Олег Верещагин - Скажи миру – «нет!»

– Я вернусь, – сказал я и заставил себя отпустить ее руку. – Обязательно вернусь, Тань. Ты жди.

– До Куры отсюда километров сто пятьдесят. – Колька указал вытянутой рукой на белоголовые горные пики. – Смотри, там еще зима. А вон там, видишь, сигнальный дым. – В самом деле вдали тянулась к небу тонкая струйка черного цвета. – Это где-то в районе Боржоми.

– Там есть минеральная вода? – поинтересовался я.

– Есть… Но мы туда не попадем, нам ближе. Хотя тропинки в наших местах еще те.

– Я это вижу, – кивнул я, скользнув взглядом по медленно ползущей неподалеку цепочке наших ребят. – Еле тащимся…

– Ну, урса передвигаются еще медленней. – Колька чихнул. – А на левый берег Куры они и вообще пока не перебрались. Иначе дым изменился бы… Успеваем! – Он засмеялся и хлопнул меня по плечу, но глаза у Кольки оставались печально-холодными. – А вон, смотри, – туры.

Огромные рыжие быки шли всего метрах в двадцати от нас – но за пропастью, занимавшей все эти двадцать метров. Я напрягся, хотя понимал, что добраться до нас эти могучие существа не смогут при всем их желании. У переднего быка я мог бы улечься на лбу – и едва ли достал бы до кончиков рогов раскинутыми руками.

– Я, когда мы еще только-только сюда пришли, – сказал Колька, – видел, как вот такой тур убил эндрюсархуса, который напал на стадо.

– А я только раз эндрюсархуса видел, – вспомнил я. – В Испании, прошлой весной… А ты давно здесь?

– Седьмой год, – сказал Колька и, повернувшись, зашагал вниз, к нашим…

…По рукам прямо на ходу путешествовал здоровенный котелок с черной икрой-самосолкой. Ее зачерпывали сухарями, щедро разбазаренными Тилем из своих запасов. Я присоединился к этому безобразию, но икра мне не понравилась. Кто-то из ребят громко, но лениво рассказывал, как видел на Каспии «залом» – нерестящиеся осетры забили устье Волги на протяжении трех километров вперемешку со стерлядью и огромными, по семь-десять метров, белугами, а каспийские казачата ходили по бедра в выхлестнутой икре, заготавливая копченья на зиму. «Я с тех пор, – закончил мальчишка, – копченую рыбу и икру вообще есть не могу».

– Это вроде как браконьерство, – неуверенно сказал Иван.

Казачонок отмахнулся:

– Да какое браконьерство… Этот мир нас даже не замечает. На Камчатке, рассказывали, во время нереста воду из ручья не возьмешь – лосось…

– Это да, – подтвердил один из мальчишек Тиля на дикой смеси нескольких языков, в основе которой лежал его родной голландский, – мы там были. Скажете, что вру, да я бы и сам не поверил, но я вот такую речку, – он кивнул в сторону пропасти, – перешел по рыбе и ног не замочил.

– А я сам не видел, но читал, – вступил я, – в Америке стада бизонов…

– А я не читал, но видел, – заметил Джек. – Мы один раз в центр такого стада попали. Двое суток сидели на холме, а потом еще несколько часов вообще встать не могли – казалось, что земля шевелится, волнами идет.

– Слушайте, – снова вклинился я, – кто-нибудь из вас бывал на Пацифиде?

Молчание – частью недоуменное, частью смущенное – было мне ответом. Потом я услышал голос Тиля:

– Шесть лет назад я еще не жил на Терсхеллинге. Ты, наверное, не знаешь, Олег, но всех, с кем я попал сюда, убили не урса, а французы Жиля Руа – вон, Лаури тебе про него расскажет… да и Пашка, кажется, с ним встречался…

– Встречался, – подтвердил хмуро черноволосый скуластый атаман. – Не удивлюсь, если дома он был пациентом дурки. Твой Свен, Лаури, между прочим, доброе дело сделал, что прикончил его…

– Да его не мы прикончили, его девчонка одна, итальянка, зарезала, – возразил Лаури. – Он ее изнасиловал, ну… А мы уж только его отряд добили.

– Мы не об этом, – перебил его Тиль. Казалось, ему совсем не жарко в его черной тугой коже. – Так вот. Я тогда добрался до Украины, а там присоединился к русскому отряду Артура Шаманова.

– По прозвищу Сумасшедший Шаман, – дополнил Джек. – Урса его, кажется, года четыре назад на кол посадили где-то в Северной Африке – я там как раз домой пробирался…

– Он самый, – кивнул Тиль. – Я с ним восемь месяцев ходил – по Сибири ходили, а с побережья Дальнего Востока на трех насадах добрались до Пацифиды, на северо-западное побережье. Нас тогда было почти сто человек… Так вот. Я командовал уже тогда… был третьим кормчим, по-нашему – третьим сторменом. Первую насаду вел сам Артур, вторую – Лио Ривело, франкист еще 30-х годов. На Лусоне мы перебили больше трех тысяч ниггеров и чинились. Вот как-то вечером Лио сказал, что Пацифида – совсем рядом и что он за свою жизнь дважды добирался до ее берегов, но так и не высадился. Я тогда о Пацифиде вообще ничего толком не знал, ну а Артура не зря же называли Сумасшедший Шаман. Мы погребли на Пацифиду. Уже в виду берегов налетел тайфун. Пять суток нас мотало, растеряли мы друг друга… У меня трех человек смыло, бочки с пресной водой раскололо – четыре из пяти. Улегся тайфун, гляжу, а всего в миле от нас болтается Артур, и берега по-прежнему не так далеко, только не те, к которым мы гребли, а на триста миль южнее. В общем, погребли мы искать Лио. Вдоль берегов, естественно, раз нас возле них гоняло, то чем он хуже? И нашли. На пятые сутки поисков нашли. Мы бочки починили и вошли в реку, запастись пресной водой. Поднялись мили на три и буквально наткнулись на насаду Лио. Она стояла у берега на якорях, совершенно целая. И ни единого человека на ней. А было около тридцати.

– Урса, – сказал Видов.

– Насада была совершенно целая, – повторил Лио.

– Они ушли в джунгли, – предположил я, – а там на них напали.

– Ты не моряк, Олег, – заметил Джек. – На корабле всегда остается людей не меньше, чем нужно, чтобы выйти в море. В данном случае – наверное, минимум восемь человек, да, Тиль?

Тот кивнул и продолжал:

– Артур и я собирались искать. Переночевать и искать, но… – Тиль потер щеку. – Но под утро – а ночь, надо сказать, была неприятной из-за звуков в джунглях, – Джек кивнул, вспоминая что-то свое, – до стоянки добрался один из мальчишек, что были с Лио. У него оказалась почти оторвана левая рука и вырван левый бок, кроме того, он никого не узнавал, да и прожил-то всего полчаса, но перед смертью вроде бы очнулся и сказал: «Все погибли. Бойтесь барабанов. Не ходите за барабанами». А буквально через десять минут, – Тиль сделал многозначительную паузу, – мы услышали в джунглях барабаны. Такой ритмичный сигнал, совсем не похожий на урсаитянский грохот. Я до сих пор его помню… – И Тиль отшлепал по кожаному рукаву глухую дробь.

– Это «Марш-атака», – сказал кто-то, – не может быть.

– И вообще это больше смахивает на страшилку, – заметил Андрей Соколов. – «Девочка, девочка, не вывинчивай крюк в полу» и все такое. Летающая Рука…