Рэй Брэдбери - О скитаньях вечных и о Земле

– – А что теперь? -- спрашивал он у домов, бросив взгляд на ручные часы. -- Половина девятого? Самое время для дюжины отборных убийств? Или викторина? Эстрадное обо-зрение? Или вверх тормашками валится со сцены комик?

Что это -- в доме, побеленном луной, кто-то негромко засмеялся? Леонард Мид помедлил -- нет, больше ни звука, и он пошел дальше. Споткнулся -тротуар тут особенно неровный. Асфальта совсем не видно, все заросло цветами и травой. Десять лет он бродит вот так, то среди дня, то ночами, отшагал тысячи миль, но еще ни разу ему не по-встречался ни один пешеход, ни разу.

Он вышел на тройной перекресток, здесь в улицу вли-вались два шоссе, пересекавшие город; сейчас тут было тихо. Весь день по обоим шоссе с ревом мчались авто-мобили, без передышки работали бензоколонки, машины жужжали и гудели, словно тучи огромных жуков, тесня и обгоняя друг друга, фыркая облаками выхлопных газов, и неслись, неслись каждая к своей далекой цели. Но сейчас и эти магистрали тоже похожи на русла рек, обнаженные засу-хой, -каменное ложе молча стынет в лунном сиянии.

Он свернул в переулок, пора было возвращаться. До дому оставался всего лишь квартал, как вдруг из-за угла вылетела одинокая машина и его ослепил яркий сноп света. Он замер, словно ночная бабочка в луче фонаря, потом, как завороженный, двинулся на свет.

Металлический голос приказал:

– – Смирно! Ни с места! Ни шагу!

Он остановился.

– – Руки вверх!

– – Но… -- начал он.

– – Руки вверх! Будем стрелять!

Ясное дело -- полиция, редкостный, невероятный случай; ведь на весь город с тремя миллионами жителей осталась одна-единственная полицейская машина, не так ли? Еще год назад, в 2052-м -- в год выборов -- полицейские силы были сокращены, из трех машин осталась одна. Преступность все убывала; полиция стала не нужна, только эта единственная машина все кружила и кружила по пустынным улицам.

– – Имя? -- негромким металлическим голосом спросила полицейская машина; яркий свет фар слепил глаза, людей не разглядеть.

– – Леонард Мид, -- ответил он.

– – Громче!

– – Леонард Мид!

– – Род занятий?

– – Пожалуй, меня следует назвать писателем.

– – Без определенных занятий, -- словно про себя сказала полицейская машина. Луч света упирался ему в грудь, про-низывал насквозь, точно игла жука в коллекции.

– – Можно сказать и так, -- согласился Мид.

Он ничего не писал уже много лет. Журналы и книги никто больше не покупает. "Все теперь замыкаются по вечерам в домах, подобных склепам", -подумал он, про-должая недавнюю игру воображения. Склепы тускло осве-щает отблеск телевизионных экранов, и люди сидят перед экранами, точно мертвецы; серые или разноцветные отсветы скользят по их лицам, но никогда не задевают душу.

– – Без определенных занятий, -- прошипел механический голос. -- Что вы делаете на улице?

– – Гуляю, -- сказал Леонард Мид.

– – Гуляете?!

– – Да, просто гуляю, -- честно повторил он, но кровь отхлынула от лица.

– – Гуляете? Просто гуляете?

– – Да, сэр.

– – Где? Зачем?

– – Дышу воздухом. И смотрю.

– – Где живете?

– – Южная сторона, Сент-Джеймс-стрит, одиннадцать.

– – Но воздух есть и у вас в доме, мистер Мид? Конди-ционная установка есть?

– – Да.

– – А чтобы смотреть, есть телевизор?

– – Нет.

– – Нет? -- Молчание, только что-то потрескивает, и это -- как обвинение.

– – Вы женаты, мистер Мид?

– – Нет.

– – Не женат, -- произнес жесткий голос за слепящей по-лосой света.

Луна поднялась уже высоко и сияла среди звезд, дома стояли серые, молчаливые.

– – Ни одна женщина на меня не польстилась, -- с улыбкой сказал Леонард Мид.

– – Молчите, пока вас не спрашивают.

Леонард Мид ждал, холодная ночь обступала его.

– – Вы просто гуляли, мистер Мид?

– – Да.

– – Вы не объяснили, с какой целью.

– – Я объяснил: хотел подышать воздухом, поглядеть во-круг, просто пройтись.

– – Часто вы этим занимаетесь?

– – Каждый вечер, уже много лет.

Полицейская машина торчала посреди улицы, в ее радио-глотке что-то негромко гудело.

– – Что ж, мистер Мид, -- сказала она.

– – Это все? -- учтиво спросил Мид.

– – Да, -- ответил голос. -- Сюда. -- Что-то дохнуло, что-то щелкнуло. Задняя дверца машины распахнулась. -- Вле-зайте.

– – Погодите, ведь я ничего такого не сделал!

– – Влезайте.

– – Я протестую!

– – Ми-стер Мид!

И он пошел нетвердой походкой, будто вдруг захмелел. Проходя мимо лобового стекла, заглянул внутрь. Так и знал: никого ни на переднем сиденье, ни вообще в машине.

– – Влезайте.

Он взялся за дверцу и заглянул -- заднее сиденье по-мещалось в черном тесном ящике, это была узкая тюремная камера, забранная решеткой. Пахло сталью. Едко пахло дезинфекцией; все отдавало чрезмерной чистотой, жестко-стью, металлом. Здесь не было ничего мягкого.

– – Будь вы женаты, жена могла бы подтвердить ваше алиби, -- сказал железный голос. -- Но…

– – Куда вы меня повезете?

Машина словно засомневалась, послышалось слабое жуж-жание и щелчок, как будто где-то внутри механизм-инфор-матор выбросил пробитую отверстиями карточку и подста-вил ее взгляду электрических глаз.

– – В Психиатрический центр по исследованию атависти-ческих наклонностей.

Он вошел в клетку. Дверь бесшумно захлопнулась. Поли-цейская машина покатила по ночным улицам, освещая себе путь приглушенными огнями фар.

Через минуту показался дом, он был один такой на одной только улице во всем этом городе темных домов -- един-ственный дом, где зажжены были все электрические лампы и желтые квадраты окон празднично и жарко горели в хо-лодном сумраке ночи.

– – Вот он, мой дом, -- сказал Леонард Мид.

Никто ему не ответил.

Машина мчалась все дальше и дальше по улицам -- по каменным руслам пересохших рек, позади оставались пус-тынные мостовые и пустынные тротуары, и нигде в ледяной ноябрьской ночи больше ни звука, ни движения.

Брэдбери Рэй

Убийца

Рэй Брэдбери

Убийца

Музыка сопровождала его по белым коридорам. Он прошел несколько дверей с надписями: на одной – "Вальс веселой вдовы", на другой – "Полуденный сон фавна", на третьей – "Поцелуй меня еще раз"… Свернул в боковой коридор, и тут дробью барабанов, дребезжанием чугунков, кастрюль, ножей, вилок, словом, громом металла ему в уши ударил "Танец с саблями". Все это заглохло, как только он спешно вышел в вестибюль. Здесь завороженная Пятой симфонией Бетховена разместилась секретарша, она даже не заметила, когда он промелькнул у нее перед глазами.

Зазвенел наручный радиотелефон.