Юрий Нестеренко - Крылья

— Это ваш корабль.

— Нет, я имею в виду человека, в честь которого он назван. Это один из величайших наших ученых, создатель эволюционной теории, объяснившей, как в результате развития возникают новые виды и вымирают вытесненные ими, менее совершенные старые. В свое время церковники были просто в ярости, когда он обосновал, что человек — не творение божье, а результат долгой эволюции, начавшейся с простейших организмов… Впрочем, Дарвин жил и умер задолго до появления комитета его имени. Так вот, благодаря инфотехнологиям в заговор было вовлечено множество интеллектуалов со всего мира. В том числе и те, кто, по требованию своих правительств, работал над супероружием для новой войны. В отличие от ядерного, уничтожающего все вокруг на многие мили и многие годы вперед, оно должно было быть весьма избирательным. Поражать живую силу противника, выводить из строя военную автоматику, но не наносить ущерба ни экологии, ни материальным богатствам, которые должны были нетронутыми достаться победителям. Этим оружием должны были стать наномашины. Тебе говорили, что это такое?

— Да, такие маленькие машинки, что могут свободно жить в теле, и их даже не чувствуешь.

— Маленькие — это не то слово. Их размеры исчисляются в миллиардных долях локтя. С помощью наномашин можно манипулировать молекулами и даже отдельными атомами. Развитые нанотехнологии — это фактически полная власть над материей. Потому что, переставляя молекулы и атомы, можно из любого вещества, из любого мусора изготовить практически что угодно. Работа одной крохотной наномашины не видна, но их можно легко производить в огромных количествах. Я знаю, Раджив катал тебя на флаере; ты обратила внимание, что там нет ни болтов, ни швов, ни заклепок?

— Точно! — воскликнула я, понимая теперь, что именно удивило меня, когда я впервые осматривала флаер. — Он словно высечен или выплавлен из единого куска, а не собран из деталей.

— Не высечен и не выплавлен, а выращен. Или, если угодно, собран, но не из деталей, а из атомов и молекул. Разъемные соединения оставлены только там, где они нужны для легкости ремонта или модификации. Но дело, конечно, не только во флаерах… Нанотехнологии — это полное изобилие! Это возможность получать что угодно — пищу, одежду, дома, технику, топливо — в прямом смысле из грязи под ногами и дармовой солнечной энергии! А это значит — больше не нужны гигантские промышленные предприятия, где на конвейерах клепают товары сразу для целых стран; не нужны рудники и другие заводы, снабжающие эти предприятия сырьем; не нужны и фабрики, производящие станки для этих предприятий; не нужна сеть магазинов, через которую распространяются произведенные в одном месте товары; не нужна банковская система, через которую финансируются предприятия и магазины; не нужны деньги как таковые! А значит, по сути, не нужны и правительства с их функциями учета, контроля и распределения! Остаются, конечно, такие функции, как образование, здравоохранение, борьба со стихийными бедствиями, но в обществе, где решены проблемы бедности и дефицита, с этим вполне могут справиться местные власти, при необходимости — запросить и получить помощь от соседей. И для этого не нужно заводить целую ораву бюрократов всех уровней! Ну и как ты думаешь, могли люди такое допустить? Утрату власти, исчезновение денег, разрушение социальных пирамид? Да ни за что на свете! Вот почему в нанотехнологиях они видели исключительно оружие, способное проникнуть сквозь любую защиту и в буквальном смысле разложить врага на атомы, причем без всякого атомного взрыва. Строго говоря, интеллектуалы, со своей стороны, тоже не могли допустить, чтобы наноизобилие попало в руки косной массы. Потому что человек, даже при решении его материальных проблем, в массе своей остался бы неразвитой, сексуально озабоченной, иррационально злобной и жестокой скотиной. Если дать ему в руки наномогущество — страшно представить, для каких мерзостей и извращений он бы его употребил… В нашей истории борьба с развратом шла без больших успехов, и всякий раз, когда ранее осуждаемые формы разврата разрешали, эти формы быстро приедались и начиналось распространение новых, все более изощренных и извращенных, связанных с пытками, убийствами, насилием над детьми и тому подобным. Может быть, есть вещи и пострашнее похоти, но воистину нет ничего отвратительнее!

Так вот. Идея Дарвиновского комитета была проста: пусть каждый получит то, что хочет. Все враждующие страны получили свое смертоносное нанооружие. Разработки шли на редкость быстро, ибо все разработчики из враждебных блоков втайне от своих властей работали в тесном контакте, как единая команда. Но вместе с наномашинами-убийцами были разработаны и специальные защитные коды, блокирующие их действие. Черный ход в программе — так это называется. И вот эти коды заговорщики из разных стран сообщили только друг другу. Другими словами, они вручили яд всем, кто его от них требовал, но противоядие приберегли исключительно для себя. Когда началась война, — а разные блоки начали ее практически одновременно, ибо разведка каждого из них доносила об аналогичных разработках у противников, и каждый надеялся успеть нанести упреждающий удар, — все пошло очень быстро. От нанооружия не спрячешься. Это на нашем уровне камень и металл кажутся плотными и сплошными, а на наноуровне это трехмерные решетки, сквозь которые очень даже можно протиснуться, в крайнем случае просто разобрать их… И, конечно же, программа наномашин была такова, чтобы в первую очередь поражать бункеры, командные центры противника. Это было как раз то, чего требовали заказчики. — Джордж широко улыбнулся. — Так что бывшая земная верхушка была уничтожена первой. Мир был охвачен хаосом, и лишь ученые, причастные к заговору, сохраняли негласный контроль над ситуацией.

Фактически власть уже перешла к ним, но власть однобокая: они могли лишь отдать боевым наномашинам команду самоуничтожиться — а могли этого не делать. И вот тут обозначилось разногласие, которое не раз всплывало и раньше, но теперь требовало незамедлительного решения.

Одни — в первую очередь те, кто стоял у истоков заговора, — полагали, что очищение Земли необходимо довести до конца, что косная толпа безнадежна и полностью несет ответственность за действия своих правителей, а значит, должна разделить их судьбу. Между прочим, не то что в демократических, но и в самых тиранических странах правитель опирается не на показную, а на самую искреннюю поддержку большинства народа. Иначе его просто сметут, и никакая армия и полиция не защитит одного от гнева миллионов. Причем как раз в тираниях эта поддержка более глубокая и массовая, чем в демократиях, что, собственно, и позволяет тирану чувствовать себя так вольготно. Другая же часть — среди них было особенно много тех, кого оповестили о заговоре на поздних этапах, чтобы спасти, — настаивала, что теперь, когда уничтожены бывшие вожди, необходимо спасти остальных людей и что те под властью интеллектуалов смогут постепенно избавиться от своих пороков. Пока шел спор, наномашины продолжали косить человечество… Наконец наиболее рьяные активисты второй партии пригрозили, что, если война не будет остановлена, они объявят людям правду и те успеют растерзать заговорщиков, прежде чем погибнут сами. Первой партии пришлось согласиться. Было объявлено во всеуслышание, что перед лицом угрозы истребления человечества ученые всего мира объединились и нашли способ остановить нанооружие. В первую очередь это произошло в более-менее цивилизованных странах, где было много научных центров; дикари же… те, кто за все тысячелетия человеческой истории так и остались варварами или тем более скатились в это состояние, доказали свою эволюционную бесперспективность. Даже те из них, кто пережил нановойну, в основном погибли в несколько последующих лет от эпидемий и голода, ибо уже давно существовали лишь за счет помощи развитых стран. В общей сложности в результате Последней Войны, как я уже сказал, умерли шесть миллиардов человек — в их числе, увы, и многие интеллектуалы, которых нельзя было посвятить в заговор из-за их слишком явных гуманистических убеждений. Но на Земле еще оставалось почти четыре миллиарда. Конечно, многие из них испытали шок, потеряли близких… однако вся техническая инфраструктура цивилизации сохранилась, ничто не было разрушено, кроме боевой техники, не пострадали запасы продовольствия, медикаментов, топлива — в этом плане ситуация после Последней Войны была куда благоприятней, чем после войн прошлого. Даже с уборкой трупов не было проблем — наномашины сами заботились об утилизации останков своих жертв. Не было никаких объективных предпосылок для разрухи и хаоса, даже кризиса управления, ибо заговорщики сразу разделили между собой зоны ответственности и начали отдавать четкие и осмысленные распоряжения. Но, увы, опасения первой партии оправдались — люди оставались людьми. Они отказывались подчиняться разумным распоряжениям ученых, создавали собственные «комитеты спасения» и «чрезвычайные командования», а то и «армии возмездия» — по сути, просто бандитские шайки, норовившие поставить под ружье все мужское население и идти силой отбирать ресурсы у соседей, хотя у самих были полные склады и способная работать промышленность. Захватывали не только материальные ценности, но и женщин, прикрывая свою вечную похоть словами о «необходимости восстановления генофонда и популяции»… Были и погромы научных центров, и убийства ученых… В общем, цивилизация стремительно скатывалась в хаос, и впору было вновь запускать боевые наномашины — тайно возобновить их производство можно было в считанные часы. Однако против этого по-прежнему возражали слишком многие из интеллектуалов, даже из членов первой партии далеко не все готовы были принять на себя ответственность за убийство миллиардов человек. Ты понимаешь, Эйольта, ведь до этого «дарвиновцы» никого не убивали. Они лишь предоставили людей их судьбе: они создали оружие, которое от них требовали, но не они пустили его в ход. И на этот раз требовалось решение, при котором люди сами выбрали бы свою участь, сами бы разделились на способных и не способных к развитию, а не способный к развитию обречен на вымирание. И такое решение было найдено. По всему миру началось строительство «центров блаженства». Ведь все мысли и чувства, Эйольта, — это просто набор электрохимических процессов в мозгу, совокупность нервных импульсов. В частности, подавая слабые электрические сигналы в определенные зоны мозга, можно вызвать любые удовольствия, какие только может испытать человек… или аньйо… или другое существо. Понимаешь, в принципе любые, и притом сделать их гораздо сильнее, чем в реальной жизни. Первые такие опыты были поставлены вскоре после Второй мировой, правда, не на людях, а на крысах — это животные вроде ваших йагов. Несмотря на то что первый прибор был весьма примитивным и генерировал лишь один вид удовольствия, эффект был потрясающим — крыса забывала обо всех своих потребностях, даже о еде и питье, и непрерывно жала на педаль, посылающую импульсы наслаждения в ее мозг, пока не погибала от истощения. На такую быструю смерть, конечно, мало кто согласился бы добровольно. Но, если подключить тело к системе жизнеобеспечения, можно оставаться в состоянии непрерывного блаженства до глубокой старости… Это называется ЕЕЕ — от инглишской аббревиатуры, означающей «вечное электрическое наслаждение». В этом и была суть идеи — дать ЕЕЕ всем желающим, чтобы все представители тупиковой ветви — все гедонисты, все, для кого главное в жизни — не деятельность разума, а получение удовольствия, — чтобы все они улеглись в ванны биостатов и оставались там пожизненно, не мешая, таким образом, дальнейшему развитию цивилизации. И никто не может назвать эту затею негуманной или нечестной — все эти люди действительно получали то, что хотели, и в более полном виде, чем могли даже мечтать. Более того, у них была возможность в любой момент отключить систему и вылезти из биостата… если бы, конечно, они того пожелали, — осклабился Джордж. — Сначала планировалось пускать в центры блаженства всех желающих бесплатно, но среди «дарвиновцев» нашлись те, кто достаточно разбирался в психологии, чтобы понять, что к бесплатной услуге будут относиться с подозрением. Но если услуга будет платной, но доступной, то от клиентов не будет отбоя. И, естественно, ажиотаж возник достаточно быстро, не без помощи пропаганды, конечно… Пропаганды, не говорившей ни слова лжи, прошу заметить.