Рэй Брэдбери - О скитаньях вечных и о Земле

– Питер! Венди!

Дверь захлопнулась.

Джордж и Лидия Хедли метнулись к выходу.

– Откройте дверь! – закричал Джордж Хедли, дергая ручку. – Зачем вы ее заперли? Питер! – Он заколотил в дверь кулаками. – Открой!

За дверью послышался голос Питера:

– Не позволяй им выключать детскую комнату и весь дом.

Мистер и миссис Джордж Хедли стучали в дверь.

– Что за глупые шутки, дети! Нам пора ехать. Сейчас придет мистер Макклин и…

И тут они услышали…

Львы с трех сторон в желтой траве вельда, шуршание сухих стеблей под их лапами, рокот в их глотках.

Львы.

Мистер Хедли посмотрел на жену, потом они вместе повернулись лицом к хищникам, которые медленно, припадая к земле, подбирались к ним.

Мистер и миссис Хедли закричали.

И вдруг они поняли, почему крики, которые они слышали раньше, казались им такими знакомыми.

– Вот и я, – сказал Девид Макклин, стоя на пороге детской комнаты. – О, привет!

Он удивленно воззрился на двоих детей, которые сидели на поляне, уписывая ленч. Позади них был водоем и желтый вельд; над головами – жаркое солнце. У него выступил пот на лбу.

– А где отец и мать?

Дети обернулись к нему с улыбкой.

– Они сейчас придут.

– Хорошо, уже пора ехать.

Мистер Макклин приметил вдали львов – они из-за чего-то дрались между собой, потом успокоились и легли с добычей в тени деревьев.

Заслонив глаза от солнца ладонью, он присмотрелся внимательнее.

Львы кончили есть и один за другим пошли на водопой.

Какая-то тень скользнула по разгоряченному лицу мистера Макклина. Много теней. С ослепительного неба спускались стервятники.

– Чашечку чаю? – прозвучал в тишине голос Венди.

Брэдбери Рэй

Мусорщик

Рэй Брэдбери

Мусорщик

Л. Жданов, перевод

Вот как складывался его рабочий день.

Он вставал затемно, в пять утра, и умывался теплой водой, если кипятильник действовал, а то и холодной. Он тщательно брился, беседуя с женой, которая возилась на кухне, готовя яичницу или блины, или что там у нее было задумано на завтрак. К шести он ехал на работу и с появ-лением солнца ставил свою машину на стоянку рядом с другими машинами. В это время утра небо было оран-жевым, голубым или лиловым, порой багровым, порой жел-тым или прозрачным, как вода на каменистом дне. Иногда он видел свое дыхание белым облачком в утреннем воздухе, иногда не видел. Но солнце продолжало подниматься, и он стучал кулаком по зеленой кабинке мусоровоза. Тогда води-тель, крикнув с улыбкой "хелло!", взбирался с другой стороны на сиденье, и они ехали по улицам большого города туда, где ждала работа. Иногда они останавливались выпить чашку черного кофе, потом, согревшись, ехали дальше. На-конец приступали к работе: он выскакивал перед каждым домом из кабинки, брал мусорные ящики, нес к машине, поднимал крышку и вытряхивал мусор, постукивая ящиком о борт, так что апельсиновые корки, дынные корки и ко-фейная гуща шлепались на дно кузова, постепенно его за-полняя. Сыпались кости от жаркого, рыбьи головы, кусочки зеленого лука и высохший сельдерей. Еще ничего, если отбросы были свежие, куда хуже, если они долго лежали. Он не знал точно, нравится ему работа или нет, но так или иначе это была работа, и он ее выполнял добросовестно. Иногда его тянуло всласть поговорить о ней, иногда он совершенно выкидывал ее из головы. Иногда работа была наслаждением -- выедешь спозаранок, воздух прохладный и чистый, пока не пройдет несколько часов и солнце начнет припекать, а отбросы -- вонять. И вообще, работа как ра-бота: он был занят своим делом, ни о чем не беспокоился, безмятежно смотрел на мелькающие за дверцей машины дома и газоны, наблюдая повседневное течение жизни. Раз или два в месяц он с удивлением обнаруживал, что любит свою работу, что лучшей работы нет во всем мире.

Так продолжалось много лет. И вдруг все переменилось. Переменилось в один день. Позже он не раз удивлялся, как могла работа настолько измениться за каких-нибудь не-сколько часов.

Он вошел в комнату, не видя жены и не слыша ее голоса, хотя она стояла тут же. Он прошел к креслу, а она ждала и смотрела, как он кладет руку на спинку кресла и, не говоря ни слова, садится. Он долго сидел молча.

– – Что-нибудь стряслось? -- Наконец ее голос проник в его сознание. Она спрашивала в третий или четвертый раз.

– – Стряслось? -- Он посмотрел на женщину, которая за-говорила с ним. Ну конечно, это же его жена, он ее знает, и это их квартира, с высокими потолками и выгоревшими обоями. -- Верно, стряслось, сегодня на работе.

Она ждала.

– – Когда я сидел в кабине моего мусоровоза. -- Он про-вел языком по шершавым губам и закрыл глаза, выключая зрение, пока не стало темно-темно -ни малейшего про-блеска света, как если бы ты среди ночи встал с постели в пустой темной комнате. -- Я, наверно, уйду с работы. По-старайся понять.

– – Понять! -- воскликнула она.

– – Ничего не поделаешь. В жизни со мной не случалось ничего подобного. -- Он открыл глаза и соединил вместе похолодевшие пальцы. -- Это нечто поразительное.

– – Да говори же, не сиди так!

Он вытащил из кармана кожаной куртки обрывок га-зеты.

– – Сегодняшняя, -- сказал он. -- Лос-анджелесская "Таймс". Сообщение штаба гражданской обороны. Они закупают радиоустановки для наших мусоровозов.

– – Что ж тут плохого -- будете слушать музыку.

– – Не музыку. Ты не поняла. Не музыку. Он раскрыл огрубевшую ладонь и медленно стал чертить на ней ногтем, чтобы жена увидела все, что видел он.

– – В этой статье мэр говорит, что в каждом мусоровозе поставят приемники и передатчики. -- Он скосился на свою ладонь. -- Когда на наш город упадут атомные бомбы, радио будет говорить с нами. И наши мусоровозы поедут собирать тела.

– – Что ж, это практично. Когда…

– – Мусоровозы, -- повторил он, -- поедут собирать тела.

– – Но ведь нельзя же оставить тела, чтобы они лежали? Конечно, надо их собрать и…

Ее рот медленно закрылся. Глаза моргнули, один раз. Он следил за медленным движением ее век. Потом, механически повернувшись, будто влекомая посторонней силой, она про-шла к креслу, помедлила, вспоминая, как это делается, и села, словно деревянная. Она молчала.

Он рассеянно слушал, как тикают часы у него на руке.

Вдруг она засмеялась:

– – Это -- шутка!

Он покачал головой. Он чувствовал, как голова повора-чивается слева направо и справа налево -- медленно, очень медленно, как и все, что происходило сейчас.

– – Нет. Сегодня они поставили приемник на моем мусоро-возе. Они сказали: когда будет тревога, немедленно сбра-сывай мусор где придется. Получишь приказ по радио, по-езжай куда скажут и вывози покойников.