Виталий Бодров - Весь мир на блюдечке сметаны

Можно, конечно, в суме своей отыскать безразмерной, но не умею я еще нужное доставать, тут навык особый нужен, а если все подряд вытаскивать, то никак уж не в трактире, потом век не расплатимся. Не сообразил в лесу заняться, теперь жди, пока случай выпадет.

По всему выходит, придется мне прогуляться. Можно, конечно, и так обойтись, но сейчас поленишься, потом вдесятеро заплатишь, кровью и потом, потому как другой платы радость Жизнь не принимает.

Заплатив трактирщику медный баблон, я вышел на улицу. Куда идти, понятия не имел, в Холманске никогда не бывал, да и вообще в город не часто заглядывать доводилось. Пришлось спрашивать у прохожих. То ли тут травников с дюжину, то ли доброхоты местные своего города не знают, то ли просто покуражились надо мной дармоеды, но найти нужный домик у меня никак не получалось. Со злости вспомнил даже заклинание превращения в лягушку, давным-давно забытое, а может, сам его только что и сочинил, а уж павера через край хлестала, буквально горлом шла.

То ли разглядев что-то этакое в моих глазах, то ли просто мысли подслушав (не прочитав, по морде видно, читать не умеет), очередной горожанин вызвался отвести меня к травнику, чем, вне всякого сомнения, спас изрядное количество незлых городских комаров.

Травник жил довольно далеко. Я запоминал дорогу, поняв вдруг, что забыл уточнить, как наш трактир называется. Вдруг да не получится найти потом? Или хуже того, ноги натру, разыскивая?

Горожанин, оказавшийся человеком общительным, вываливал на меня все известные ему сплетни и новости, мне совсем непонятные, а потому неинтересные. Были, конечно, среди них и вызывающие любопытство — например, позавчера приехал зверинец, где можно поглазеть на диковинных тварей, в наших краях не живущих. Вот куда с удовольствием бы сходил! Любопытство мое сродни кошачьему, даже зная, что убьет, все равно полезу. Потому как иначе сам помру — от него, треклятого.

— Вот тут дядька Нахвост и живет, — остановился вдруг мой попутчик у дверей небольшого зеленого домика. — Удачи тебе, путник, а я пошел.

— И тебе будь здоров, — поклонился я.

Калитка оказалась закрыта, через низенький палисад я видел ухоженный сад, понимающе покивал головой, обратив внимание на то, какие травы были высажены. Очень грамотный подход, что говорит о том, что специалист дядька Нахвост вовсе не плохой. На грядках росли только те травы, которые можно культивировать, прочие же травник, очевидно, собирал в урочное время в лесу и на лугах. Иные из них сушились сейчас под навесом, чтоб дождь, если таковой случится, не намочил.

Я поискал колокольчик или что-то в этом роде, во что можно было бы позвонить. Попробовал стучать — нет, в эту калитку разве что Хреногор достучаться смог бы (и то один раз), настолько глухой звук. Поэтому я просто перемахнул через палисад и зашустрил к дому.

Вот тут она на меня и бросилась, скороподопула. Я таких только на картинке видел раньше, не водятся они у нас, но узнал сразу. Опасная зверюка, быстрая, сильная и ядовитая. Ростом с собаку и, как пишут, такая же умная и преданная. Только ядовитая и с крыльями. Ну, у этой они пообрезаны, чтоб соседских кур не таскала.

Откровенно говоря, перетрусил я здорово. Просто до колик в животе. А когда боюсь, у меня голова работает не то чтобы лучше, но быстрее — наверняка. Мигом сообразил, что убегать поздно, скороподопула догонит, что в драке без оружия у меня шансов нет, и сделал то единственное, что успевал при таком раскладе. Что именно? Ну, заклинание превращения в лягушку у меня все вертелось на языке.

Скороподопула, надо полагать, сильно удивилась. Захлопала глазами, неуверенно квакнула. Квакнула повторно, когда я ее сгреб за лапу и посадил в карман, на этот раз возмущенно. Не удивляйтесь, что я такие тонкости различаю, со зверьми с детства общаюсь.

На двери опять же не оказалось ни молоточка с гонгом, ни колокольчика, и я просто постучал в дверь, как и полагается неотесанному деревенщине. Против ожидания, никто открывать не спешил. Я постучал еще раз, потом еще и еще.

Наконец за дверью раздались шаги. Слава Превеликому, я уже подумывал, что меня провели и дом вообще не жилой. Почему и нет, если в саду скороподопулы прыгают, как у себя в Югарских горах, и спасибо еще, что не летают.

— Что стряслось? — на пороге вырос, как гриб после дождя, благообразной внешности старичок. — Кто ты и как сюда попал?

— Через забор, уважаемый дядька, — вежливо ответил я.

Лицо дядьки Нахвоста потемнело от гнева.

— Ты считаешь, забор тут ради шутки поставили? — дрожащим голосом поинтересовался он. — Убирайся отсюда!

И сделал попытку захлопнуть дверь у меня перед носом. Но не успел, потому что носок моего сапога заблокировал ее на стук раньше.

— Прости деревенщину, уважаемый дядька, — покаянно сказал я. — Но на калитке я не нашел ни гонга, ни колокольчика, потому и подумал поискать на двери. Сожалею, если потревожил твой покой.

Старик оставил попытки закрыть дверь и внимательно рассматривал меня.

— Хорошо, молодой человек, будем считать, что извинения приняты. Умысла в самом деле не было, прости меня в свою очередь за невольную вспышку. Растения, высаженные в саду, слишком ценны, потому разные личности пытаются порой их похитить. Или уничтожить, когда мои конкуренты начинают считать мою практику чересчур обширной. Но у тебя, я вижу, не было намерения мне навредить.

— Ни малейшего, — заверил я поспешно.

— Ох, Савка тебе не повредила? Что-то я ее не вижу.

— Она… э-э-э… не успела, — жалко пролепетал я, предъявляя лягушку. Травник уставился на лягушку, явно не понимая, что произошло. Пришлось объяснять, то и дело запинаясь от смущения.

— То есть ты утверждаешь, что это она и есть? Савка? — недоверчиво спросил знахарь.

— Она, — виновато сказал я.

— Скороподопула? — Дядька Нахвост все еще надеялся, что налицо какое-то недоразумение и мы говорим о двух совершенно разных Савках.

— Да. — Я готов был со стыда сквозь землю провалиться.

— Не верю, — решительно объявил старик. — Молодой человек, я прожил долгую жизнь, общался со многими людьми, в том числе умными и образованными, и никогда не слышал, чтобы одно существо вот так взяли и превратили в другое. Если, конечно, не считать сказки, но вы ведь не сказочный персонаж?

— Самый что ни на есть сказочный, — стыдливо признался я.

— Это какой же? — заинтересовался знахарь. — На царевича, прости, не тянешь. Дураком я бы тебя не назвал, этих за свою жизнь тоже навидался. Серый волк? Кощей?

— Баба-яга, — признался я, пристально рассматривая носок сапога.