Юрий Нестеренко - Крылья

— Вот именно. В вашем представлении религиозные войны — это именно это и ничто иное. А обычные ваши войны? Да, разумеется, у вас имеются самые настоящие армии, вооруженные вполне смертоносным оружием, и ваши солдаты реально учатся им владеть. Но сами сражения! Ведь это же шахматные партии мастеров, а не бои! Шахматы — это игра вроде вашего ктарно… Весь бой сводится к тому, что полководцы стараются перехитрить друг друга, армии маневрируют, сходятся, и тот из генералов, кто находит свои силы и свою позицию менее выигрышной, чем у противника, капитулирует или отступает. Иногда все обходится вообще без единого выстрела. Иногда — исход сражения решают первые же потери. Чуть ли не единственный раз за всю отраженную в летописях историю илсудрумский император Прадрекс Великий позволил себе вырвать победу, потеряв целых восемь процентов своего войска. Официальная илсудрумская историография, однако, умалчивает, что после этого он потерял вдвое больше — из-за дезертирства. Солдаты разбегались, потрясенные такой чудовищной жестокостью собственного главнокомандующего… И Великим его прозвали потомки. А современники после той кампании звали Прадрекс Кровавый или Прадрекс Безумный.

Я поразилась, насколько глубоко пришельцам удалось раскопать нашу историю. Не иначе, они получали доступ не только к официальным архивам.

— Извини, Эйольта, — продолжал Джордж, — но за время своего путешествия ты убила больше аньйо, чем средний ваш солдат за всю жизнь. Я понимаю, у тебя были к тому все основания, но факт есть факт.

— Так ведь были же основания!

— Да, потому что ты — исключение. Вообще интересно, почему у вас такая неприязнь именно к крылатым, в то время как к другим мутантам относятся в общем-то спокойно. Подозреваю, что это из-за генетической памяти о полете, которая гнездится глубоко в подсознании аньйо. Ставшие бескрылыми не хотят, чтобы им напоминали о небе и будили несбыточные мечты. В крылатости им видится бунт против существующего порядка вещей, каковой порядок надлежит одобрить, раз уж нельзя изменить… Обычно же у вас убивают либо преступники — да и то не так уж часто, — либо те, кто им противостоит. Ну еще бывают убийства на дуэлях, да и то это чисто ранайский обычай, оборотная сторона свободы, которую у вас имеют высшие сословия при ограниченной королевской власти… В целом же насилие и убийства не считаются у вас нормой, даже во время войны.

— Разумеется, а как же иначе?

— Конечно, как же иначе… Именно так и обстоят дела у большинства видов достаточно развитых живых существ, причем на разных планетах. Хищник убивает жертву, чтобы прокормиться, жертва, обороняясь, может убить хищника, но все это обусловлено жизненной необходимостью. Особи же одного вида почти никогда не убивают друг друга. Грозные, сильные звери, вооруженные смертоносными клыками, когтями, рогами, ядом, ведут себя точь-в-точь как ваши армии с их вполне настоящим оружием. Если у них возникают разногласия, они сходятся вместе, угрожающе рычат, скалят зубы, всячески демонстрируют свою силу и боевой дух — пока один из соперников не признает себя побежденным и не отступит. Большинство внутривидовых поединков бескровно или ограничивается неопасными ранениями. И даже если дело все-таки доходит до серьезных ран и смерти, ни одному живому существу не приходит в голову истязать поверженного, чтобы насладиться его мучениями!

— Некоторые преступники вполне заслуживают мучительных наказаний, — холодно возразила я, думая, уж не намекает ли он на профессию моего отчима.

— Я не о преступниках. Я о том, чтобы мучить невинную жертву и получать от этого удовольствие.

— Такое тоже случается, — заметила я. — В основном, конечно, в брачный сезон, но это вообще безумное и страшное время. Там и счет потерь в битвах идет далеко не на единицы. И потом, детская жестокость…

— Дети любого разумного вида стоят ближе всего к животным. У вас они просто отрабатывают типичную для стадных животных программу борьбы за место в иерархии. Одни демонстрируют свое доминирование над другими, чтобы утвердить свой высокий ранг. Все, что им нужно, — добиться от низкоранговых признания своего статуса и демонстрации покорности, а вовсе не заставить их страдать. Ты видела когда-нибудь, чтобы ваши дети продолжали мучить того, кто не сопротивляется? Тебе приходилось слышать, чтобы дети аньйо забили кого-нибудь насмерть?

— Нет, конечно! Но я никогда не была покорной. И не буду!

— Что же касается брачного сезона, то он длится лишь один месяц из тринадцати, и ваша цивилизация понимает необходимость борьбы с этим безумием. Ваши страны уже приняли широкий комплекс мер по обузданию похоти и агрессии брачных сезонов; войны на это время, правда, пока еще не запретили, но все идет к тому — каждое государство само по себе было бы радо ввести такой запрет, осталось лишь преодолеть недоверие государств друг к другу. И все больше аньйо заключают браки вне брачного сезона, руководствуясь голосом рассудка, а не сезонным умопомрачением…

— Вы говорите это таким тоном, словно у вас не так.

— Эйольта, — Джордж тяжело вздохнул, — у людей нет брачных сезонов. И никогда не было.

— Нет? — обрадовалась я. — Я так и знала! Я была уверена, что цивилизация, достигшая звезд, свободна от этого скотства! — Перед моими глазами возник возбужденный Зак-Цо-Даб, и я скривилась от омерзения. — Но… как же вы продолжаете род?

— Ты не понимаешь, — печально произнес он. — Тебе приходилось сталкиваться с аньйо, смотревшими на тебя как на урода, но они не знают, что такое истинное уродство. Все живые существа, Эйольта, убивают и спариваются лишь тогда, когда это необходимо для выживания особи или вида в целом, и лишь в тех количествах, в каких это необходимо. Так обстоят дела на Земле, на Бруно III, то есть на вашей планете, и в других известных нам мирах с биосферами. Вероятно, это общий закон Вселенной. И в этом нет ничего странного, ведь именно такое поведение является наиболее разумным и оправданным. И есть лишь одно исключение. Человек убивает, когда не хочет есть, и спаривается, когда не хочет иметь потомства. Единственный вид, который убивает, мучает и совокупляется для удовольствия, превратив это в самоцель, занимаясь этим в сотни и тысячи раз больше, чем необходимо, вопреки необходимости, здравому смыслу, собственному выживанию! Люди — это выродки Вселенной, Эйольта. Брачных сезонов у них нет не в том смысле, что похоть никогда не овладевает ими, а в том, что вся жизнь человека, с юности до старости, и вся история человечества — это сплошной непрерывный брачный сезон.

— Не может быть… — потрясенно произнесла я. — Ведь получается, что вы даже не можете с этим бороться? Чтобы осознать необходимость борьбы с безумием, нужно хоть иногда бывать в здравом уме…