Карен Миллер - Утраченная невинность

Морг шумно вздохнул.

— Ах, Нол, Нол! Попридержал бы ты язык! Мелешь как мельница. Я вовсе не собираюсь что-либо исправлять. Все идет по моему плану.

— По твоему плану? — изумленно переспросил Бокур. — Эй, Конройд! Если ты не заболел, значит, просто сошел с ума. Ты смотрел сегодня в окно? Сама Стена в опасности!

Морг улыбнулся.

— Стена разрушается, ты, глупец! И вместе с ней падете вы.

— Упаси Барла, — прошептал потрясенный Далтри. — Думаю, Конройд, ты сошел с ума. Господа, вы слышите, что он говорит?

— Ну, еще бы! — мрачно отозвался Хафар. — Похоже, мы пришли как раз вовремя. Его величество явно не в себе.

Сорволд выступил вперед. Твердый взгляд, решительное выражение.

— Вы должны пойти с нами, ваше величество, — строгим голосом произнес он. — Немедленно. Чем бы вы ни страдали, дворцовый лекарь Никс обнаружит это и с благословения Барлы поможет вам.

— Ваш дворцовый лекарь Никс — просто старая клистирная трубка! Я еще никогда не чувствовал себя так хорошо, как в эту минуту! Господа, убирайтесь, вы все уволены!

— О нет, ваше величество. — Сорволд осторожно приближался к королю. — Вы просто серьезно больны, и это приводит нас в отчаяние. Это так, потому что Конройд Джарралт, которого я знаю и которым восхищаюсь, никогда бы не…

Морг остановил глупого придворного мягкой доброжелательной улыбкой. Затем подошел к нему и мягко прикоснулся ладонью к его груди, в которой пока еще билось глупое сердце. Потом наклонился и… явил идиоту свое подлинное обличье.

— Ну, Пейн, — прошептал он в побледневшее лицо государственного мужа. — Что же ты молчишь? Как видишь, я не тот Конройд Джарралт, которого ты знаешь и которым восхищаешься…

Один лишь мысленный посыл — и крохотное, слабое человеческое сердце перестало биться.

— Конройд! — разом завопили насмерть перепуганные ходоки, не смея больше ни советовать своему повелителю, ни порицать его. Они были похожи на стадо переполошившихся гусей. Морг и поступил с ними, как с гусями: бросил на землю, а потом испепелил одним могучим усилием воли. И тут же позабыл — словно их и не было.

Глава тридцать пятая

Буря разгулялась не на шутку и с каждой минутой только усиливалась. Ветер выл с неослабевающей силой. С неба лились настоящие потоки воды, и вместе с ними начали сыпаться ледяные крупинки града. Опушка Черного леса, видная из домика Вейры, утром оказалась завалена множеством поваленных, вырванных с корнем деревьев. Мир казался обреченным, на спасение не оставалось никаких надежд. Гул низвергавшегося с небес ливня наполнил воздух. Пока Вейра выпускала на волю всю свою живность, Эшер в кромешной тьме помогал Мэтту запрячь в повозку насмерть перепуганных лошадей. Сегодня Мэтт казался еще бледнее, чем вчера. Возможно, сказалась бессонная ночь, потому что он не послушался Вейру и не пошел спать, а вместо этого несколько часов мастерил попоны для лошадей, чтобы укрыть их от дождя и града.

Затягивая узлы на упряжи, Эшер спросил:

— Как полагаешь, что мы обнаружим, когда приедем в Дорану?

Мэтт пожал плечами.

— Я стараюсь об этом не думать. Послушай…

Но Эшер лишь вздохнул, прекрасно понимая, о чем заговорит бывший королевский конюший. И тут же перебил его:

— Не надо, Мэтт. Какой смысл. Если мне суждено произнести заклятие, о котором помянул Гар, значит, так тому и быть. Ты ведь хочешь избавиться от Морга?

— Конечно, но не так, чтобы ты…

— Чтобы что? Чтобы я не умер? Но разве тебе никогда не приходило в голову, что все может закончиться именно так? Даже если в вашем Пророчестве ничего об этом и не сказано?

— Нет! — запротестовал Мэтт. — Я никогда… по крайней мере, я надеялся, что…

— Надеялся? Когда, интересно, надежда могла спасти жизнь хоть кому-то?

— Но это не означает…

— Думаю, что означает. И ты сам всегда это знал. А теперь не смущай больше мой рассудок после всего, что нам пришлось пережить. Подожди, пока все закончится.

Мэтт изумленно посмотрел на него, а потом сказал:

— Дафна как-то предупреждала, что мне не следует с тобой дружить. Как будто чувствовала, чем все кончится.

— Возможно, тебе стоило ее послушаться.

Дафна. Он отвернулся. А Мэтт подвязал лошадиный хвост, чтобы тот не испачкался в грязи, и пробормотал:

— Тебе надо бы с нею помириться. Ее убивает то, что ты с нею не разговариваешь.

— Это мое дело, Мэтт!

— Ты поступаешь с ней несправедливо.

— Хочешь, чтобы я и с тобой не разговаривал? — Эшер едва удержался, чтобы не ответить грубостью. — Оставь эту тему, Мэтт. У меня сейчас и без того забот хватает. Чтобы еще и из-за личных проблем голова болела… не хочу.

Лошади волновались и мотали головами, напуганные суровыми голосами разговаривавших и продолжавшимся ливнем. Мэтт похлопал ближайшую по спине, что-то пробормотал, успокаивая животных, а потом кивнул и с вздохом добавил:

— Ладно, Эшер, как хочешь. Но все это просто ужасно. Скажу в последний раз, чтобы ты знал — она тебя любит.

Выходя на улицу, Эшер бросил через плечо:

— Разве ты не знаешь, Мэтт? Любовь меня волнует меньше всего.

Выступили в путь. Мэтт правил лошадьми. По бокам от него сидели Вейра и Дафна. В фургоне среди корзин с провизией поместились Эшер, Гар и Дарран. Старик почти сразу закутался в одеяло и вскоре захрапел.

— Боюсь, для него это слишком суровое испытание, — вздохнул Гар. — Мне бы следовало оставить беднягу в Башне.

Эшер не удержался от язвительного замечания:

— Тебе вообще-то многое бы следовало сделать. Только сейчас уже несколько поздно.

Гар посмотрел на листки, которые держал в руке. Он сидел с непроницаемым лицом и сейчас напоминал себя прежнего. Того, каким был во времена, когда его называли «ваше высочество», а сам он и не помышлял о каких-то там «друзьях».

— Надеюсь, что нет, — произнес он и расправил смятые листки. — Надеюсь, вот это поможет мне все исправить.

— Теперь это так называется, а? Убить меня — значит, все исправить? — Эшер расхохотался. — Тебя это, похоже, нисколько не беспокоит, да?

Гар сверкнул глазами.

— Что именно меня «не беспокоит»? То, что переведенное мною заклинание уничтожит тебя? Если я скажу, что беспокоит, ты мне поверишь? — Он откинулся назад, к навесу, защищавшему их от дождя. — Конечно, не поверишь. Ты уже все для себя решил, Эшер, так что не будем тревожить твои чувства. Ты согласился сделать то, о чем тебя просили. Я согласился помочь тебе. Оставим все как есть, хорошо?