Саша Суздаль - Блуждающий Неф

Маргина и Вета пошли по тропинке, через лес, сопровождая проворного малыша, который носился по траве с неугомонной энергией. Иногда он оглядывался и, глядя на Маргину, кричал: «Мама!» Других слов он, почему-то, не говорил, как не учила его Вета, которую малыш любил, но предпочтения, всё равно, отдавал Маргине. Это её радовало, но она понимала, что ей в ближайшее время нужно покинуть малыша, иначе гармонии в семье Лотта не будет никогда. Они подошли к лужайке перед краем острова, там, где поднимали невесту Гешека.

Здесь, под огромным дубом, корни которого добирались до края острова и торчали наружу, сидел Балумут, щелкал, как орешки, жёлуди и смотрел на плывущую внизу землю. Русик, увидев медведя, бросился к нему и затеял с ним борьбу. Балумут счастливо скалил морду, придерживая своими огромными лапами голого малыша, который топтался на нем, как на большом ковре.

— Осторожно, — обеспокоенно кричала Вета, и улыбалась, глядя на счастливое лицо малыша. Балумут и Русик затеяли прятки вокруг дерева и звонкий, как колокольчик, смех малыша, переплетался с басовитым гудением медведя.

— Ба, ба, — сказал малыш, показывая на Балумута и Вета, брызнув слезами на глазах, всплеснула руками: — Говорит! Ты слышала? Говорит!

Она с обожанием глядела на Русика, прижимая ладони к лицу, а глаза блестели от невообразимого счастья. Русик, убегая от Балумута, бросился от дерева и понёсся к концу острова. Балумут, чтобы его остановить, бросился за ним, но только раззадорил малыша, который со всех ног нёсся к обрыву.

— Осторожно! — крикнула Вета, но было уже поздно — Русик, громко смеясь, сорвался и улетел вниз. Его смех постепенно затих.

Репликация третья. Онтэинуола

Выполняя распоряжение Маргины, Мо прикрыл коконом Онти, и застыл, дожидаясь, когда кончится самусь. Впитывая сеть планеты, Мо чётко прослеживал путь Маргины. Она была жива, отражаясь своими вибрациями в сети, которые были знакомы Мо, как собственные. Правда, собственные ему нравились значительно меньше и не вызывали в нем того восторга и изумления, как её.

Палитра Маргины звучала такими невообразимыми созвучиями, что потрясала Мо до глубины его логической души, и он понимал, что мир разбит не на сухие факты информации, а наполнен гармонией и музыкой, ему, в данный момент, непостижимой.

Пока она жива, он в любом месте её услышит и найдёт, а, немного зная её характер, Мо не сомневался в том, что она выберется из любой ситуации. В самом ближайшем будущем Мо надеялся двинуться ей навстречу, а перед этим ему следовало позаботиться о девочке Онти, чего он не умел, но надеялся научиться.

Ветер стих, оставив засыпанного песком Мо, вместе с девочкой внутри. Мо осторожно раскрылся, освобождая из кокона Онти, одновременно накидывая на неё сеть, чтобы привести её в чувства. Карет, следовавших за ними, нигде не наблюдалось, видимо их унёс самусь. Онти, как только открыла глаза, тут же воскликнула: — А где Маргина?

— Маргина в безопасности, но далеко, — в воспитательных целях строго сказал Мо, не раскрывая всей правды. Вдруг сзади они услышали крики. Мо оглянулся и увидел со всех ног мчавшуюся к ним Полинию, за которой, где-то далеко сзади, плёлся Доностос Палдор, перебирая длинными ногами, как костылями. Полиния подбежала, схватила Онти и прижала её к груди, меняясь на лице от радости до отчаяния.

— Ты цела? Ничего не болит? — она так тормошила Онти, что Мо забеспокоился — как бы она её не повредила.

— Тётя Полиния, я цела и невредима, — трезво сказала Онти и спросила: — А где Маргина?

— Я не знаю, — смутилась Полиния, — мы видели, как её подняло в воздух и…

Мо за спиной девочки, скорчил гримасу, и Полиния остановилась, не зная, что сказать. К ним подбежал, ковыляя, Доностос Палдор, и, задыхаясь, спросил Полинию: — Всё в порядке?

— Да, — облегчённо сказала Полиния, и быстренько сменила тему разговора:

— Что с каретой?

— От кареты одни щепки, один конь хромает, у кучера вывихнута рука.

— А с тобой всё в порядке? — запоздало поинтересовалась Полиния.

— Если не считать синяков, я легко отделался.

— Тебе нужно вернуться в город и снова снарядить карету, — сказала Полиния.

Мо долго тряс себя, чтобы освободиться от песка, а потом усадил Онти и Полинию себе на спину, где они с комфортом расположились. Палдор помог забраться кучеру на здоровую лошадь и отправил его в Брилоу, к наместнику короля Оберону Х, за новой каретой, а сам зашагал рядом с Мо, украдкой поглядывая на его морду.

— Скажите, Мо, — отважился спросить Палдор, — а что вы кушаете?

— Я ещё никогда не пробовал советников, — поделился мечтой Мо и душевно ему улыбнулся, хотя Палдору улыбка не нравилась. Он немного отстал и замолчал, сосредоточено вышагивая на длинных ногах.

Онти и Полиния постепенно разговорились и только редкие упоминания о Маргине омрачали беседу будущей дочери и матери. По небу ходили редкие, запоздалые тучки, которые, временами, перекрывали растерянное солнце, и степь сразу откликалась прохладой.

Но путешественникам повезло — не прошли они и половины дня, как очутились возле небольшой речки, в которую, все с удовольствием погрузились, смывая песок, и наслаждаясь прохладой. Палдор тоже позволил себе побарахтаться в воде, не снимая одежды — вероятно, считал, что для Мо он в костюме будет невкусным.

Расположились на берегу, чтобы в комфорте дождаться кареты. Мо, встряхиваясь, обрызгал всех водой, а потом, по просьбе Онти, принялся лепить пирожки. Онти, деловито и домовито снимала пирожки с языка Мо, и угощала Полинию и Доностоса Палдора.

Тот, с сомнением взяв пирожок, долго его рассматривал, но, увидев, как Онти и Полиния спокойно жуют, откусил кусочек сам, а потом долго жевал. Когда Онти предложила ему второй, он взял его с удовольствием, но только искоса взглянул на Мо, все ещё поражаясь невиданным зверем.

— Жаль, нет дедушки, — грустно вздохнула Онти, — пирожки ему бы понравились.

Палдор посмотрел на Онти и впервые сам с ней заговорил:

— Как только мы приедем в Арбинар, я тут же вызову его к нам, — сказал он и добавил, — навсегда.

— Правда? — удивилась Онти, потом обняла Палдора за шею и сказала:

— Спасибо.

Палдор смущённо хлопнул вдруг намокшими глазами и понял, что для этого ребёнка он сделает всё. Тем более что ему было вдвойне приятно: во первых он делал это для жены, а во вторых ему самому было приятно баловать ребёнка, что смущало его, не привыкшую к таким нежностям, душу.

На берегу они встретили вечер и уснули, незаметно прикрытые Мо. Когда утром пригрело солнышко, вдали появилась карета, которая быстро приближалась. На месте кучера сидело два человека, и Палдор издали вглядывался в их лица. Когда карета подъехала поближе, то рядом с новым кучером все узнали Бегуна Бодди, в неизменном красном костюме и красной шляпе. Карета остановилась, Бодди спустился на землю и поклонился Палдору: