Джо Аберкромби - Лучше подавать холодным

— Опасно? С виду тут всё так праздично.

— Ты сейчас пытаешься нас позабавить?

— Даже не приступал. — Трясучка выражал сейчас такую расслабленность и небрежность, что Рогонт не смог бы определить, издевается он или нет.

— Держись поближе к ней! Тебе положено быть телохранителем.

— Я знаю, кто я. — И Трясучка одарил Рогонта широчайшей из ухмылок. — Не ссы. — Он ударил в бока лошади и вырвался вперёд. Поближе к Монзе, как тот и велел. Вполне поближе, чтоб заметить её напрягшуюся скулу. Вполне поближе, в общем-то, чтоб двинуть секирой и раскроить ей череп.

— Я знаю, кто я, — прошептал он. Он не был чудовищем. Просто его уже достало.

Шествие наконец-то подошло к концу в самом сердце города, на площади перед Домом Сената. Крыша громаднейшего здания обрушилась много веков назад, мраморные ступени потрескались и поросли сорняком. Барельефы забытых богов на исполинском фронтоне стёрлись до неразберихи выпуклостей, насестов для легиона говорливых чаек. Десять поддерживающих его огромных колонн с виду держались лишь на честном слове, окрашенные протёками, облепленные обрывками старых объявлений. Но могучий пережиток древних времён до сих пор умалял убогие в своём тщеславии окружающие сооружения-выскочки, прославляя ушедшее величие Новой Империи.

Подиум из щербатых блоков выдавался начиная от ступеней, в затопившее площадь людское море. В одном из углов, в четыре человеческих роста, стояла изъеденная ветрами статуя Скарпиуса, дарующего миру надежду. Его простёртая рука отломилась у запястья несколько сот лет назад и, как самый вопиющий и образный пример ситуации в Стирии, никто не потрудился её восстановить. Перед статуей, на ступенях, у колонн — стояли стражники. Они носили на плащах чёрный талинский крест, но Монза прекрасно понимала, что это люди Рогонта. Пускай Стирии предназначено стать единой семьёй, но солдат в осприйском голубом здесь могли встретить не слишком восторжено.

Она соскочила с седла и зашагала по узкому проходу сквозь толпу. Люди напирали на стражников, кричали ей, умоляли благословить. Как будто прикосновение к ней принесёт им какую-то пользу. Покамест особо не принесло никому. Она безоглядно смотрела вперёд, только вперёд, от туго сжатых челюстей ломило скулы. Ожидала клинка, стрелы, дротика, что принесут ей конец. С удовольствием убила бы за сладкое забытье затяжки, хотя пыталась завязать и с затяжками и с убийствами.

Пока она поднималась по ступеням, над ней нависал Скарпиус, морща уголки своих покрытых лишайником глаз, будто бы говоря — неужто у них не нашлось кого-нибудь получше этой суки? Позади него вздымался чудовищный фронтон, и она представила, а что если в этот самый миг сотне тонн балансирующего на тех колоннах камня наконец взбредёт в голову рухнуть и разом смести всех стирийских предводителей, и её вместе с ними. Не малая её часть надеялась что так и будет, и это тяжкое мытарство побыстрее закончится.

Стайка отцов города — в смысле самых ушлых городских прохиндеев — нервно кучковалась на середине помоста, потея под баснословно дорогущей одеждой, голодно глядя на неё, как гуси на миску сухарей. Когда они с Рогонтом приблизились, старейшины поклонились, в унисон мотнув головами. Наводя на мысль, что они репетировали заранее. Это почему-то разозлило её больше всего.

— Поднимайтесь, — прорычала она.

Рогонт протянул руку. — Где венец? — Он щёлкнул пальцами. — Венец, венец!

Стоящий первым горожанин выглядел дурной карикатурой на мудреца — нос крючком, снежная борода и скрипящий глубокий голос из — под шляпы зелёного фетра, смахивающей на перевёрнутый ночной горшок. — Мадам, меня зовут Рубин. Меня выдвинули говорить от имени города.

— Я Скавье. — Пухлая женщина, чей лазоревый корсет выставлял на показ устрашающе безмерное декольте.

— А я Груло. — Высокий, стройный мужчина, лысый как ягодица, едва ли не оттолкнул Скавье плечом.

— Двое наших самых крупных торговцев, — пояснил Рубин.

Для Рогонта это значило мало. — И?

— И, с вашего соизволения, ваша светлость, мы надеялись обсудить некоторые детали мероприятия…

— Да? Не тяните!

— Что касается титулования, мы надеялись немного отойти от аристократии. "Великая герцогиня" несколько отдаёт тиранией Орсо.

— Мы надеялись… — осмелился вставить Груло, взмахнув пошлым перстнем, — как-то отразить полномочия простого народа.

Рогонт скорчил Монзе рожу, будто сами слова "простого народа" имели привкус мочи.

— Полномочия?

— Быть может избранный президент? — предложила Скавье. — Первый гражданин?

— В конце концов, — вставил Рубин, — предыдущий великий герцог, всё ещё технически… жив.

Рогонт скрежетнул зубами. — Его обложили в Фонтезармо, в дюжине миль отсюда, как крысу в норе! Вопрос лишь времени, когда он предстанет пред правосудием.

— Но вы поймите, что буква закона может послужить затруднением…

— Буква закона? — Рогонт говорил разъярённым шёпотом. — Скоро я стану королём Стирии, и среди тех, кто меня коронует должна быть великая герцогиня Талинская! Я буду королём, понятно вам? Гнёт буквы закона для других людей.

— Но, ваше великолепие, это могут расценить как несоответствие…

Для человека с репутацией чрезмерного запаса терпения, за последние несколько недель оно стало заканчиваться у Рогонта крайне быстро. — Насколько большим несоответствием станет, если я, скажем, повешу вас? Здесь. Сейчас. Вместе со всеми мерзавцами-уклонистами этого города. Пока будете болтаться, сможете поспорить друг с другом о процедурах закона.

Угроза растекалась между ними в долгом, неприятном молчании. Монза оперлась на Рогонта, остро ощущая на себе великое множество глаз. — Нам бы сейчас не помешало немножко сплочённости, правда? У меня предчувствие, что повешенье расценят неправильно. Давайте просто всё проведём до конца, хорошо? А потом все сможем полежать закрыв глазки.

Груло осторожно прочистил горло. — Разумеется.

— Долгая беседа завершилась там, откуда мы начали! — огрызнулся Рогонт. — Давайте сюда чёртов венец!

Скавье извлекла тонкий золотой ободок. Монза медленно повернулась лицом к толпе.

— Народ Стирии! — Взревел Рогонт за её спиной. — Дарую вам великую герцогиню Монцкарро Талинскую! — Почувствовалось лёгкое давление, когда он опустил обруч ей на голову.

И вот так просто её вознесли к головокружительным высотам власти.

С лёгким шелестом все преклонили колена. Тишина затопила площадь, она даже расслышала как чиркают и хлопают крыльями птицы наверху фронтона. Она даже расслышала брызги, когда неподалёку от неё упал помёт, пачкая древние камни белыми, чёрными и серыми точками.