Джо Аберкромби - Последний довод королей

«Как раз там, где должно быть его сердце. Никогда бы не подумал, что это его слабое место».

Четыре университетских адепта замерли, выражая разную степень изумления. Трое из них — Чейл, Денка и Канделау — держали в обеих руках свечи, чьи мигающие фитили издавали удушливый трупный запах. Сауризин, адепт-химик, сжимал лук. Лица стариков, освещенные желчно-желтым светом снизу, походили на маски страха.

В дальней части комнаты за кафедрой стоял Зильбер. Перед ним при свете единственной лампы лежала большая раскрытая книга, он смотрел в нее с напряженным вниманием. Его палец полз по странице, тонкие губы непрерывно шевелились. Даже на расстоянии Глокта видел крупные капли пота, стекавшие по его худому лицу. Рядом с ним, прямой как палка, стоял архилектор Сульт в белоснежном одеянии. Его глаза голубыми кинжалами метнулись через пространство комнаты.

— Глокта, уродливый болван! — выкрикнул он. — Какого черта вы здесь делаете?

— Могу задать вам тот же самый вопрос, ваше преосвященство. — Глокта обвел тростью странную обстановку комнаты. — Эти свечи, старинные книги, песнопения и круги соли очень напоминают какую-то игру.

«Нелепую детскую игру, что весьма неожиданно. Пока я мучился с торговцами шелком, рисковал своей жизнью в Дагоске, шантажом добывал тебе голоса, ты занимался… вот этим?»

Но Сульт относился к своему занятию серьезно.

— Молчи, дурак! Это наш последний шанс!

— Это? Серьезно?

Коска уже вошел в дверь, наемники в масках следовали за ним. Зильбер по-прежнему не отрывал глаз от книги, его губы шевелились, пот со лба лился градом. Глокта нахмурился.

— Кто-нибудь, заткните ему рот!

— Нет! — завопил Чейл. Его маленькое лицо выразило абсолютный ужас. — Нельзя прерывать заклинание! Это очень опасно! Последствия могут быть… могут быть…

— Катастрофическими! — взвизгнул Канделау.

Тем не менее один из наемников сделал шаг, направляясь к центру комнаты.

— Не приближайтесь к соли! — завизжал Денка. Воск капал с его дрожащей свечи. — Что вы делаете!

— Подождите! — рявкнул Глокта, и наемник остановился на краю круга, глядя на него из-под маски.

Пока они разговаривали, в комнате явно стало холоднее. Какой-то неестественный холод. Что-то происходило в центре кругов. Воздух все сильнее и сильнее колебался, точно над большим костром, по мере того как хриплый голос Зильбера монотонно тянул заклинание. Глокта замер, его взор метался между старыми адептами.

«Что делать? Остановить его или не останавливать? Остановить или…»

— Позвольте мне! — Коска сделал шаг вперед, опуская в карман черного камзола свободную левую руку.

«Но ты не…»

Коска вытащил руку беззаботным широким жестом и метнул нож. Лезвие сверкнуло, отражая огоньки свечей, пролетело, вращаясь, сквозь мерцающий воздух и по самую рукоятку вошло в лоб Зильбера.

— Ха! — Коска сжал плечо Глокты. — Что я вам говорил? Видели вы когда-нибудь более меткий бросок?

Кровь стекала по виску Зильбера красным ручейком. Его глаза закатились, мигнули, он отклонился в сторону, перевалился через кафедру и рухнул на пол. Книга упала на него сверху, древние страницы зашелестели, лампа накренилась, и ручейки горячего масла пролились на пол.

— Нет! — взвизгнул Сульт.

Чейл ахнул, его рот широко раскрылся. Канделау отбросил свечу и упал на пол. Денка издал испуганный писк, прикрыл лицо рукой и выпученными глазами глядел из-под пальцев. Последовала долгая пауза. Все, кроме Коски, испуганно взирали на тело адепта демонов. Глокта ждал, оскалив редкие зубы и прищурившись так, что глаза казались закрытыми.

«Похоже на тот ужасный, прекрасный миг, когда тебе обрубили палец, но ты еще не чувствуешь боль. Сейчас она придет. Сейчас она придет. Сейчас придет боль…».

Но никто не пришел. Сатанинский смех не огласил комнату. Пол не провалился, чтобы раскрыть врата в ад. Мерцание погасло, в комнате стало теплее. Глокта поднял брови, почти разочарованный.

— Похоже, не стоит надеяться на сатанинские ритуалы.

— Нет! — снова выкрикнул Сульт.

— Боюсь, именно так, ваше преосвященство. Надо же, ведь раньше я уважал вас.

Глокта насмешливо взглянул на адепта-химика, все еще крепко сжимавшего лук, и кивнул на тело Гойла.

— Хороший выстрел. Поздравляю вас. Мне придется убирать меньше мусора. — Затем приказал наемникам, стоявшим за его спиной: — Схватите этого человека.

— Нет! — завопил Сауризин, бросая лук на пол. — Я ко всему этому не имею никакого отношения! У меня не было выбора! Это он! — Он ткнул толстым пальцем в бездыханное тело Зильбера. — И… он! — Сауризин указал на Сульта дрожащей рукой.

— Это правильная мысль, но она подождет до допроса. Не будете ли вы так любезны позаботиться о его преосвященстве?

— С удовольствием.

Коска шагнул вперед, и белый порошок, как пыль, полетел из-под его сапог, разрушая замысловатые рисунки.

— Глокта, вы слепой идиот! — взвизгнул Сульт. — Вы не понимаете, какую опасность представляет собой Байяз! Первый из магов и его незаконнорожденный король! Глокта! Вы не имеете права! А-а!

Он заскулил, когда Коска завернул ему руки за спину и поставил на колени. Белые волосы рассыпались в беспорядке.

— Вы не понимаете…

— Если гурки не перебьют нас, у вас будет предостаточно времени, чтобы объяснить мне все. Не сомневайтесь.

Глокта улыбался беззубым ртом, когда Коска туго заматывал веревкой запястья Сульта.

«Если бы вы знали, как долго я мечтал произнести вот эти слова».

— Архилектор Сульт, вы арестованы за государственную измену и преступление против его королевского величества.

Джезаль мог только стоять и смотреть. Одна из близнецов, та, которая была забрызгана кровью, медленно подняла длинные руки над головой и удовлетворенно потянулась. Вторая посмотрела на него, подняв бровь.

— Как бы ты хотел умереть? — спросила она.

— Ваше величество, встаньте за мной.

Горст поднял длинный клинок здоровой рукой.

— Нет. Не в этот раз.

Джезаль сорвал с головы корону, с таким старанием добытую для него Байязом, и отбросил ее. Корона покатилась по полу. Да, его сделали королем. Но если он должен умереть, он умрет простым человеком, как все остальные. Он вдруг осознал, сколько ему было дано преимуществ. Большинство людей о таком не могли и мечтать. Он имел столько возможностей сделать добро, но он не сделал ничего, лишь ныл и думал о себе. А теперь было слишком поздно.

— Я прожил жизнь, опираясь на других. Прятался за их спинами. Взбирался на их плечи. Но не в этот раз.