закрытые глаза, а громкое и ровное похрапывание совпадало с мерным колыханием груди спящего.

Стражник замешкался. Затем покачал головой и пошёл дальше. За воротами, совсем рядом, ждали улицы Даруджистана — и свобода. Теперь, когда он уже сделал первые шаги по этому пути, он не хотел задерживаться.

Я свою работу сделал. Одинокий, безымянный человек, который не отступил перед лицом тирании. Благой Худ, прими усохшую душу этого советника — мечтания его рассыпались, погибли по прихоти убийцы. Что до моей души, что ж, её тебе придётся ещё немного подождать.

Разрушитель Круга вышел за ворота и вдруг улыбнулся непрошеной улыбкой.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

Вороны! Великие вороны!Граем своим проклинаетеглумитесь над историямичто проносятся под вашимчёрным крылом…

Разбейте деньО стяги ночи!Пусть тени пронзятсей свет непорочный.

Вороны! Великие вороны!Рокочущими тучами низвергаетесьиз ниоткуда в никудалишь чу! — шипенье!..

Разбейте деньО стяги ночи!Пусть тени пронзятсей свет непорочный.

Вороны! Великие вороны!С клацаньем распахиваете клювыизрыгаете сладостьтрепещущего смятеньястук костей заповедалсей день…

Я видел сияниеваших глаз.Хохот, с которым выпроноситесь над жизнямилишь иллюзия —мы замерли, мы глядиммы проклинаем холод ваших крыльевзная, что вы кружите над намиснова и снова —навеки!

Рейст вывел из боя двух чёрных драконов. Оставшиеся двое теперь кружили высоко в небе, а Силана Краснокрылая отступила и скрылась за холмом. Яггутский Тиран чувствовал, что ей больно, чувствовал, как вытекает из огромного тела жизненная сила.